Культура в жизни студента

Вместе с тем "культурность" в сознании молодежи сегодня ассоциируется прежде всего  с особым стилем общения - как специфический способ регулирования отношений между людьми. Качества, необходимые для организации общения (тактичность, вежливость, терпимость, способность понять другого и т.п.), названы среди основных признаков культуры ("культурности") половиной участвовавших в нашем исследовании московских студентов. Лишь у сравнительно небольшой части нашей выборки понятие "культура" вобрало в себя такие моменты, как творчество, кругозор и эрудиция, приобщение к достижениям мировой культуры (последнее важно для 127о опрошенных).  

Это означает, между  прочим, что культура в сознании учащейся молодежи по существу замыкается на "ближний круг" межличностной коммуникации, так или иначе выводится из сферы общественно значимого.  

Данный стереотип, безусловно, затрудняет подключение  культурного потенциала к естественным наукам и инженерной деятельности, что было сильной стороной российской научно-технической элиты 50-70-х годов, когда она выдвинула из своей среды выдающуюся плеяду ученых и конструкторов мирового класса. Тогда широчайшая эрудиция, тонкое понимание отечественной и мировой культуры, стремление попробовать собственные силы в литературе и искусстве были "хорошим тоном" в среде естественнонаучной и технической интеллигенции, придавая крупнейшим ее представителям поистине возрожденческий размах. Сегодня на смену им, вероятно, идут совсем иные социально-психологические типы...  

Мы сравнили показатели, характеризующие культурные ориентации студентов, с сопоставимыми  данными общероссийских обследований (Всероссийский социологический  опрос, проведенный весной 2003 гг. Институтом комплексных социальных исследований РАН).  

Расстановка приоритетов  в обоих случаях оказалась  достаточно близкой. Однако эмоциональная  связь с отечественной культурой  у столичных студентов оказалась  в целом ниже, чем у населения  в целом. Это видно, в частности, из сравнения индикаторов симпатий к "старому" и современному российскому кино, классической и современной русской литературе, а также советской эстраде. В то же время интерес к зарубежным фильмам или рок-музыке (не секрет, что в этой сфере, безусловно, доминирует англо-американская "индустрия развлечений ") в студенческой среде значительно выше, чем у россиян в целом.  

Было бы большим  упрощением делать отсюда вывод, что  интерес к "своему" у молодых  жителей мегаполиса вытесняется  общей ориентацией на культурную вестернизацию. Ведь, например, классическая и современная зарубежная литература у студентов-москвичей отнюдь не популярнее, чем у остальных россиян. Мы наблюдаем сегодня скорее общее падение восприимчивости к специфическим качествам словесной выразительности, и, может быть, - к Логосу как таковому.  

Процесс этот в  больших городах идет особенно быстро. Не случайно у столичных студентов, как это ни парадоксально, ниже, чем  у населения в целом, выражен  интерес к самообразованию. Разница  здесь, правда, невелика - всего 5%. Но ведь в общероссийской выборке достаточно велика доля таких категорий респондентов, как жители села, работники физического труда и малообразованные пожилые люди...  

Конечно же, культурные ценности студентов несколько различаются  в зависимости от "профиля" учебного заведения. В гуманитарных вузах ориентация на духовность выражена сильнее, а потому культурные установки здесь "серьезнее", а эрозия интереса к классической культуре ощущается меньше. Например, русская литература нравится почти 56% студентам-гуманитариям, произведения зарубежных классиков - почти половине, в то время как среди будущих инженеров к ним присоединилась только треть опрошенных. Зато "легкое", "динамичное" чтение (детективы и фантастика) популярнее в технических вузах (47% и 35%); здесь оно заметно опережает классику. Добавим к этому, что у студентов-гуманитариев чаще, чем у их сверстников- "технарей ", отмечается интерес к театру, а также к занятиям самообразованием.  

Что же и - главное - кто оказывает влияние на вкусы  студенческой молодежи, на их культурные установки? Судя по полученным в ходе исследования ответам, основным источником информации в данной сфере являются средства массовой информации (воздействие телевидения оценивается как самое высокое, за ним с 10-процентным разрывом идут книги и вслед за ними - с понижением еще на 12% - периодическая печать). Удивляет сравнительно малое значение, которое наши респонденты придают мнению родителей в вопросах, связанных с художественными предпочтениями.  

