Риторические фигуры

Эффект антитезы — в опоре  на закон ритма, симметрии и контраста, на силу и глубину восприятия человеком контрастных явлений: выстрел громче звучит в тишине, огонек заметнее в потемках.

В антитезе могут противопоставляться  не только предметы и явления, но и  свойства одного предмета: домище —домик—домишко, это не город, а городишко, по дороге ползли машины, машинищи. Противопоставленные понятия в антитезе могут причудливо переплетаться, например: Богатый и в будни пирует, а бедный и в праздник горюет (пословица);

 

Как медлит время, когда мы спешим,

И как оно спешит, когда мы медлим!

(М. Лисянский)

 

Антитеза может быть сжатая («Толстый и тонкий» А. П. Чехова, «Живые и мертвые» К. Симонова, «Война и мир» Л. Н. Толстого), противопоставляться могут целые картины — плодородные поля и бесплодная пустыня; человеческие характеры; наконец, на антитезе строится композиция целых произведений: борьба добра и зла, подлости и благородства, чести и коварства... Возможно, что это самая употребляемая фигура, излюбленная как поэтами, так и говорящими в быту.

Антитезы-парадоксы:

Можно встретить старика лет  двадцати — и юношу в пятьдесят.

(А. И. Герцен)

 

Параллельно большому миру, в котором  живут большие люди и большие  вещи, существует маленький мир с  маленькими людьми и маленькими вещами.

(И.Ильф, Е.Петров)

 

Ведь не без основания и не без справедливой причины тот  факт, что тогда эллины так рвались к свободе, а теперь так расположены к рабству. Было тогда, было, Афиняне, нечто такое в образе мыслей большинства, чего теперь нет, что и одержало верх над богатством Персов и вело к свободе Элладу, которая не уступала никому ни в морском, ни в пешем сражении... Теперь же все потеряно, все расстроилось и во всех делах низ стал верхом.

(Демосфен)

 

Оксюморон

Это соединение несоединимого, противоположного; фигура иносказательная, поэтическая, сравнительно редко употребляемая. «.Живой труп» — так назвал свою пьесу Л. Н. Толстой; убогая роскошь наряда у Н. А. Некрасова; веселящаяся скука и скучающая веселость у Ф. М.Достоевского; смех сквозь слезы у Н. В. Гоголя.

Нередко повторяются сила слабости; малое в большом — большое  в малом; горькая радость, оглушающая тишина.

Антифразис

Это прием внутренней антитезы, когда  слово в тексте употребляется  в значении, противоположном самому себе, например:

О, какой красавец! — о некрасивом, об уроде; Подумаешь, какие мы благородные! — о человеке, который совершил подлость, но держится как порядочный.

Антифразис обычно окрашен иронической  интонацией, но бывает, что используется и с похвалой, одобрением: Мастер был — каких теперь уж нет: дом  построит, разбойник, — залюбуешься! Здесь разбойник — высшая похвала.

Близка к антифразису энантиосемия, с таким же значением «наоборот»; в одном слове сосуществуют два  противоположных значения. Так, бесценный  это «не имеющий цены», т.е. «плохой», но в речи употребляется в значении «высокоценный»; блаженный одновременно и «счастливый» (заповеди блаженства) и «глуповатый, юродивый». Употребление таких двузначных слов создает игру слов, двойное значение, когда под кажущейся благопристойностью скрываются презрение, насмешка.

Повторы всем хорошо известны как  прием заучивания каких-то фактов и текстов. Они также всем известны как назойливые и трудноустранимые ошибки речи, вызванные индуцированностъю только что употребленных (или часто употребляемых) слов и их сочетаний. Как видим, оба варианта повторов — полезный и вредный — психологически обоснованы.

Как ни богат язык словами, другими  знаковыми единицами, но в речи, как  в языкопользовании, повторы неизбежны, и в современном языкознании  используется понятие «частотность». Языковые средства ранжируются по их частотности, создаются частотные словари, причем частотность тех или иных слов, грамматических форм служит одним из критериев стиля речи.

Повтор как фигура речи, риторическая фигура, отличается от непроизвольного  следующими признаками:

а) наличием целевой установки на выразительность текста, на его ритмику, усиление эффекта;

б) включенностью в систему стилистических (риторических) фигур и, следовательно, наличием моделей и правил, типологией и терминами.

Лексические повторы наиболее часты, они используются в разных жанрах, особенно в поэтических, так как способствуют ритмике стиха:

 

Девушка пела в церковном хоре

О всех усталых в чужом краю,

О всех кораблях, ушедших в море,

О всех, забывших радость  свою.

