Гармония мысли и слова

    ГАРМОНИЯ  МЫСЛИ И СЛОВА

    Культура  и стиль ораторской речи 
 

    Заговори, чтоб я тебя увидел. Сократ

    Расхожей сегодня стала поэтическая фраза: "Поэт у времени в плену". Но все мы в плену не только у времени, а и у словак Мы повелеваем им, выражая свои мысли, но и оно нами повелевает. й вовсе не случайно на Руси издревле говорили: "Слово стяг: дружину водит". Слову никак не обойтись без мысли, но и мысли без слова —тоже: они друг дружку водят.

    Недавно перечитывал свои старые ксерокопии. Во французском трактате о риторике и логике (1757), вторую часть которой написал аббат Шарль Баттё (1713—1780), словно споткнулся на фразе: "Мысли входят в наше сознание толпой" (Dumarsais). Подмечено точно. Да, мысли толпятся в нашей голове, но ведь облекаются-то они в слове каждая по отдельности: и у каждой свой наряд, своя мелодия и, если хотите, свой норов. Язык же наш, как любил говаривать А.С.Пушкин, "неистощим в соединении слов".\

    А оратору, — если он, конечно, хочет  стать настоящим оратором, — не обойтись без знания и мастерства этой самой "неистощимости в соединении слов". Слово — это и оружие оратора, и его доспехи.

    Запальчиво, но, согласитесь, очень точно сказал о значении слова Фрэнк Снелл: "Мы можем прожить без ракет, прожить без j слова — никогда!" (1990:3).

    В старину самой страшной карой  для людей было не отсечение головы, а отрезание языка. Тем самым  человека лишали дара слова, и его  мысль становилась немой и  бескрылой. Как тут не вспомнить  поэтическое трехстишие американского  оратора Да-ниэла Уэбстера:

    Заберите  у меня все, чем я обладаю.

    Но  оставьте мне речь.

    И скоро я обрету все, что я имел.

    Но  сильно не всякое слово — а слово  красное, как в старину у нас  называли такое слово, которое на своих крылах глубину мысли и ее яркость держит. О красном слове говорили с нескрываемой гордостью: "Оно полетно".

    , Однако красному слову мы учимся  плохо. Изгнание риторики из  школьного образования еще в  сталинскую пору, дорого обходится нашему обществу — и особенно сегодня/Говорим дурно, порою до неприличия безграмотно — и не только между собой, но даже с экрана телевизора или от радиомикрофона. Порою просто стыдно становится за "ораторов-вещателей", кои изрекают вот такие фразицы: "Послушайте интервью с ним полугодовалой давности" или "Наша организация проводит устройство собак и кошек". Нельзя же путать интервью полугодичной давности с полугодовалым ребенком! И неужели авторам радиообъявления на всю Россию невдомек, что куда правильнее было бы сказать: "Наша организация проводит призрение бездомных собак и кошек" (то есть дать кому-то приют и пропитание, а тут — устройство, совсем ни к селу ни.к городу).»,

    Скажите, доколе коверкать-то наш язык будем? Доколе будем подменять новоязом-воляпюком, подминающим под себя всю красоту его? Ведь язык наш — наше общее национальное богатство, наше общее сокровище. И его спасать надо от таких "грамотеев", — спасать, как спасаем сегодня памятники старины и творения искусств, как приходится спасать экологию. Губим величайшее из богатств, без которого мы уже и народом не станем. И разве случайно у Вадима Шефнера не из-под пера, а из самого сердца вырвались не слова — вырвался крик души:

    Гаснет  устная словесность,

    Разговорная краса;

    Отступают в неизвестность

    Речи  русской чудеса.

    Итак, слово как первоэлемент нашей  мысли оказывается в центре внимания речевой культуры, а культура речи выступает как литературно-языковые основы риторики.