Представим себе "статистически усредненного" московского студента в момент, когда он чувствует себя свободным от утомительных лекций или необходимости подрабатывать. К чему его влечет в эти сравнительно редкие минуты? Чему он считает нужным (приятным, полезным и т.п.) их посвятить? Какова его реальная культурная практика?  

Выделим прежде всего отчетливо выраженный информационно-познавательный характер досуга. Собственно "развлечения" молодых россиян оказались отнюдь не на первом плане. Следует особо  отметить стремление дополнить свое образование еще и самообразованием. Учитывая, что обучение в вузе само по себе удовлетворяет образовательные потребности, долю настроенных таким образом молодых людей (приблизительно каждый пятый) следует признать высокой.  

Несмотря на мощное воздействие "электронной революции", учащаяся молодежь сохраняет живой интерес к чтению, которое, если судить по частотному распределению ответов, занимает в досуговых занятиях московских студентов наивысшую ранговую позицию после общения с друзьями. В наибольшей степени интерес этот выражен у тех, кто избрал для себя гуманитарную специальность (почти 2/3 указали на чтение как одно из любимых занятий в свободное время). У студентов технических вузов оно делит лидирующие позиции с компьютером (47,4% и 44% соответственно).  

Студентам был задан открытый вопрос, предлагающий назвать три самых любимых ими литературных произведения. В целом разброс читательских симпатий оказался довольно велик, однако просматриваются и определенные инварианты. Чаще всего (от 10%) наши респонденты отмечают романы Ф.М.Достоевского ("Преступление и наказание"), Л.Н.Толстого ("Война и мир", "Анна Каренина") и М.А. Булгакова ("Мастер и Маргарита"). Несколько реже упоминается А.С. Пушкин (почти всегда "Евгений Онегин"). Повторяются также имена М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, А.П. Чехова, М. Горького ("На дне"), М.А. Шолохова, И. Ильфа и Е. Петрова, А. Дюма, Дж. Лондона, Э. Ремарка, В. Пелевина.  

По сравнению  с "застоем" читательские симпатии студенческой молодежи явно сместились. Практически отсутствуют в списке бывшие когда-то культовыми имена Э. Хемингуэя, А. де Сент-Экзюпери, Ф. Кафки, Г. Маркеса, Г. Гессе, Вен. Ерофеева, В. Аксенова, В. Войновича, В. Пикуля. Отошло и столь характерное для духовной жизни 50-70-х годов массовое увлечение поэзией.  

Обращает внимание, что сама по себе художественная ценность литературного произведения привлекает немногих (менее чем каждого десятого). В последнее время весьма характерно специфическое восприятие литературного  произведения как "информации". В  особенности это заметно у студентов технических вузов, среди которых художественная ценность произведения вообще мало значима. То, что не укладывается в простую сетку двузначных оппозиций и не может быть разложено на простые элементы и взаимодействия, "не существует"; все, что не квалифицируется как "информация", отбрасывается или игнорируется.  

Установка на общую "редукцию смыслов" негативно  сказывается на некоторых универсальных  компетенциях, необходимых для получения  полноценного высшего образования. В первую очередь это, разумеется, языковая компетенция. Отметим, что в последние 2-3 года преподаватели гуманитарных дисциплин многих московских вузов столкнулись с неожиданной трудностью - неспособностью многих студентов конспектировать лекции. Оказывается, студенты не в состоянии самостоятельно осуществить структурирование более или менее сложного текста! К тому же, как правило, они просто не знают многих общеупотребительных терминов, составляющих своего рода "словарь общей культуры" ("эволюция", "детерминированный", "эмпирический" и т.п.). Лекция нередко вырождается своего рода диктант, сопровождаемый разъяснением элементарных понятий.  

Эти симптомы снижения качества языковой компетенции требуют  серьезной коррекции школьного  курса словесности (литература + русский язык) в их взаимосвязи и обусловленности. По сути дела, литературе как предмету преподавания надо заново определять свое место в "информационном обществе" с таким расчетом, чтобы добиться восстановления своего общекультурного значения.  

Между прочим, действительные, культурные практики студентов далеко не полностью совпадают с заявленными предпочтениями.  