(А. Блок)

 

Здесь повтор сочетается с приемом перечисления — тоже, в сущности, повтором смысловым и синтаксическим.

Морфемный: повторяются  корни, суффиксы, это создает внутреннюю рифму в прозе и в стихах:

 

От ликующих, праздно  болтающих,

Обагряющих руки в  крови,

Уведи меня в стан погибающих

За великое дело любви.

(Н.А.Некрасов)

 

Такие повторы могут сочетаться с градацией (повторы корня и  убывающая градация):

Морены — это высокогорные россыпи  огромных каменных глыб, камней помельче, многоцветной россыпи камешков (повторы  и убывающая градация).

Синтаксические повторы, параллелизмы, подчеркивают ритмику речи, усиливают впечатление, экспрессию, напевность, используются в фольклоре и литературных произведениях, стилизованных под фольклор, близких к народной поэзии: «Песня про купца Калашникова» М. Ю. Лермонтова, «Василий Теркин» А. Т. Твардовского.

Анафора — единоначатие, эпифора  —концовка:

Я не знаю, где граница

Между Севером и Югом,

Я не знаю, где граница

Меж товарищем и другом

(М.Светлов)

Милый друг, и в этом тихом доме

Лихорадка бьет меня.

Не найти мне места в тихом  доме

Возле мирного огня!

(А. Блок)

 

В прозе повторы также имеют  место: умышленное повторение важной мысли, чаще не дословное, а в углубленных, усложненных вариантах; личностный, индивидуальный рефрен, которым оратор заканчивает любое публичное  выступление (Карфаген должен быть разрушен!); в научном стиле, в рассуждении гипотеза (тезис) дается в начале и повторяется в конце, на этот раз с оценкой; в логической структуре повторяются аргументации; в бытовом общении — формы этикета и многое другое.

Повтором является и рефрен (припев) в песенном жанре, и повтор строки предыдущего сонета в начале следующего (в венке сонетов), и многочисленные повторы в народных пословицах (Ни радости вечной, ни печали бесконечной — В. Даль), и троекратные повторы в народных сказках, их сюжете, речах героев и т.д.

Повтор и в диалоге с самим  собой как предвосхищение ответа:

- Что нам нужнее всего, без  чего не прожить и минуты?

- Воздух!

- Бережем ли мы эту драгоценность?

- Нет, не бережем.

(Из газет)

Полисиндетон - повтор союзов - широко применяется и в поэзии, и в прозе:

 

Ох! Лето красное! любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи...

(А.С.Пушкин)

 

Как и во всем, в повторах нужна  мера: и потому что есть тенденция  превышения меры, и потому что они  — стилистическое средство, либо понижающее планку стиля, либо повышающее планку поэтичности.

Парадокс — логическая фигура, он возбуждает мысль, оживляет общение. Но в последнем — и его риторическая роль: это неожиданное, на первый взгляд, странное высказывание, резко расходящееся с общим привычным мнением. Пример: «Язык нам дан для того, чтобы скрывать свои мысли» (Ф.Ларошфуко). Мы привыкли к другой функции языка: выражать мысли, а не скрывать их. Но ведь мнение Ларошфуко тоже может быть доказано примерами из жизни! Такие умозаключения в логике называют антиномией.

В то же время к числу парадоксов относят и известную софистическую  задачу «Ахиллес не догонит черепаху», в основе которой лежит умышленная ошибка — дискретность решающего  мышления.

Мастерами парадокса всегда были сатирики, юмористы, сочинители анекдотов, авторы 16-й страницы «Литературной газеты», Козьма Прутков.

Риторику, естественно, интересуют те виды парадоксов, которые возбуждают любознательность и интересы, учат «зигзагам мысли», одновременному видению  многих сторон явления, решений задачи, моментальному охвату возможных вариантов понимания высказывания.

В то же время риторика заинтересована в парадоксе и для конструирования  речи, ибо парадокс способствует и  привлечению слушателей, и контакту с ними, нередко дает начало всему  ходу рассуждения.

Наконец, парадоксальные высказывания служат предметом исследований, которые  могут лечь в основу создания новых  парадоксов каждым оратором. Построение парадоксального высказывания основывается:

а) на многозначности слов или на омонимах;

б) на паронимах;

в) на неготовности людей (слушателей) быстро переходить на чужую, другую точку  зрения.

Примеры парадоксальных суждений: Тише едешь — дальше будешь (Пословица.); Коли нет денег на лечение —  будьте здоровы!; Абитуриент ради поступления  в вуз идет на все — даже на экзамены; Мало не воруй — посадят (Из газет.)

