Молодежь и общество. Молодежь как группа социального общества

Молодежь  и общество. Молодежь как группа социального  общества. 

& 1. Проблема самоидентификации  молодежи 

Каждое новое  поколение, входя в общественную жизнь, наследует уже достигнутый  уровень развития общества и сложившийся  определенный образ жизни. Но оно не способно автоматически включаться в жизненные процессы социума без их предварительного освоения. Поэтому знание, умение, желание жить и действовать "как положено" в данном сообществе являются необходимой предпосылкой вхождения молодежи в жизнь социума.

Общество, заботясь о самосохранении и стремясь обеспечить бесконфликтность жизнедеятельности, старается наделить новое поколение  навыками группового выживания, выработанными  устоявшимися именно в данном сообществе. То есть, сформировать такой механизм социальной адаптации молодежи, который превращал бы новое поколение в органичную часть и подобие уже существующего социума. Или, иначе говоря, целью и назначением социализации является формирование индивида, подобного себе, живущего и действующего как элемент именно этого сообщества, несущего его признаки и обладающего его опытом. Ответственного и обеспечивающего сохранение и выживание себя как члена этого общества и этого общества как своего второго, коллективного, Я во взаимоотношениях с другими группами.

Кроме того, как  отмечали Э. Фромм, Э. Дюркгейм и другие, если удастся приспособить индивида к конкретным социальным условиям и  сформировать индивидуальный характер в соответствии с основными чертами  доминирующего здесь социального  характера, то человек будет действовать с наибольшей продуктивностью, необходимой и выгодной обществу, т.е. будет сформирован "продуктивный характер".

А с другой стороны, передача в процессе социализации того опыта и знания, которые общественная группа накопила и сберегла в течение веков, не только уподобляет индивида группе, что составляет интерес последней, но и позволяет ему использовать этот капитал в собственных интересах. Поэтому в прагматической рамке социализация является и благом для индивида, поскольку, осваивая коллективный опыт выживания и результативной деятельности, индивид становится способен решать ряд проблем и может достигать поставленных целей, в том числе и собственных.

Для полноценного личностного развития индивида ему  требуется организованное социальное пространство. Оно формируется и обеспечивается группой, или сообществом, в которое он вписан как его элемент. Личностное становление индивида и его успешная интеграция в общество сопровождается процессом его самоидентификации, формирования его социальной идентичности. Это субъективное чувство и объективно наблюдаемое качество личной самотождественности, ощущение единства и неразрывности со своим социальным окружением. Отождествляя себя с другим человеком, группой, образцом, осознавая себя частью сообществ людей, индивид разделяет их ценности, их представления о мире и месте человека в нем. Это помогает ему овладевать различными видами деятельности, осваивать социальные роли, принимать и преобразовывать социальные нормы и ценности.

Поэтому первая основная проблема молодежи и социализации, констатировал К. Манхейм, - это обнаружение собственного Я. Оно происходит где-то в 14-16 лет. Дальше начинается самоидентификация молодого человека со все большими и большими социальными группами по возрасту, роду занятий, интересам, национально-этническому признаку, гражданству, классу и проч. Человек, организовав свою деятельность в социальном пространстве и времени, исторически эволюционировал вместе с этим обществом.

В древнем обществе, не доросшем еще до значения индивидуальности, субъектом деятельности выступал род. Индивид не воспринимал себя отдельно от своего рода, но противопоставлял один род другому. При этом существенное значение имели признаки идентичности членов одной группы в отличие от членов другой. Без такой идентификации было невозможно оформление соответствующих отношений между группами.

Сначала cпецифичность человека была отделена и противопоставлена животным и богам. Она операционализировалась в исторически выработанных нормах предметно-практической деятельности и коллективной жизни, обычаях, традициях, ценностных системах, в ритуалах, техниках, сакральных смыслах, выражающих и оформляющих взаимоотношения с жизнесохраняющими и покровительствующими силами. Эти ритуалы и обряды, наполненные смыслами, поднимавшими человека над утилитарностью и обыденностью биологического существования, выступали средствами самоидентификации человека. Они давали человеку чувство сопричастности и переживания единства с жизнью своего сообщества, самовосприятие себя в отличие от другого. Позднее специфические признаки и действия, в которых человек осмысливал себя как существо особого рода, дополнились социо-культурными характеристиками, отличавших один человеческий социум от другого. Они стали признаками, отличавшими "своих" от "чужих".