Например, музыка, в особенности современная, если судить по ответам, импонирует им гораздо  больше, чем изобразительное искусство, но посещаемость художественных выставок реально оказалась почти такой же, как и посещаемость концертов рок- и поп-музыкантов. Зато от выставочных залов и галерей существенно (и совершенно неожиданно) отстал театр. В целом же доля активно посещающих различные художественные мероприятия не превышает нескольких процентов, а количество не посетивших за 3 месяца ни одной выставки, спектакля или концерта составляет от 60 до 85% опрошенных.  

Кстати, подавляющее  большинство респондентов высоко оценивает  свой культурный уровень и не испытывает по указанному поводу особых переживаний. На вопрос "Считаете ли Вы себя культурным человеком?" примерно четверть опрошенных отвечала твердым "да". "Нет" и "скорее нет, чем да" поставили себе в совокупности не более 7,5%; 15-16% затруднились с ответом.  

Однако попробуем  протестировать эту культурную самооценку на самом простом уровне, допускающем  очевидные количественные оценки и  сопоставления. Нашим респондентам был предъявлен список, в который  вошли чуть более 30 имен русских  и зарубежных ученых, писателей, художников, режиссеров и актеров, музыкантов, государственных деятелей - бесспорных знаменитостей, в большинстве своем - мирового уровня. Принцип отбора состоял в том, что вошедшие в список не относятся к числу "заучиваемых" в школе, они, как говорится, "не на слуху", не повторяются ежеминутно в средствах массовой информации. Таким образом, как мы полагали, можно достаточно точно отделить то, что можно назвать "схваченным" в потоке информации, от устойчивого, "личностного" знания о культуре.  

Студентам предлагалось ответить на вопрос: "Кем были эти  люди?", выбрав подходящий вариант  из 10 возможных (по некоторым позициям допускались два варианта ответов; например: СП. Королев - конструктор  или ученый?).  

Анализ полученных данных позволяет утверждать, что общекультурная информированность молодежи за пределами хрестоматийного школьного знания в значительной мере хаотична. В ней можно выделить специфические области "сгущения" интересов и их "разреживания" (в основном под влиянием колебаний моды). Во первых из них качество информированности повышается, во вторых падает, причем часто до уровня, который с точки зрения еще недавно существовавших представлений о том, что должен знать "каждый культурный человек ", вряд ли может считаться приемлемым.  

Так, только около 16% (!) знают имя классика французской и мировой литературы Г. Флобера, чуть больше - вспомнили великого Ф. Рабле, всего 14% осведомлены о корифее русской сцены М.С. Щепкине и 20% - о феноменальном русском шахматисте А. Алехине.  

При этом дифференцированный частотный анализ зафиксированных в ходе опроса ответов указал существенное различие в уровнях культурной эрудиции у студентов технических и гуманитарных вузов. В целом сравнение оказалось не в пользу первых, причем в некоторых случаях разрыв показателей был полуторакратным (Уайльд, Моне, Феллини), двукратным (Неру, Ключевский, Скрябин, Стравинский, Рихтер) и даже трехкратным (Флобер, Кустодиев).  

Конечно, молодому человеку, выбравшему для себя гуманитарную специальность, просто "положено" знать о выдающихся историках, художниках, музыкантах, писателях, политических деятелях больше будущего инженера, однако речь ведь идет вовсе не о глубине познаний, а о "знании имен"! Между тем студенты-гуманитарии лучше идентифицировали и выдающихся ученых, в том числе естествоиспытателей (разрывы здесь были, естественно, далеко не столь разительны). В гуманитарных вузах Н. Бор, Н. Винер, Н.И. Вавилов оказались более узнаваемыми, чем в технических. Единственный, кого будущие инженеры знали чуть лучше, это известный советский математик А.Н. Колмогоров. Зато Лобачевского в гуманитарных вузах правильно идентифицировали 70% опрошенных, а в технических - только 60% (!). Все это отнюдь не случайность: к сожалению, с историей отечественной науки и техники в их наивысших достижениях будущие российские авиаконструкторы, энергетики, программисты знакомы явно недостаточно.  

В этой связи  представляется уместным привести некоторые  дополнительные данные. В 1999г. при помощи несколько иначе сконструированного вопроса мы замеряли показатели, характеризующие уровень общей эрудиции студентов МЭИ. Результаты этого более раннего исследования не вполне сопоставимы с полученными ныне, поскольку оно проводилось на значительно меньшей выборке (380 респондентов) одного технического вуза. Список персоналий поменялся, однако шесть имен в нем остались прежними, и по этим позициям можно провести определенное сопоставление.