Защитные механизмы психики

  Самым простым  примером рационализации может служить  оправдательные объяснения школьника, получившего двойку. Ведь так обидно признаться всем (и самому себе в  частности), что сам виноват –  не выучил материал! На такой удар по самолюбию способен далеко не каждый. А критика со стороны других, значимых для тебя людей, болезненна. Вот и  оправдывается школьник, придумывает  «искренние» объяснения: «Это у преподавателя  было плохое настроение, вот он двоек  и понаставил всем ни за что», или  «Я же не любимчик, как Иванов, вот  он мне двойки и ставит за малейшие огрехи в ответе». Так красиво  объясняет, убеждает всех, что сам  верит во все это.

  Люди, пользующиеся рациональной защитой стараются на основании различных точек зрения построить свою концепцию как панацею от беспокойства. Заранее обдумывают все варианты своего поведения и их последствия. А эмоциональные переживания часто маскируют усиленными попытками рационального истолкования событий.

  5. морализация является близкой родственницей рационализации. Когда некто рационализирует, он бессознательно ищет приемлемые, с разумной точки зрения, оправдания для выбранного решения. Когда же он морализует, это означает: он обязан следовать в данном направлении. Рационализация перекладывает то, что человек хочет, на язык разума, морализация направляет эти желания в область оправданий или моральных обстоятельств.

  Иногда  морализацию можно рассматривать  как более высокоразвитую версию расщепления. Склонность к морализации  будет поздней стадией примитивной  тенденции глобального деления  на плохое и хорошее. В то время как расщепление у ребёнка естественным образом возникает прежде способности его интегрированного собственного «Я» выносит амбивалентность, решение в форме морализации через обращение к принципам, смешивает чувства, которые развивающееся собственная «Я» способно выносить. В морализации можно усмотреть действие супер-Эго, хотя обычно ригидного и наказуемого.

  6. термин «смещение» относиться к перенаправлению эмоций, озабоченности чем-либо или внимания с первоначального или естественного объекта на другой, потому что его изначальная направленность по какой-либо причине тревожно скрывается.

  Страсть также может быть смещена. Сексуальные  фетиши, по-видимому, можно объяснить  как переориентацию интереса с гениталий  человека на бессознательно связанную  область – ноги или даже обувь.

  Сама тревога  нередко оказывается смещённой. Когда человек использует смещение тревоги с какой-то одной области  на весьма специфический объект, который символизирует пугающие явления (страх пауков, боязнь ножей), то он страдает фобией.

  Некоторые печальные культурные тенденции  – как расизм, сексизм, гетеросексизм, громкое обличение проблем общества группами, лишёнными гражданских прав и имеющими слишком мало власти, чтобы отстоять свои права, содержат в себе значительный элемент смещения. Перенос, как в клинических, так и во внеклинических проявлениях, содержит в себе смещение (чувств, направленных на объекты, важные в раннем детстве) наряду с проекцией (внутренние характеристики особенностей собственного «я»). Положительные виды смещения включают в себя перевод агрессивной энергии в созидательную активность (выполняется огромное количество домашней работы, если люди находятся в возбуждённом состоянии), а также переадресовку эротических импульсов с нереальных или запрещённых сексуальных объектов на доступного партнёра.

  7.Сублимация. Одно время понятие сублимации находило широкое понимание среди образованной публики и представляло собой способ рассматривания различных человеческих наклонностей. Теперь сублимацию стали меньше рассматривать в психоаналитической литературе, и она пользуется всё меньшей популярностью как концепция. Изначально считалось, что сублимация хорошей защитой, благодаря которой можно находить креативные, здоровые, социально приемлемые или конструктивные решения внутренних конфликтов между примитивными стремлениями и запрещающими силами.

  Сублимация  была тем обозначением, которое первоначально  Фрейд дал социально социально-приемлемому  выражению базирующихся на биологии импульсов (к которым относятся  стремления сосать, кусать, есть, драться, совокупляться, разглядывать других и  демонстрировать себя, наказывать, причинять боль, защищать потомство  и так далее). Согласно Фрейду, инстинктивные  желания обретают силу влияния, благодаря  обстоятельствам детства индивида; некоторые драйвы или конфликты  приобретают особое значение и могут  быть направлены на полезную созидательную  деятельность.