И сегодня в  рамках и посредством социализационных процессов формируется принадлежность к референтной группе, происходит формирование "группового лица" и  чувства причастности к группе. Это  особенно явно наблюдается у представителей восточно-азиатских стран, где группизм и коллективизм имеют глубокие традиции и большую историю. В них принадлежность к группе формируется и воспроизводится всеми социальными отношениями, включая формальное и неформальное образование.

Но это касается и других обществ. Например, современные исследования, в частности, французских социологов, частично подтвержденные и в России, свидетельствуют, что одним из самых значимых факторов социальной стратификации общества в современных условиях становится уровень и качество образования. По нему формируется и свой специфически групповой образ жизни, накладывающий отпечаток на цели, ценности, структуру потребностей и потребления, формы производственной и досуговой деятельности, брачно-семейные отношения и т.п. (См.97)

Принадлежность  к одной социально-профессиональной категории (СПК) обусловливает для ее членов наличие одного социального пространства и сходного образа жизни. В соответствии с этим, к одной СПК относят людей, не только имеющих общую профессиональную деятельность, но и поддерживающих личные контакты, имеющих схожие взгляды и поведение, а также идентифицирующих себя с данной социальной группой. Классификация населения по СПК содержит в себе элемент социальной иерархии, а факт принадлежности к профессии определяет место человека в системе социальных отношений.

Между тем, замечено, что если индивида пытаются вписать  лишь в какую-то узкую группу, например, фирму, то где-то процесс самоидентификации  дает результаты, а где-то - нет. Причем даже при положительном исходе, поле идентификации может оказаться узко-специфичным. У японцев, например, идентификация с небольшой группой может дать нормальный результат социализации, потому что их первоначальная социальность эволюционировала и закреплялась через группу ( и не только - о чем специальный разговор пойдет дальше). В других обществах, которые не обладали такими исключительными условиями гео-био-социо-ценоза, это возникает как проблема. Поэтому для Японии не было 1968-го года, а для Европы это был лишь первый звонок. Он одновременно показал, что возникают неконтролируемые предпосылки к возникновению нового явления, и соответственно, к тому, чтобы его критически осмыслить.

А пример жизни  индейцев в резервациях показывает другую сторону. Современный индеец знает, где его горы и где его  лачуга, и знает это не на уровне абстрактной страны. Однако им не дают оформиться в национальную общность, поэтому сознание у них племенное. "Я - могиканин" или "семинол", - это то, что они могут себе позволить, поскольку не могут сказать: " Мы - индейцы Соединенных Штатов". Когда их было много, и они представляли собой опасность для новых обитателей Нового света, их просто отстреливали. Тогда не говорили о правах человека. Теперь, когда они безопасны, их перестали уничтожать без разбора, и даже разрешили передавать свою культуру. А какую культуру и будет ли получен на выходе индивид, социализованный в рамках этой культуры, - это на сегодня уже вопрос.

Ведь для функционирования даже традиционного опыта, бытового, наработанного веками, необходимо, в первую очередь, определенное количество, спектр социальных взаимодействий, мощность сообщества. Скажем, чтобы пять племен на этой территории тысячу лет проживали и выстроили свои отношения, в том числе и экологические, поддерживающие экологическое равновесие для проживания определенного количества людей на этой территории. А по поводу этих исторических отношений и сложились бы свои нормы, традиции, обычаи.

Теперь же, когда  реальных носителей этих отношений  уже не стало, бесполезно рассказывать про былую жизнь и на этом якобы формировать или транслировать культуру. Это уже экзотика, а не социальная реальность. И поддержка трансляции культуры индейцев в резервациях, на что бросаются теперь силы и средства американского государства, - это не этнический альтруизм и не очищение совести нации от греха расизма. Нет, это есть не что иное, как реализация государством и обществом функции самосохранения, чтобы эта оставшаяся "пятая колонна" не могла предъявить социально-этнические претензии и не оказалась причиной угрозы обществу. Это система локального и постепенного регулирования социальных отношений с тем сообществом, которое там осталось.

Помимо реальных носителей и достаточной мощности социального пространства-времени  исторически были выявлены другие необходимые  факторы формирования социальной идентичности. Например, в Советском Союзе каждый знал врагов и друзей своей страны. На это работал мощный идеологический государственный аппарат. И это был способ внутренней интеграции и формирования национальной идентичности советского народа, этнически очень разнообразного. Когда "своего" от "чужого" отличали лишь по непростому политическому критерию.

Родовыми признаками социализованности тогда выступали, с одной стороны, - гражданственность  и преданность Родине, а с другой стороны - ненависть к ее врагам и готовность отстаивать ее суверенитет с оружием в руках. И эта солидарность по поводу единства внутренних и внешних ценностей у всех граждан страны создавала основу для осознания себя элементом единства державы. Поскольку национальный или религиозный идентитет был не безопасен в условиях этнической и конфессиональной палитры населения Советского Союза, а также в условиях военно-политического противостояния с миром.