    Однако, что понимать под культурой речи? Видный отечественный лингвист Д.Э.Розенталь пишет: "Культурной можно считать такую речь, которая отличается смысловой точностью, богатством и разносторонностью словаря, грамматической правильностью, логической стройностью, выразительностью. Культурная речь в своей устной форме должна отвечать сущеетвующим в настоящее время нормам произношения, в письменной форме — нормам орфографии и пунктуации" .

    Но, пожалуй, это лишь одна сторона культуры речи, хотя и из основных. Она, культура речи, еще и существенный элемент общей культуры человека, его образования и воспитания. Обучение культуре речи — необходимый аспект риторики. А.П.Чехов писал: "В сущности, ведь для интеллигентного человека дурно говорить должно быть считаться таким же неприличием, как не уметь читать  и писать,   и в деле  образования и воспитания обучение   красноречию следовало бы считать  неизбежным".

    Так что борьба за культуру речи — это  вместе с тем и борьба за общую  культуру человека, овладевающего к  тому же мастерством слова.

    А.М.Горький  в своей статье "О языке" подчеркивал: "Борьба за чистоту, за смысловую точность, за остроту языка есть борьба за орудие культуры".

    Роль  культуры речи в ораторском искусстве  поистине велика. На это обращали внимание ораторы всех времен — с глубокой древности до наших дней. А что  касается элементов (признаков) культуры речи, то есть требований, предъявляемых  к хорошей речи, к слову, то тут  авторы работ по риторике и культуре речи подходят в ряде случаев несколько  по-разному, ибо сама проблема им видится  с разных сторон.

    Остановимся лишь на некоторых работах исследователей. Так, автор "Основ искусства речи" (М., 1992) Поль Л.Сопер выделяет следующие требования к речи: грамматическую правильность, точность, уместность, экономичность и оригинальность. Б.Н.Головин, автор много раз  переиздававшегося у нас учебника "Основы культуры речи" не упоминает экономичности и оригинальности, но зато указывает на такие неотъемлемые качества речи, как логичность, чистота, выразительность, богатство (разнообразие). А Д.Э.Розенталь в книге "А как лучше сказать?"  (М., 1979), кроме признаков, отмеченных Б.Н.Головиным, отдельно называет  еще  ясность,  простоту,  живость,  сжатость  и благозвучие. Немногим отличаются от только что указанных и требования к речи в "Основах риторики" (Киев, 1988). А Ю.В.Рождественский основными "условиями изобретения речи" при этом считает новизну

      содержания (нетривиальность), уместность  и правильность — смысловую и стилевую .

    Итак, умение правильно, точно и выразительно передавать свои мысли речевыми средствами — это основные составляющие высокой  культуры речи. Однако выбор слов и  выражений, отвечающих этим требованиям, — дело далеко не простое.

    Мастерство  в словоупотреблении не приходит само собой: у всех, кто связан со словом, — особенно же это касается ораторского искусства, — должны быть развиты чувство меры, эстетический вкус и наблюдательность.

    Еще римский писатель Петроний (умер в 66 г.н.э.), подаривший миру знаменитый роман "Сатирикон", говорил: "Истинно возвышенное и, так сказать, целомудренное красноречие прекрасно еврей природной красотой, а не вычурностью и напыщенностью"! А вспомните еще тургеневского Базарова, который так одергивал Аркадия Кирсанова, любившего говорить напыщенно и витиевато даже о самых простых вещах: "О друг мой, Аркадий Николаевич! Об одном прошу тебя: не говори красиво".

    Правильность  и чистота речи

    Правильность  речи — это соответствие принятым в определенную эпоху литературно-языковым нормам. Это одно из главных требований к культуре речи. Не будет правильности — не жди от такой речи ни точности, ни логичности, ни уместности и любых других признаков. А правильность включает в себя все аспекты слова. Тут и соблюдение орфоэпических норм, и правильность произношения (акцентология) и употребления слов как в их отдельности, так и в составе грамматических форм.

    В первую очередь необходимо правильное и точное словоупотребление, а для этого надобно, по крайней мере, соблюдать следующие основные условия:

    — всякое слово используется в соответствии с тем значением, 
которое ему присуще;

• у каждого слова, поскольку оно употребляется в речи, сложились известные смысловые и фразеологические связи с другими словами;
• при употреблении слов необходимо учитывать степень их распространенности и сферу распространения.

