Социология девиантного поведения

Работы А.А.Габиани по социологическому исследованию как наркотизма, так и иных форм социальных девиаций (о чем речь впереди), внесли заметный вклад в становление социологии девиантного поведения в бывшем СССР.

Проблемам подростковой наркомании и токсикомании посвящены работы А.Е.Личко, Г.Я.Лукачер, Н.В.Макшанцевой, Т.В.Ивановой, В.А.Чудновского. При этом в генезисе нарко- и токсикопотребления отмечались значение групповой активности («не отстать от своих»), поиск необычных ощущений и переживаний, а также роль биологического фактора. Вопреки распространенному мнению, «скука» оказалась малозначимым фактором в генезисе наркотизма.

В 80-е—90-е гг. основным центром социологических исследований пьянства, алкоголизма и наркотизма становится сектор социальных проблем алкоголизма и наркомании Института социологии АН СССР — РАН (Б.М.Левин — руководитель, Ю.Н.Иконникова, С.Г.Климова, Л.Н.Рыбакова, М.Позднякова и др.). Активизировалась исследовательская деятельность в организациях и учреждениях МВД России (А.Я.Гришко, В.М.Егоршин, В.И.Омигов и др.).

В 1992 г. по заказу Международной ассоциации по борьбе с наркоманией и наркобизнесом было проведено обширное исследование (руководитель Г.Г.Силласте), охватившее семь экономических зон России, опрос проводился в 12 городах. При всех достоинствах этого исследования выводы руководителя проекта страдают, с нашей точки зрения, выраженной идеологизацией проблемы: обвинение законодательной и исполнительной власти в «либерализме» по отношению к потребителям наркотиков, требование установления жестких, суровых мер к ним (потребителям) и т.п.

Проституция. В 20-е гг. продолжалось активное исследование проституции. Возможно, что это отчасти стимулировалось идеологическими соображениями: на примере проституции легко было показать «пороки капитализма» (В.М.Броннер, А.И.Елистратов, 1927; Л.М.Василевский, 1924; С.Е.Гальперин, 1928; А.Я.Гуткин, 1924; А.Н.Каров, 1927; Г.И.Лившиц, Я.И.Лившиц, 1920 и др.).

Летом 1924 г. в Москве была создана «Научно-исследовательская комиссия по изучению факторов и быта проституции». Комиссия организовала основательное исследование с использованием дореволюционного опыта и публикацией в 1925 г. основных результатов в № 5—8 журнала «Рабочий суд». Исследователи старались обеспечить добровольность и анонимность опросов (была опрошена 671 женщина, занимавшаяся проституцией в Москве), а также установление психологического контакта между интервьюером и респондентом (подробнее см.: [63, с. 99—122]).

В 1926—1927 гг. в Харькове было проведено обследование 177 проституток. Опубликованные результаты [71] позволяют сравнивать близкие по методике и инструментарию московское и харьковское исследования. Помимо социально-демографического состава опрошенных, выяснялись материальные и жилищные условия, возраст начала сексуальных контактов, их частота на момент опроса, места поиска клиентов, потребление алкоголя, наркотиков, заболеваемость венерическими болезнями. Статистические данные о проституции были представлены в статье М.Н.Гернета «К статистике проституции» [18].

После длительного перерыва к теме проституции начали обращаться лишь в 70-е гг. Но, поскольку проституция как социальное явление в стране победившего социализма была «ликвидирована», исследовались — разумеется, для «служебного пользования» — некое «поведение женщин, ведущих аморальный образ жизни», либо же чисто юридические проблемы сохранившихся в уголовном кодексе республики составов преступлений: «содержание притонов разврата», «сводничество», «вовлечение несовершеннолетних в занятие проституцией» (Ю.В.Александров, А.Н.Игнатов и др.). Еще раз подчеркнем: это не вина, а беда отечественной науки и ее представителей. Социологические исследования проституции (под ее различными псевдонимами) в 70-е гг. проводились под руководством М.И.Арсеньевой, а также группой сотрудников ВНИИ МВД СССР — К.К.Горяиновым, А.А.Коровиным, Э.Ф.Побегайло.

В 80-е гг. под руководством А.А.Габиани проводится социологическое исследование проституции в Грузии, результаты которого были опубликованы первоначально под грифом «Для служебного пользования», а затем и «для всех» [13].

Сравнительный анализ эмпирических исследований проституции в 1924 г. в Москве, в 1926—1927 гг. в Харькове, московского в 70-е гг. и грузинского в 80-е гг. предпринят в работе Я.И.Гилинского [63, с. 99—122]. При этом наблюдаются, по крайней мере, две основные тенденции: расширение социальной базы проституции (если в 20-е гг. проститутки рекрутировались из малообразованных и малоимущих слоев общества, то в 70-е и 80-е гг. среди проституток преобладают лица с относительно высоким образовательным и социальным статусом) и либерализация отношения населения к «древнейшей професии».

Социально-правовым проблемам проституции и иных «отклонений» в сфере сексуальных отношений посвящены работы А.П.Дьяченко, А.Н.Игнатова, П.П. Осипова, Я.М.Яковлева и др. Наконец, в 80-е же гг. появляются публикации Я.И. Гилинского, С.И.Голода, И.С. Кона, посвященные социологическому осмыслению и вторичному анализу эмпирических исследований проституции (определенным итогом явился сборник статей [63]).

Гомосексуализм. Из всего репертуара девиантных проявлений гомосексуализм оказался, пожалуй, наименее исследованным в советское время. Конечно, это можно было бы объяснить тем, что гомосексуальная направленность в принципе не девиантна, это лишь вариант сексуального поведения. Однако уголовный запрет даже добровольного мужеложства (ст. 121 УК РСФСР, отмененная лишь в 1993 г.) опровергает оптимистический вариант объяснения. Более вероятно, что долгие годы сказывалось отношение к гомосексуализму, запечатленное во втором издании Большой Советской Энциклопедии: «В советском обществе с его здоровой нравственностью гомосексуализм как половое извращение считается позорным и преступным...».

Теоретике-исторический и социологический подход к гомосексуализму представлен в работах И.С.Кона [40, с. 257—295] и др., отчасти Я.И.Гилинского [27, с. 131—138; 32 с. 146—157]. Ситуационный гомосексуализм в условиях пенитенциарных учреждений отражен в трудах М.Н.Гернета [16], В.Ф.Абрамкина и Ю.В.Чижова [1], Г.Ф.Хохрякова [72, 73] и др. В работах сексопатологов акцентируются медицинские и психологические аспекты проблемы (Г.С.Васильченко, Д.Д.Исаев, С.С.Либих, А.М.Свядощ и др.). Бедственное положение гомосексуалистов в России заставило их объединяться. В Москве стала выходить газета «Тема» гомосексуальной ориентации. В 1991 г. в Санкт-Петербурге были зарегистрированы их организации: Фонд им. П.И.Чайковского и Общество «Невские берега» (позднее «Крылья»). В июле того же года в Санкт-Петербурге состоялась первая в стране международная конференция гомосексуалистов с участием ученых и политиков города. В последующем ежегодно в городе стали проходить фестивали гомосексуалистов «Кристофер Стрит Дейз», а в 1993 г. вышел первый номер петербургского «литературно-художественного и культурологического журнала, посвященного лесбийской и гомосексуальной культуре и искусству», «Gay, славяне!» (второй номер издан в 1994 г.).

Преступность. В годы советской власти преступность и отдельные ее виды были наиболее изучаемым проявлением социальных отклонений. В 20-е гг., да и позднее — вплоть до 60-х гг., социальные (криминологические) аспекты преступности исследовались преимущественно в рамках науки уголовного права (М.Н.Гернет, А.А.Герцензон, А.А.Жижиленко, М.М.Исаев, П.И.Люблинский, АА.Пионтковский, МД.Шаргородский, Е.Г.Ширвиндт, Б.С.Утевский, А.С.Шляпочников, А.Я.Эстрин и др.).

В 20-30-е гг. внимание социологически ориентированных исследователей было сосредоточено на изучении факторов преступности: экономических, социальных, демографических и иных. По классификации Жижиленко, криминогенные факторы находятся: 1) в окружающей природе, 2) в индивидуальных особенностях личности, 3) в условиях социальной среды [31]. М.Н.Гернет считал наиболее значимыми социальные факторы.

Другое направление криминологической мысли тех лет — клиническое, сосредоточивавшее внимание на индивидуальных, личностных факторах преступности (В.В.Браиловский, Н.П.Бруханский, С.В.Познышев и др.). Большую роль в исследовании преступности сыграли кабинеты и клиники по изучению преступности и преступника, первый из которых открылся в 1918 г. в Петрограде, а также Государственный институт по изучению преступности и преступника (Москва, 1925), объединивший ранее разобщенные кабинеты, ставшие его филиалами. Следует заметить, что именно в те годы было проведено много прикладных, эмпирических исследований с использованием разнообразных методов: опрос, изучение материалов уголовных дел, анализ статистических данных, клинические методы обследования. В результате были созданы «портреты» детоубийц (М.Н.Гернет), конокрадов (Н.Гедеонов, Р.Е.Люстерник), хулиганов (Т.Е.Сегалов), насильников (Н.П.Бруханский), поджигателей (Т.Е.Сегалов), убийц корыстных и из мести (И.И.Станкевич) и др.

Поскольку развитие отечественной криминологии в 20—30-е гг. — тема самостоятельного большого исследования, приходится ограничиться отсылкой заинтересованного читателя к имеющимся обзорам: [37; 41, с. 9—42; 49, с. 69-77; 57, с. 13-60].

Быть может, изучение преступности — единственный из источников социологии девиантного поведения, тоненькой струйкой продолжавший существовать и в годы сталинского режима. Правда, исследования ограничивались либо уголовно-правовой догматикой, либо историей (наиболее выдающийся пример — пятитомная «История царской тюрьмы» М.Н.Гернета, выходившая в 1941—1956 гг., причем первый том был издан еще перед войной), либо критикой буржуазной уголовно-правовой и криминологической науки и практики (например, «Сборник материалов по статистике преступлений и наказаний в капиталистических странах» под ред. А.А.Терцензона [65]; «Тюрьма капиталистических стран» [70] и т. п.).

Долгий, мучительный, полный «зигзагов» процесс возрождения отечественной криминологии начался в 60-е гг. Ее первые шаги: книги А.Б.Сахарова «О личности преступника и причинах преступности в СССР» [64], А.А.Герцензона «Введение в советскую криминологию» [19], И.И.Карпеца «Проблема преступности» [38], В.Н.Кудрявцева «Причинность в криминологии» [44], Н.Ф.Кузнецовой «Преступление и преступность» [48], открытие Всесоюзного института по изучению причин преступности и разработке мер предупреждения преступлений (1963), начало преподавания криминологии в юридических вузах страны (1964).

С конца 60-х — начала 70-х гг. криминология бурно развивается, разветвляясь на множество относительно самостоятельных направлений: преступность несовершеннолетних, насильственная преступность, экологическая преступность, семейная криминология, виктимология, прогнозирование и профилактика преступности и т.д. В рамках данной работы мы сможем назвать лишь те из них, которые оказались наиболее значимыми для формирования социологии девиантного поведения.

Во-первых, это общетеоретические труды Г.А.Аванесова, Ю.Д.Блувштейна, С.Е.Вицина, Я.И.Гилинского, И.И.Карпеца, В.М.Когана, Н.Ф.Кузнецовой, В.Н.Кудрявцева, А.Б.Сахарова, Л.И.Спиридонова, А.М.Яковлева и др. Важно отметить социологизированность разделяемого этими авторами взгляда на преступность.

Во-вторых, развитие методологии социологического исследования преступности и ее видов (Г.А.Аванесов, Ю.Д.Блувштейн, С.Е.Вицин, Н.Я.Заблоцкис, Г И Забрянский, В.В.Панкратов и др.).

В-третьих, теория, методология и методы региональных исследований преступности, «география преступности» [2, 12, 51, 52]. В рамках этого направления анализ преступности сочетается, как правило, с социологическим исследованием и других форм девиантного поведения. Наиболее наглядный тому пример — серия «Трудов по криминологии» Ученых записок Тартуского университета, посвященных территориальным различиям преступности и включающих труды социологов, криминологов, психологов, девиантологов Эстонии, Литвы, Санкт-Петербурга, Москвы (1985, 1988, 1989, 1990, 1991). Последний из выпусков издан на английском языке [79].

В-четвертых, превенция преступлений и уголовная политика (Г.А.Аванесов, Ю.Д.Блувштейн, П.С.Дагель, А.Э.Жадинский, К.Е.Игошев, Г.М.Миньковский и др.)

В-пятых, проблема детерминации преступности и преступного поведения (кроме ряда вышеуказанных авторов, И.С.Ной, В.А.Номоконов).

Нельзя не назвать также первое крупномасштабное эмпирическое криминологическое исследование социальных условий преступности, проведенное коллективом Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности под руководством А.Б.Сахарова в 70-е гг. Опубликованные программа (с инструментарием) и результаты исследования послужили стимулом к последующим работам [54, 67]. Сравнение экономических и социальных условий в регионах с высоким (Кемеровская обл.) и низким (Орловская обл.) уровнем преступности позволило выявить ряд закономерностей, подтвержденных последующими исследованиями в других регионах.

Актуализация проблем организованной преступности вызвала соответствующий исследовательский интерес (А.И.Гуров, С.В.Дьяков, В.С.Овчинский, В.С.Устинов и др). Исследователи отмечают динамичное развитие преступных сообществ, слияние легальной и нелегальной экономической деятельности, криминализацию экономических и властных структур, политизацию организованной преступности (три выпуска «Организованная преступность», под ред. А.И.Долговой и С.В.Дьякова. М., 1989,1993, 1996; «Основы борьбы с организованной преступностью», под ред. В.С.Овчинникова, В.Е.Эминова, Н.П.Яблокова. М., 1996; «Организованная преступность в России: теория и реальность», под ред. Я.И.Гилинского. СПб., 1996 г. и др.). Пожалуй, впервые в отечественной криминологии в петербургском исследовании удалось осуществить серию интервью как с представителями бизнеса, правоохранительных органов, так и с участниками преступных организаций.

Социальный контроль. В 20-е гг. были широко представлены исследования в узкой сфере социального контроля — пенитенциарной системе (работы М.Н.Герне-та, М.М.Исаева, С В.Познышева, Б.С.Утевского, Е.Г.Ширвиндта и др.). В Государственном институте по изучению преступности и преступника была организована пенитенциарная секция, а на базе одного из московских мест заключения — экспериментальное пенитенциарное отделение. В 1925—1926 гг. в юридических вузах был введен курс пенитенциарного права. В октябре 1928 г. состоялось Первое Всесоюзное совещание пенитенциарных деятелей. В 1934 г. издается подготовленная коллективом авторов монография «От тюрем к воспитательным учреждениям». А далее наступил «перерыв» до середины 50-х гг.

В апреле 1957 г. выходит книга Е.Г.Ширвиндта и Б.С.Утевского «Советское исправительно-трудовое право». С конца 1956 г. изучение проблем этого советского псевдонима пенитенциарного права и самой пенитенциарной системы начинается в Высшей школе МВД СССР и Научно-исследовательском отделе исправительно-трудовых колоний.