Социология девиантного поведения

Выходят труды наиболее известных специалистов в области теории уголовного наказания, пенитенциарного права и политики - А.Е.Наташева, П.Е.Подымова, А.Л.Ременсона, Н.А.Стручкова, Б.С.Утевского, М.Д.Шаргородского. И.В.Шмарова и др. (подробнее см. [41, с. 69-113]. Надо ли напоминать, что наследие ГУЛАГа давало и еще долго будет давать себя знать более всего именно в этой сфере государственно-правового бытия?

Тем большая заслуга исследователей, пытавшихся хоть что-то донести до научной общественности. В этой связи нельзя не отметить труды Н.А.Стручкова, автора двухтомного «Курса исправительно-трудового права», и А.С.Михлина, чьи аналитические работы вначале «Для служебного пользования», а затем и в открытой печати дают представление о контингенте мест лишения свободы (социально-демографические и уголовно-правовые характеристики заключенных, содержащихся в тюрьмах, исправительно-трудовых и воспитательно-трудовых колониях, а также осужденных к исправительным работам и иным мерам наказания).

Значительный вклад в социологическое осмысление современной российской пенитенциарной системы внесли труды Г.Ф.Хохрякова, посвященные изучению структуры тюремного сообщества, взаимоотношений между различными группами («мастями») заключенных, между заключенными и администрацией [72, 73].

Бесценный материал собран и отрефлексирован Центром содействия реформе системы уголовного правосудия «Содействие» под руководством эксперта Комитета по правам человека Верховного Совета РФ, а затем Государственной Думы, бывшего политзаключенного В.ФАбрамкина [1]. По его инициативе была проведена первая в стране Международная конференция по пенитенциарной реформе [69], организован выпуск уникальной серии книг «Уголовная Россия. Тюрьмы и лагеря: Серия сборников документов и материалов с социологическим комментарием».

В России — стране сохраняющейся смертной казни — впервые за многие десятилетия возродилось и ширится движение за ее отмену. Представители России (И.Безруков, Я.Гилинский, В.Гришкин, К.Кедров, А.Приставкин и др.) выступили против смертной казни на Первом Всемирном конгрессе Кампании граждан и парламентариев за отмену смертной казни во всем мире к 2000 году, состоявшемся 9—10 декабря 1993 г. в Брюсселе [81].

К сожалению, и пенитенциарная система, и институт смертной казни не претерпевают в России существенных изменений.

В рамках криминологии и отчасти — социологии девиантного поведения довольно широко рассматривается проблема превенции преступлений и иных девиантных проявлений. Одно из теоретически обоснованных направлений — переключение («канализирование») социальной активности со знаком «минус» на социально приемлемое или же позитивное девиантное (творческое) поведение (Л.Волошина, Я.Гилинский, Э.Раска, А.Яковлев).

Наконец, следует отметить развитие в стране новых (для России) форм социального контроля в виде деятельности негосударственных (общественных) организаций по оказанию помощи «униженным и оскорбленным»: заключенным, бездомным, лицам, имеющим проблемы с алкоголем или наркотиками, сексуальным меньшинствам. О некоторых из этих организаций и видах их деятельности в Санкт-Петербурге см. [61]. 

§ 4. Становление отечественной социологии девиантного поведения и социального контроля как специальной социологической теории

Представленные выше направления социологических исследований и осмысления различных форм девиантного поведения послужили основными «источниками и составными частями» социологии девиантного поведения и социального контроля как специальной социологической теории.

Хотя М.Н.Гернет по теоретико-методологическому подходу и репертуару исследуемых им социальных явлений фактически развивал социологию девиантного поведения, однако ни он сам, ни его биографы и комментаторы (см., например, [17, с. 8—37, 614—622]) не оценивают таким образом труды ученого. С точки зрения В.Н.Кудрявцева [66, с. 12], ближе всех к осмыслению отдельных проявлений девиантного поведения с более широких («девиантологических») позиций подошел ААГерцензон в своей работе 1922 г. [20].

Ясно, однако, что реальные условия для формирования и развития социологии девиантного поведения и «социальный заказ» на нее появились в бывшем СССР лишь в период «хрущевской оттепели» и возрождения отечественной социологии.