    Оратору необходимо почаще "советоваться с толковыми и нормативными справочниками, с русской грамматикой.

    В морфологической системе норм в  современном русском литературном языке до сих пор одним из ее слабых участков являются числительные — и прежде всего количественные. Не могут говорящие грамматически  правильно произнести их —хоть убей!

    Помнится, готовился к выступлению по местному телевидению ответственный работник сельского хозяйства. Предстояло ему произнести такую фразу: "Только этот совхоз располагает 3786 гектарами пахотных земель". И как ни бился редактор телевыпуска, так и не смог ответработник агропрома правильно произнести в творительном падеже злополучное и длинное, как спрут, числительное. Что он только ни наговорил — но так ни | разу что-нибудь близкое к норме. Вот и пришлось редактору пойти на замену всей конструкции предложения: "В совхозе — 3786 гектаров пахотных земель".

    Ответработник тяжело отдышался, вытер испарину со лба и сказал, не скрывая неприязненности:

    — И чего ж это вы меня целый час мучили! Сразу бы так и переделали фразу...

    — Образцовая по языку литература, наука, — сетовал Б.Н.Головин в беседах с коллегами-филологами, — пока не признают (и не видно, почему бы нужно было признать в будущем) "упрямства" имен числительных, а точнее нашего нежелания или неумения выработать, отшлифовать нужные речевые навыки...

    Нельзя  признать грамматически правильной речь, содержащую орфоэпические ошибки. В последние годы к микрофонам на радио и в телевидении пришли люди, многие из которых просто не в ладах с грамматикой, с правилами произношения слов и постановкой ударения в них. Когда из их уст слышишь выражения типа " домовОй комитет", "хорошо сложенная фигура девущки", "новая афера акционерной компании", "она бАлует своего! ребенка", невольно задаешься вопросом: а заглядывают ли они

    словари ударений, которые у них в студии — рядом, под рукой?!

    Это уже неуважительная безграмотность, наносящая вред миллионным массам телезрителей и радиослушателей. И е таким произволом неграмотности надо бороться. Прав К.Паустовский: "По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и его гражданской ценности. Истинная любовь к своей стране немыслима без любви к своему языку".

    Да, русская акцентология не подчиняется  никаким формальным правилам, но это  отнюдь не освобождает нас от ответственности  не коверкать слова и не ставить  где попало ударения в них. Чехам, французам и полякам тут легче  — в их языках ударение постоянное: в чешском — на первом слоге, во французском — наоборот, на последнем, а в польском — на предпоследнем (исключений совсем немного — это  в основном в иноязычных словах, например, sanatorium, audytorium, praktyka, arytmetyka; исконных же слов буквально единицы, например, w ogole — читается: "в огуле").

      А в русском — совсем иное дело: наша система ударений подвижная, — это неповторимое богатство нашего языка. Сравните: гОродрод — городОк — прИгород. Загляните в толковый или орфоэпический словарь, всмотритесь в слово обух с его формой родительного падежа ОбухА (а вплоть до 60-х годов была в ходу еще и третья форма ударения — обУха). В общем выбирай любую форму — на вкус.

    Интересно наблюдение З.В.Савковой: "Подвижность  ударения передает пол действующих  лиц:

    Вдруг понялА, что не права былА,

    И другу тихо руку подалА.

    Он  пОнял — тяжела разлука,

    И пОдал руку. Разве не видится за первый фразой женственность, мягкость движения, а за второй — мужское волевое начало?".

    Как-то на международной встрече во время  дискуссии о языках один венгерский профессор передал мне карточку с написанными на ней в столбик словами:

    долото

    болото

    золото  — и сказал:

    — Все три слова разнятся только первым звуком, а ударения — разные. Согласитесь, куда бы легче было запомнить, если бы произносились они на один лад — например, долотО, болотО, золотО...