  Данная  защита расценивается как здоровое средство разрешения психологических  трудностей по двум причинам: во-первых, она благоприятствует конструктивному  поведению, полезному для группы, во-вторых, разряжает импульс вместо того, чтобы тратить огромную эмоциональную  энергию на трансформацию его  во что-либо другое (например, как при  реактивном формировании) или на противодействие  ему противоположно направленной силе (отрицание, репрессия). Такая разрядка энергии считается положительной  по своей сути.

  Сублимация  остаётся понятием, на которое по-прежнему ссылаются в психоаналитической литературе, если автор указывает  на найденный кем-то креативный и полезный способ выражения проблемных импульсов и конфликтов. В противоположность общему неправильному пониманию того обстоятельства, что объектом психотерапии является избавление от инфантильных побуждений, психоаналитическая позиция относительно здоровья и роста подразумевает представление, инфантильная часть нашей природы продолжает существовать и во взрослом состоянии. У нас нет возможности совершенно избавиться от неё. Мы можем только сдерживать её более или менее удачно.

  Цели аналитической  терапии включают в себя понимание  всех аспектов собственного «я» (даже самых примитивных и беспокоящих), развитие сострадания к самому себе (и к другим, так как человек  нуждается в проецировании и  смещении прежде не признаваемых желаний  унижать) и расширение границ свободы  для разрешения старых конфликтов новыми способами. Эти цели не подразумевают «очищения» собственного «я» от вызывающих отвращение аспектов или блокирование примитивных желаний. Именно это позволяет считать сублимацию вершиной развития Эго, многое объясняет в отношении психоанализа к человеческому существу и присущим ему возможностям и ограничениям, а также подразумевает значимость информации психоаналитического диагноза.

  Остаётся  подвести итоги, определить роль и функцию  защиты. Казалось бы, у психозащиты благородные цели: снять, купировать остроту психологического переживания, эмоциональную задетость ситуацией. При этом эмоциональная задетость ситуацией всегда негативна, всегда переживается как психологический дискомфорт, тревога, страх, ужас и т.д. но за счёт чего происходит это защитное отреагирование негативных переживаний? За счёт упрощения, за счёт мнимого паллиативного разрешения ситуации. За счёт того, что человек не может предвидеть влияние своего облегченного решения проблемы на будущее, у защиты короткий диапазон: дальше ситуации, вот этой, конкретной, она ничего не «видит».

  Защита  имеет также отрицательное значение на уровне отдельной ситуации и потому, что личность эмоционально переживает определённое облегчение и это облегчение, снятие негатива, дискомфорта происходит при использовании конкретной защитной техники. То, что этот успех мнимый, кратковременный и облегчение иллюзорное, не осознаётся, в противном случае, понятно, и переживания облегчения не наступило бы. Но, несомненно, одно: при переживании наступления  облегчения при использовании конкретной психологической защитной техники  эта техника закрепляется, как  навык поведения, как привычка решать аналогичные ситуации именно таким, психозащитным способом. К тому же с каждым разом минимизируется расход энергии.

  Как и  каждое подкрепление, психологическое  новообразование (в нашем конкретном случае защитная техника), однажды выполнив свою «благородную» задачу на снятие остроты психологического переживания, не исчезает, а приобретает тенденции  к самовоспроизводству и переносу на схожие ситуации и состояния, она начинает приобретать статус уже такого устойчивого образования, как психологическое свойство. Онтогинетически подобное расхождение между благими намерениями психозащиты и её высокой себестоимостью для всякого жизненного пути не только сохраняется, но и усиливается.

  Использование психологической защиты есть свидетельство  тревожного восприятия мира, есть выражение  недоверия к нему, к себе, к  другим, есть ожидание «заполучить  подвох» не только от окружения, но и от собственной персоны, есть выражение  того, что человек воспринимает себя как объект неведомых и грозных  сил. Психозащитное проживание жизни снимает с человека его креативность, он перестаёт быть творцом собственной биографии, идя на поводу истории, общества, референтной группы, своих бессознательных влечений и запретов. Чем больше защита, тем меньше инстанция «Я».

  С развитием  социума развиваются и индивидуальные способы психозащитной регуляции. Развитие психических новообразований бесконечно и развитие форм психологической защиты, ибо защитные механизмы свойственны нормальным и аномальным формам поведения между здоровой и патологической регуляцией психозащитная занимает среднюю зону, серую зону.

  Психическая регуляция посредством защитных механизмов, как правило, протекает  на неосознаваемом уровне. Поэтому  они, минуя сознание, проникают в  личность, подрывают её позиции, ослабляют  её творческий потенциал как субъекта жизни. Психозащитное разрешение ситуации выдаётся обманутому сознанию как действительное решение проблемы, как единственно возможный выход из сложной ситуации.

  Развитие  личности предполагает готовность к  изменению, постоянное повышение своей  психологической надёжности в различных  ситуациях. Даже отрицательное эмоциональное  состояние (страх, тревога, вина, стыд и  т.д.) могут обладать полезной для  развития личности функцией. Например, та же тревожность может быть со склонностью экспериментировать с  новыми ситуациями, и тогда функция  психозащитных техник более чем амбивалентна. Направленная на нейтрализацию психотравмирующего воздействия «здесь и сейчас», в пределах актуальной ситуации, психозащита может справится достаточно эффективно, она спасает от остроты переживаемого потрясения, иногда предоставляя время, отсрочку для подготовки других, более эффективных способов переживания. Однако уже само её использование свидетельствует о том, что, во-первых, палитра творческого взаимодействия личности с культурой ограниченна, а неумение жертвовать частным и сиюминутным, завороженность актуальной ситуацией – всё это приводит к свёрнутости сознания на себя, на утоление и умаление психологического дискомфорта любой ценой; во-вторых, подменяя действительное решение постоянно возникающих проблем, решение, которое может даже сопровождаться негативными эмоциональными и даже экзистенциальными переживаниями, комфортным, но паллиативным, личность лишает себя возможности развития и самоактуализации. Наконец психозащитное существование в жизни и культуре – это полная погруженность в нормы и правила, это неспособность к их изменению. Там, где кончается изменение, там начинается патологическая трансформация и разрушение личности.

  «Защита». Значение этого слова говорит  само за себя. Защита предполагает наличие, как минимум двух факторов. Во-первых, если ты защищаешься, значит, есть опасность  нападения; во-вторых, защита, – значит приняты меры для отражения нападения. С одной стороны хорошо, когда человек готов всякого рода неожиданностям, и имеет в своём арсенале средства, которые помогут сохранить свою целостность, как внешнюю, так и внутреннюю, как физическую, так и душевную. Чувство безопасности – одна из базисных потребностей человека. Но следовало бы ознакомится с экономикой вопроса. Если на сохранение чувства безопасности уходят все душевные силы человека, то не слишком ли высока цена? Если не жить, а защищаться от жизни, то зачем она вообще нужна? Получается, что самая эффективная, «глобальная» защита – это смерть или «нерождение»?

  Всё это  верно лишь отчасти. При определённых обстоятельствах защитные механизмы, призванные в иных условиях способствовать скрытию переживаний, зачастую выполняют  и положительные функции.

  В связи  с вышеизложенным, приходит понимание острой актуальной темы исследований механизмов преодоления и их связи с защитными механизмами. Преодоление и защита являются взаимодополняющими процессами: если потенциал механизмов преодоления оказывается недостаточным для психологической переработки аффекта, то аффект достигает неприемлемого уровня, и вместо механизмов преодоления начинают действовать защитные механизмы. Если исчерпан и потенциал защиты, то происходит фрагментация переживаний путём расщепления. Выбор защитных механизмов осуществляется также с учётом степени и вида перегрузок. (С.Менуос «Ключевые понятия психоанализа»,2001).

  К числу  нормальных механизмов преодоления  следует отнести юмористическое осмысление сложной ситуации путём  отстранённого созерцания определённых обстоятельств, позволяющих разглядеть в них нечто смешное, и так  называемую сублимацию, подразумевающую  отказ от стремления к непосредственному  удовлетворению влечения и выбор  не просто допустимого, а благотворно  влияющего на личность способа удовлетворения. Следует отметить, что механизмом преодоления можно назвать лишь сублимацию, а не любое подавление влечений ради соблюдения условностей.

  Поскольку фактически любой психологический  процесс может быть использован  в качестве защиты, никакой обзор  и анализ защит не может быть полным. Феномен защиты имеет множество  аспектов, требующих углубленного изучения и если в моноличностном плане он разработан достаточно полно, то межличностные таят в себе огромные возможности для приложения исследовательского потенциала.