В 1971 г. независимо друг от друга появились небольшие по объему работы двух ленинградских авторов, в заглавие которых были вынесены слова «отклоняющееся (девиантное) поведение» [22, 21, 36]. В них ставился вопрос о необходимости рассмотрения различных нежелательных для общества нормонарушающих проявлений с позиции более общей социологической теории, поскольку отклоняющееся поведение есть именно социальный феномен, различные его виды имеют общий генезис и причины, находятся в сложных взаимосвязях и зависимости от экономических и социальных условий. Отмечалось значение понимания и выбора критерия (точки отсчета) «отклонения», оценки и измерения его «величины», а также направленности. Ибо — с точки зрения одного из авторов, Я.Ги-линского — отклоняющееся поведение может быть как со знаком «минус» (негативное, отрицательное), так и со знаком «плюс» (позитивное — социальное, научное, техническое, художественное творчество). Эта позиция обосновывалась и отстаивалась им во всех более поздних работах [23, 24, 27] и др. Разумеется, в ранних отечественных публикациях отдавалось должное марксистско-ленинской трактовке предмета, содержалось много вынужденных положений (об исторической ограниченности и преходящем характере девиаций, о преимуществах социалистической системы и т. п.) и «критика» зарубежных социологов девиантного поведения за их позитивизм, психологизм, метафизичность и иные смертные грехи... Автор этих строк с искренней болью и стыдом перечитывает соответствующие пассажи в своих работах 70-х гг. Впрочем, и эта обязательная атрибутика тех лет не спасла автора от обвинений в том, что он «оказался в плену» буржуазных идей, что выдвигаемые им положения имеют «чуждую нам идеологическую окраску», тогда как нам «нельзя делать уступок проникновению в какой-либо форме буржуазных идей» [9, с. И—12]. При этом я, пожалуй, не откажусь и сегодня от большинства содержательных положений своих работ более чем двадцатилетней давности.

В 70-е гг. появляется все больше трудов, посвященных проблемам формирующейся социологии девиантного поведения (В.С.Афанасьев, А.А.Габиани, Я.И.Гилинский, В.Н.Кудрявцев, И.В.Маточкин, Р.С.Могилевский, А.М.Яковлев и др. [6, 14, 21, 22]).

Результаты первых крупных эмпирических исследований девиантного поведения отражены в [60, 75, 77]. В частности, следует отметить комплексное социологическое исследование социальных проблем областного центра (г. Орел), включающее позитивные и негативные девиации [75]. Хотя и в этом случае не обошлось без руки цензора (на с. 96 упомянутой книги после второй корректуры «исчезли» данные о преступности), однако впервые удалось совместить в одной монографии теоретические предпосылки, некоторые очень ограниченные по цензурным соображениям результаты большого эмпирического исследования (достаточно упомянуть, что, наряду с выборочным опросом населения г. Орла, был осуществлен опрос заключенных в трех исправительно-трудовых колониях на территории области, изучены материалы расследования по фактам самоубийства, проанализированы данные «открытой» и «закрытой» статистики) — и все это на фоне исследования социальной стратификации и социальных перемещений.

Значительную роль в становлении, развитии и институционализации социологии девиантного поведения сыграли труды В.Н.Кудрявцева [42, 45] и др., который нередко своим авторитетом «прикрывал» начинающих девиантологов от ретивых блюстителей идеологической чистоты.

В конце 70-х — начале 80-х гг. сложилось несколько исследовательских центров девиантного поведения: на базе лаборатории социологических исследований НИИ комплексных социологических исследований при Ленинградском государственном университете (руководители Л.Спиридонов, затем Я.Гилинский, позднее Ю.Суслов), сектор социальных проблем алкоголизма и наркомании Института социологических исследований АН СССР (руководитель Б.Левин), научно-исследовательская лаборатория социологии преступности МВД Груз. ССР (руководитель А.Табиани), лаборатория социологии девиантного поведения Тартуского государственного университета (руководитель Э.Раска, затем Ю.Саар). Позднее в ленинградском Институте социально-экономических проблем АН СССР была образована группа изучения проблем пьянства и алкоголизма (руководитель В.Карпов). В 1989 г. ленинградские исследователи смогли, наконец, объединиться на базе вновь созданного Ленинградского филиала Института социологии АН СССР (группа, а затем и сектор социологии девиантного поведения, руководитель В.Карпов, позднее Я.Гилинский). Разумеется, отдельные исследования по тематике девиантного поведения на территории бывшего СССР осуществлялись и вне рамок названных учреждений (А.Лепс в Эстонии; Н.Голубкова, Л.Новикова, Д.Ротман в Белоруссии; С.Ворошилов в Молдове; А.Баимбетов в Башкирии; В.Гордин, Н.Кофырин в Ленинграде и др.). Психологическим и социально-психологическим проблемам девиантного поведения посвящены работы Б.Братуся и В.Шпалинского.

С 1988 г. выходят сборники научных статей по социологии девиантного поведения [3, 32, 33, 35, 62]. В вузах России читается спецкурс «Социология девиантного поведения», подготовлено и издано соответствующее учебное пособие [27].

В рамках социологии девиантного поведения начинают формироваться относительно самостоятельные научные направления: социальный контроль и социальная работа, военная девиантология [10].

По инициативе Б. Левина, возглавлявшего секцию (комитет) социологии отклоняющегося поведения Советской социологической ассоциации, проводились Всесоюзные конференции по проблемам социальных девиаций — в Черноголовке (Московская обл., 1984), Уфе (1986), Суздале (1987), Бресте (1988), Душанбе (1989), а с 1990 г. — Международные конференции в Москве, привлекавшие большое количество зарубежных исследователей.

Вообще в 90-е гг. начинается активное взаимодействие российских и зарубежных девиантологов — участие в конференциях, совместных исследовательских проектах (например, Baltica [83, 84]), в работе 29-го исследовательского комитета Международной социологической ассоциации, включая выступления на XIII Международном социологическом конгрессе в Билефельде (1994) [80].

К сожалению, это лишь первые шаги на долгом и нелегком пути вхождения в мировую науку.

Каковы же главные результаты развития отечественной социологии девиантного поведения и социального контроля?

Освоены достижения мировой и отечественной социологии. Из узкодисциплинарных (криминологических, наркологических, суицидологических, сексологических и пр.) исследований отдельных проявлений социальных девиаций выросла и сформировалась специальная социологическая теория — девиантология. Это позволило изучать и объяснять различные формы позитивного и негативного девиантного поведения с общих, системных позиций — как проявления некоторых единых закономерностей и механизмов социального бытия [28].

При этом так называемое девиантное поведение рассматривается не как патология, а как естественный и необходимый результат эволюции социума, как дополнительные (в боровском смысле) конформным формы жизнедеятельности. «Отклонение» не есть объективная характеристика определенных видов поведения, а лишь следствие соответствующей общественной оценки (конвенциальность «нормы» - «отклонения»).

Следовательно — и это очень важно для политики социального контроля! — принципиально невозможно «искоренить», «ликвидировать», «преодолеть» негативное девиантное поведение и отдельные его виды. Речь может идти лишь об адекватных способах и методах регулирования, управления ими (в целях оптимизации, минимизации, гармонизации и т.п.).

В результате многочисленных эмпирических исследований на территории бывшего СССР и России получены и продолжают накапливаться взаимопроверяемые, дополняющие и уточняющие друг друга сведения о состоянии, структуре, уровне и динамике различных форм девиантного поведения. Ясно, например, в результате виктимологических опросов, что реальный уровень общеуголовной преступности в 10-15 раз выше официально регистрируемого, что в 1993—1994 гг. вновь начался рост латентности (неучтенности) многих видов преступлений, что существует определенная взаимосвязь между уровнем и динамикой убийств и самоубийств, что вполне определенным образом меняется структура потребляемых наркотических средств и т.п.

Будучи порождением социально-экономических, культурологических изменений, характеристики девиантного поведения служат показателем, «зеркалом» общественного бытия и «качества» населения [3; 39, с. 149—161; 79; 80, с. 112].

Социология девиантного поведения и социального контроля оказывает существенное влияние на другие научные направления и дисциплины, изучающие общий объект. В трудах суицидологов, наркологов, психологов, криминологов все в большей степени рефлексируются идеи девиантологии (А.Амбрумова, Ю.Блувштейн, А.Дьяченко, И.Карпец, Г.Миньковский, И.Михайловская, В.Номоконов, И.Пятницкая и многие другие, например: [7, 68, 78]).

Сложилось отечественное научное сообщество («невидимый колледж») специалистов в области социальных отклонений, сохранились научные связи с коллегами из «ближнего зарубежья» (прежде всего Латвии, Литвы, Эстонии), возникли и крепнут связи со специалистами государств Европы, Америки, Азии. 

§ 5. Возможные перспективы

Современная Россия являет собой идеальную совокупность всех девиантоген-ных факторов (состояние аномии, резкая социальная дифференциация и поляризация, глубокий экономический кризис, социальная дезорганизация, «смена вех» в идеологии и т.п.). В этих тяжелых для страны условиях исследование различных форм девиантного поведения приобретает особенную теоретическую и прикладную значимость.

К сожалению, объективный социальный заказ не совпадает с реальной вос-требованностью: ни властные структуры, ни руководители науки, ни ведомства или же коммерческие структуры не предъявляют спрос на девиантологические исследования и не очень охотно реагируют на соответствующие предложения. В современных условиях это означает отток молодых талантливых специалистов из сферы научных исследований. (В частности, подразделения Института социологии РАН в Москве и его Петербургского филиала, ориентированные на изучение девиантного поведения, испытывают острый дефицит профессиональных кадров).

Наиболее перспективными представляются следующие направления научно-исследовательской деятельности в рассматриваемой сфере: создание в регионах и России в целом системы мониторинга девиантного поведения; сравнительные, компаративистские исследования с зарубежными партнерами по актуальным проблемам социальных девиаций (насилие, наркотизация населения, его виктимность. подростково-молодежная делинквентность и др.); анализ девиантного поведения как протестной реакции в условиях социального конфликта; изучение действующих форм социального контроля с точки зрения их адекватности природе, генезису, закономерностям девиантного поведения; исследование позитивного девиантного поведения как возможной альтернативы негативным его проявлениям (проблема канализирования социального недовольства и протеста).