Блестящий пример мы берем из книги  В. Солоухина «Осенние листья» (сборник  миниатюр):

В английском парламенте один оратор устроил остальным парламентариям остроумную ловушку. Оратор огласил  с трибуны 4 высказывания разных людей о молодежи:

1. Наша молодежь любит роскошь,  она дурно воспитана, она насмехается  над начальством и нисколько  не уважает стариков. Перечат  своим родителям. Попросту говоря, они очень плохие.

2. Я утратил всякие надежды  относительно будущего нашей страны, если сегодняшняя молодежь завтра возьмет в свои руки бразды правления, ибо эта молодежь невыносима, невыдержанна, просто ужасна.

3. Эта молодежь растленна до  глубины души. Молодые люди злокозненны  и нерадивы. Молодое поколение сегодняшнего дня не сумеет сохранить нашу культуру.

4. Наш мир достиг критической  стадии. Дети больше не слушаются  своих родителей. Видно, конец  мира уже не очень далек.

Все эти изречения о молодежи, о грозящей гибели культуры, о безнадежном  будущем были встречены в парламенте аплодисментами. Тогда оратор раскрыл карты. Оказывается, первое изречение принадлежит Сократу (470—399 гг. до н.э.), второе — Гесиоду (720 гг. до н.э.), третье — 192 египетскому жрецу (2000 лет до н.э.), а четвертое найдено в глиняном горшке в развалинах Вавилона, а возраст горшка — 3000 лет.

Получилось в парламенте очень  эффектно и даже смешно.

Однако все эти культуры и  правда погибли. И горшок найден, увы, среди развалин Вавилона, а не в  процветающем городе.

(В.Солоухин)

Каламбур близок к парадоксу, но в нем эффект достигается не логически, а умышленно подобранным в юмористических целях словом, имеющим несколько значений. Например: Приятно поласкать дитя или собаку, но всего необходимее полоскать рот (Козьма Прутков); Одни стараются скрыть свои недостатки, другие — достатки (Ю. Ильин); Парадокс, не правда ли: надувают вкладчиков, а лопаются банки (Д. Шмелев).

Парадоксы высоко ценились во все  времена, мастерами парадокса были Бернард Шоу, Оскар Уайльд. Как  парадокс расценивается целое крупное произведение Ж. Ж. Руссо «Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов?», написанное на конкурс, объявленный в 1750 г. французской Академией.

Фигуры мысли, фигуры синтаксические, фигуры слов... Но наша речь звуковая, следовательно, возможны и фигуры, построенные на звуковой игре, или инструментовке (партитуре).

Эта группа приемов включает в себя тонкое мастерство звукозаписи, создающее  звуковые образы, музыку речи, редкое мастерство исполнения.

Вероятно, заслуживает первого  места в этом ряду вокальное исполнение словесных произведений. Огромное количество литературных произведений положены на музыку, от частушек до опер, и это богатство вряд ли следует присоединять к риторике, это другой мир — мир музыки, волшебный мир искусства.

Однако и в литературе, и в  повседневном речевом поведении  людей музыкальные реплики не исключены, а иногда выполняют свою риторическую функцию. Представим себе: собрались молодые друзья, в разнообразие споров, шуток нет-нет да и ворвется музыкальная фраза, а то и романс... Это, несомненно, улучшает контакт, размягчает сердца, снимает стрессы.

Даже в самых серьезных ситуациях  вокальное исполнение гимна принято  во всех странах мира. В докладе  пение вряд ли уместно, но цитирование  слов песни — обычный прием, во-первых, потому что тексты песен общеизвестны, во-вторых, вызывают внутреннее звучание мелодии.

Теоретики музыки находят много  общего в музыке и в языке они  говорят о языке музыки: это  язык эмоций, и как таковой он по-видимому, намного богаче вербального языка.

Вторая область звуковых средств  — это голосовые средства: мелодика речи (есть языки, в которых мелодика выполняет смыслоразличительную функцию, подобную функции фонем), мена тональности, громкости, темпа; особо сложная  сфера - тембр, его оттенки не всегда удается обозначить терминами: вкрадчивая речь, грубая, подобострастная и пр.

Инверсия, или обратный порядок  слов в предложении, достигает эффекта  за счет перенесения ремы на первый план (при прямом порядке слов на первом месте обычно стоит тема, а рема, т.е. то новое, что сообщается о теме, — на втором).

При этом слова, перенесенные на первое место, выделяются интонационно, да и  само перенесение их на первое место  привлекает внимание слушателей и читателя. На рему переносится и логическое ударение.

Эллипсис, эллиптические конструкции  также относятся к группе синтаксических фигур: это незаконченные предложения, пропуски слов и целых словосочетаний. И незаконченность, и пропуски легко  восстанавливаются на основе: