Даосизм и его влияние на китайскую культуру

    Не знание и даже не творчество, но просто способность “сполна  прожить свой жизненный срок”  составляли цель даосского подвижничества. С непосредствен-ностью, достойной  великой традиции, даосизм утверждал,  что мудрый ничего не знает и ничего не умеет, а только питает себя, усваивая всем телом вселенскую гармонию жизни.

   Различные свойства Дао как абсолютного  бытия удобно охватываются в даосской литературе понятием “пустоты” (сюй) или “пустотно-отсутствующего” (сюй у), “извечно отсутствующего” (сэй у). В философии Дао пустота выступает прообразом предельной цельности и полноты бытия. Пустота есть прообраз бытийственного разрыва, выявляющего все формы, и паузы, формирующей ритм. Наконец, пустота – это вездесущая среда и даже движущая сила превращений: пустота, чтобы быть собой до конца, должна сама “опустошиться” и в результате стать ”полнейшей наполненностью”.

     Реальность в даосизме – это  в конечном счете самопресуществление,  в котором каждая вещь становится  тем, что она есть, достигая предела своего существования, претерпевая метаморфозу. В событии самопресуществления человек становится подлинно человечным именно потому, что он обретает в нем свою со-бытийность со всем сущим. И чем более преходящим, незначительным кажется человек, поставленный перед мировым Все, тем более величествен он в своей причастности к Единому Движению мира, этой событийственности всех событий, вселенскому танцу вещей. Его самопотеря неотличима от  
 
 
 

-------------------------------- 11 ---------------------------------- 
 

самопостижения.

   Мир, в представлении даосов, являет собой  бездну взаимоотражений, “чудесных  встреч” несоизмеримых сил, и  принцип его существования выражается в образе “Небесных весов”, уравнивающих несравнимое. Реальность для даоса – это Хаос как бесчисленное множесгво порядков, бесконечное богатство разнообразия.

   Даосский мудрец подражает пустоте  и хаосу и потому “в себе  не имеет, где пребывать”. Он  не совершает самочинных действий, но лишь безупречно следует  всякому самопроизвольному движению. Его сознание – “зеркало, которое вмещает в себя все образы, но не удерживает их”.

     Еще не родившийся ребенок  уже имеет полное знание о  жизни. Он понимает прежде, чем  научится понимать. Даосская традиция  требует признать, что всякое непонимание есть в действительности недопонимание. И если, как полагают даосы, мы в любой момент “уже знаем”, то мыслить и обозначать – значит всего лишь проводить рубежи в необозримом поле событийности, пространстве вездесущей предельности, ограничивать ограничение – писать “белым по белому”. В таком письме все подчиняется закону экономии выражения: чем меньше будет сфера представленного смысла, сфера “понятого и понятного”, тем больше простора высвободится для смысла как открытости бытия, всего неизведанного и чудесного в жизни. Даосская традиция – это школа самоограничения, которая служит высвобождению всего сущего. Настоящее таинство не есть нечто намеренно утаиваемое. Оно есть там, где чем очевиднее, тем сокровеннее, чем понятнее, тем непостижимее. Таинство не есть предмет “позитивной философии”. Даосы и не стремились создать собственную “систему мысли”. Они – мастера “внутреннего делания”, искавшие в единичных действиях не законченности, а бесконечной действенности. Однако же, что в природе делает возможным все действия? Не что иное, как покой. Даос практикует  недеяние. Его “искусство Дао”, как пишет Чжуан-цзы, “выше обыкновенного умения”. Поскольку даосский мудрец “странствует сердцем у начала вещей”, он не просто мастер, но всегда еще и Господин мира, определяющий место каждой вещи в мировом порядке.

------------------------------- 12 --------------------------------- 

          Дао и другие основные понятия даосизма. 
 

 - иероглиф дао. Он состоит из двух частей: шоу - “голова” и дзоу - “идти”, поэтому основное значение этого иероглифа - “дорога”, но в дальнейшем этот иероглиф приобрел переносное значение - “путь” (“подход”, “метод”, “закономерность”, “принцип”,  “функция”, “учение”, “теория”, “правда”, “абсолют”).  Эквивалентами Дао часто признаются Логос и Брахман.

  В  “Дао-дэ цзин” речь идет о  едином первоначале всего сущего  – единой субстанции и одновременно  мировой закономерности – Дао. Дао - это центральное философское понятие даосизма, и надо отметить, что к нему можно ошибочно отнестись как к обыкновенному понятию. Ведь до того, как любой человек услышит о Дао, он имеет в своем сознании какие-то понятия, поэтому кажется, что ничего не стоит пополнить их сумму таким же понятием Дао. Но как понятие Дао есть процессуальная категория, его нельзя выучить, как физическую формулу или таблицу умножения. По Лао-цзы, “Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао... в Дао можно только вступить и овладеть им”. Лао-цзы считал, что Дао есть постоянное Дао, суть которого нельзя выразить в словах. Оно не имеет вида, не издает звуков, не обладает формой, и “смотришь на него, но не видишь, слушаешь его, но не слышишь, ловишь его, но не можешь поймать” (“Дао-дэ цзин, чжан 14). Одним словом, Дао -  это “пустота” или “небытие” (ши).

    В “Дао-дэ цзин” говорится о двух аспектах Дао: именуемом (собственно Дао) и не-именуемом, порождающем вещи и “вскармливающем” их. Последнее получает название Дэ – Благодать, Благая Сила Пути. Весь мир оказывается как бы проявлением, развертыванием Дао, Путем, воплощенным в сущем. Каждая вещь, доходя до предела своего созревания, вновь возвращается в глубину Первопринципа Дао. Однако, человек может сходить с этого Пути, отступать от него, нарушая первозданную простоту естественности как своего бытия, так и всей Вселенной. Проявляется это и в приверженности к многознанию и в создании усложненных социальных институтов. Поэтому “Дао-дэ цзин” призывает к возвращению к изначальной природе, упрощению и естественности. И выражен этот призыв прежде всего в понятии “недеяния” (у вэй). Впрочем, оно не означает бездействия или пассивности. Под “у вэй” имеется в виду отказ от нарушения собственной природы и природы всего сущего, отказ от не сообразной с природой, основанной исключительно на эгоистическом интересе субъективной целеполагающей деятельности и вообще снятие всякой изолирующей субъективности во имя включенности в единый поток бытия.

   Лао-цзы, приняв Дао за высшую  категорию своей философии, рассматривал  ее не только как всеобщий  закон, но и как источник  формирования мира. Исследователь А.Е.Лукьянов называет Дао “космической ДНК”.

    Проще говоря, весь внешний мир  рассматривался как определенное  количество признаков. Создателем  этих признаков является субстанция, не  

--------------------------------- 13 ------------------------------- 
 

постигаемая органами чувств и находящаяся вне  времени и пространства. Эта субстанция называется “Дао”. Дао неограниченно. Оно существует в каждое мгновение  и в каждой вещи. Дао породило Небо и Землю, породило императоров  и царей, породило все принципы. Откуда же оно вышло само?  Оно породило самого себя.

   “Дао присущи стремления и  искренность. Оно находится в  состоянии бездействия и лишено  формы. Дао можно проповедовать,  но его нельзя коснуться. Дао  можно постигать, но его нельзя  видеть. Дао является корнем и основой самого себя. Оно до Неба и Земли с древнейших времен существует извечно. Оно одухотворяет духов и одухотворяет владыку, порождает Небо и Землю. Оно над Великим пределом, но не является высоким; под Шестью пределами, но не является глубоким; прежде Неба и Земли рождается, но не является продолжительно существующим, оно простирается с глубокой древности, но не является старым” (“Дао-дэ дзин”, чжан 16). “Дао есть то, что делает тьму вещей таковой, то, благо-даря чему формируется тьма вещей, то, что определяет тьму принципов” (“Чжуан-цзы”, гл. “Тянь Цзыфань”).

   Если существует такое Дао,  то следует учиться у него  и почитать его как учителя.  Это и есть “Великий почитаемый  учитель”. Это о нем писал Чжуан-цзы:  “О мой учитель! Ты даешь всем вещам их свойства, но не считаешь это проявлением справедливости; оказываешь благодеяния всем поколениям, но не считаешь это проявлением гуманности; существуешь с глубокой древности, но не являешься старым; покрываешь Небо и поддерживаешь Землю, очерчиваешь все формы, но не считаещь это проявлением мастерства”. Учиться у дао и слиться с ним в одно целое – в этом, с точки зрения Чжуан-цзы, и заключается смысл человеческой жизни: “Можно освободиться от горя, волнения, тоски и даже от жизни и смерти. Надо отбросить все различия и раствориться в мире. Дао – это и есть я, и по этой причине все существующее является мной. Дао неисчерпаемо и безгранично, оно не рождается и не умирает, и поэтому я также неисчерпаем и безграничен, не рождаюсь и не умираю. Перед смертью я существую, и после смерти я также существую. Скажете, что я умер? Ведь я не умираю. И огонь не сжигает меня, и в воде я не тону. Я превращаюсь в пепел, и все же я существую. Я превращаюсь в лапку бабочки, в печенку мыши, но все же я существую. Сколь же я свободен, сколь долговечен, сколь велик! ... Все различные признаки являются моими признаками, и все различия отбрасываются. Все вещи со странными и необычными признаками – все слилось воедино. Все является дао, все является мной. Это и значит, что “Небо и Земля рождаются со мной, а все вещи составляют единство с я”. (“Чжуан-цзы”, гл. “Циулунь”).

   Человек, постигший это, и является  “мужем, обладающим дао”. У Чжуан-цзы  утверждается, что “такой человек  не презирает людей, не занимается  самовосхвалением, ссылаясь на свои заслуги, не занимается обманом; упустивши удобный случай, не раскаивается; имея удобный случай, не теряет голову; поднявшись на высокое место, не пугается; упавши в воду, не мокнет;

попавши в огненную яму, не чувствует жары... Такой человек спит и не видит 

--------------------------------- 14 ------------------------------- 

снов, при  пробуждении не грустит, питается чем  попало и обладает глубоким дыханием. Такой человек не цепляется за жизнь и не боится смерти, ни жизнь, ни смерть не имеют для него значения, он свободно приходит, свободно уходит, получит что-либо – хорошо, потеряет что-либо – не огорчается. ...Это ... и есть то сбалансированное состояние, когда дух не отделен от субстанции и все соот-ветствует своей природе” (“Чжуан-цзы”, гл. “Дацзунши”.)

-------------------------------- 15 -------------------------------- 

                                      Заключение.

    В  качестве заключения я хочу  привести одну весьма характерную  даосскую притчу. 

   Знание странствовало на Севере у истоков реки Темная вода, взошло на холм Незаметный и встретилось с Недеянием.

  –  Мне хочется тебя спросить, –  сказало Знание Недеянию, – как  размышлять, как думать, чтобы познать  путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести путь?

  Ни  на один из трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить.

  Ничего  не добившись, Знание вернулось на южный  берег реки Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы.

     – Я это знаю, сейчас тебе  скажу, – ответил Возвышающийся  Безумец, но тут же забыл,  что хотел сказать.

    Ничего не добившись, Знание  вернулось во дворец предков,  встретило Желтого Предка и задало ему те же вопросы.

    – Не размышляй, не думай  и начнешь познавать путь. Нигде  не находись, ничему не покоряйся  и начнешь утверждаться в пути. Ни за кем не следуй, ни по  какой дороге не ходи и начнешь  обретать путь, – ответил Желтый  Предок.

   – Мы с тобой это знаем,  – сказало Знание. – А оба  встреченные мною прежде не  знали. Кто же из них прав?

   – Один, по имени Недеяние, воистину  прав; другой, Возвышающийся Безумец,  ему подобен, – ответил Желтый  Предок. – Ни я, ни ты к  ним до конца не приблизимся, ибо “Знающий не говорит, говорящий не знает”. Поэтому “мудрый и осуществляет учение безмолвно”. Пути нельзя постичь в словах, свойств нельзя добиться речами. Милосердием можно действовать,

-------------------------------- 16 -------------------------------- 

справедливостью можно приносить ущерб, церемониями  можно друг друга обманывать. Поэтому  и говорится: “После утраты пути появляется добродетель, после утраты добродетели  появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии – это украшение учения и начало смуты”. Поэтому и говорится: “Тот, кто осуществляет путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает”. Если ныне, уже став вещью, некто захочет вернуться к своему корню, не будет ли это ему трудно? Это легко лишь великому человеку. Ведь жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь. Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека – это скопление эфира. Соберется эфир, образуется жизнь, рассеется – образуется смерть. Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? Для всей тьмы вещей это общее: и то, чем любуются, как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается. Поэтому и говорится: “Единый эфир пронизывает всю вселенную”, поэтому и мудрый ценит единое.

Знание  сказало Желтому Предку:

    – Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. Это не значило, что не ответило мне, – не знало, что мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца,

Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. Это не значило, что не поведал мне - хотел, но забыл, о чем собирался сказать. Ныне я спросил у тебя, и ты это знал. Почему же мы к ним не приблизимся?

      -  Один воистину прав благодаря  своему незнанию, - отвечал Желтый  Предок, - другой ему подобен благодаря  своей забывчивости. Ни ты, ни  я к ним до конца не приблизимся из-за своего знания.