Если этого  единства нет - то не понятно, с кем  субъект или индивид себя идентифицирует. Еще в античности если общество его изгоняло, он уходил и умирал, изгнание из общества означало политическую смерть. Он переставал быть гражданином, а значит, переставал быть человеком, ведь раб - говорящее орудие. Теперь, когда развели эти смыслы, он мог уйти, но становился предателем, политическим изгоем, "чужим".

Сейчас традиционные социализующие механизмы уходят, уходит семья, остаются средства массовой информации, а каковы они - мы имеем "удовольствие" наблюдать. Кроме  того, объективно имеется процесс стагнирующего общества. Современные производственные и социальные процессы практически не дают сложиться обществу иначе, чем на уровне малых групп, по 15-20 человек. Потому что сейчас плотность и динамика социальных механизмов настолько высоки, что даже если объединятся 40 человек, - эмпирическое понимание уже до этого дошло - то они становятся сильными, как прежде тысяча. На Западе уже нет промышленного пролетариата, его давно разогнали, потому что "Манифест Коммунистической партии" там уже прочитали. И не случайно у них по тысяче человек на одном предприятии уже давно не работают.

Но человек  не довольствуется вписанием себя в  малую социальную группой. Такое  дробление возможно в детстве, когда, к примеру, ходят драться "стенка" на "стенку". В 14-15 лет придя в одно ПТУ, те же подростки уже вместе. А в 18 лет они уже служат в одной армии, и у них общий враг. То есть, сами ступени гражданственности, которые создаются механизмами социализации, объективно порождают проблему самоидентификации с какой-то группой, и последняя становится все больше. А когда молодой человек попадает в армию - неважно по всеобщей воинской повинности или по контракту, - у него уже все равно объективно складывается позиция "Я - это моя страна, и я с оружием ее защищаю".

И вдруг он попадает в переделку под названием "афганский  синдром", "вьетнамский синдром", "алжирский синдром". С кем  ему себя идентифицировать? С тем  обществом, которое толкнуло его  воевать неизвестно где и за что? Тогда у него возникает вопрос не к частному оппоненту, а к системе: что это за система, которая порождает такие войны и использует меня, как пушечное мясо?

Можно ли управлять  процессом социализации в авторитарных и демократических обществах? Парадоксально, но факт - в авторитарных обществах  гораздо быстрее и эффективнее происходит формирование этого стержня, на которые нанизываются другие требуемые обществом характеристики. Здесь можно вспомнить Гегеля с его утверждением, что истинное государство, то есть, разумная общественная воля - это по идее человеческая свобода, то есть, воля, развившаяся и покинувшая пределы произвола. Но при неразвитой демократии все превращается в охлократию, потому что теряются критерии, человека начинают оценивать по его частным проявлениям. И авторитарные режимы как раз олицетворяют единую волю, гораздо быстрее и эффективнее подводя всех под "единый знаменатель", т.е. осуществляя тотальную социальную адаптацию. Это тем более возможно, поскольку при этом на одном направлении сосредоточиваются мощные ресурсы и системные средства, от идеологии до армии и тюрем.

Проблема национальной, или державной (в отличие от этнической) самоидентичности, а в связи с  ней национального самосознания, национальной истории, национального  менталитета - как интеллектуально-духовных форм и ресурсов объединения нации и обеспечения национальной безопасности, является прямой функцией и назначением государства. И надо сказать, оно в большинстве случаев так или иначе выполняет этот свой долг, этому есть множество исторических подтверждений.

Сегодня это находит свое отражение, например, в том факте, что образование в традиционных странах сейчас, как и всегда раньше, достаточно четко ориентировано закрыто-национальным образом. Это означает не закрытость от мировых достижений, а переориентацию мировых достижений в соответствии с собственными национальными целями и ценностями, что сейчас хорошо иллюстрируют Япония и Китай (См.подробнее: гл.4,& 2). К этому же вновь вернулись США и Германия. Причем знаменитые "общечеловеческие ценности", которыми так любят сопровождать свои политические и образовательные акции американцы, призывая всех к смене ценностных ориентиров, пока в самих США не стали нормой социализации. "Американец - для себя и для других - прежде всего американец. Только после того, как американец продемонстрирует свой патриотизм, он обязательно упомянет о своем национальном происхождении. Бинациональность - главная отличительная черта и основной "связующий раствор" американской нации." (35, с.5-6.)