Методы и развитие бихевиоризма

Развитие поведения заключается  в приобретении новых реакций  на основе имеющегося репертуара врожденных реакций на безусловные стимулы, т.е. стимулы, которые с рождения автоматически вызывают тот или  иной ответ. В экспериментах с  маленькими детьми Дж.Уотсон, например, установил, что безусловными стимулами  для реакции страха (замирание, затем  громкий плач) являются резкий звук и потеря опоры. Если один из этих стимулов сочетать с показом какого-либо «нейтрального» объекта (т.е. объекта, который не вызывал  до сих пор никакой отрицательной  реакции, например белого пушистого  кролика), то через определенное число  сочетаний безусловного стимула  с условным произойдет процесс «обусловливания» и нейтральный до этого стимул приобретет способность вызывать реакцию  страха.

При постановке и объяснении подобных экспериментов Дж. Уотсон не забывал  ссылаться на русских ученых И. П. Павлова и В. М. Бехтерева, однако все время подчеркивал, что они  были физиологами, а не психологами. Поэтому он четко проводил границу  между изучением физиологических  реакций в психологии и в физиологии: бихевиориста как психолога интересует реакция как элемент поведения, тогда как физиолог будет изучать  соответствующие ей нервные связи, продолжительность и распространение  нервного импульса и т.д.

Можно избавить ребенка от возникшего страха путем сочетания стимула, вызывающего реакцию страха, с  безусловным или условным «положительным»  стимулом.

«У ребенка 1,5 лет была выработана (указанным выше способом) условная отрицательная реакция на сосуд с золотыми рыбками: как только ему показывали этот сосуд, он старался убежать от него. И никакие рассказы о золотых рыбках (как они живут, питаются и т.п.), никакие примеры поведения других детей, которые на глазах у ребенка брали в руки золотую рыбку и гладили ее, не рассеивали этот страх. Тогда было предложено следующее: ребенка сажали за один конец длинного стола обедать — а на другой конец стола ставили закрытый сосуд с рыбками. Как только ребенок начинал есть, сосуд приоткрывался. Если ребенок выражал беспокойство, сосуд закрывался. На следующий день сосуд придвигался несколько ближе к обедающему ребенку — и повторялась та же процедура. Если ребенок прекращал есть — сосуд отодвигали от ребенка на большее расстояние от него. Так повторялось несколько раз — и в течение этих дней сосуд постоянно и понемногу сдвигался в сторону ребенка. И наступал, наконец, день, когда ребенок ел рядом с сосудом и смотрел на рыбок безо всякого страха. Произошло размыкание условной связи, и для того, чтобы это произошло, говорил Дж. Уотсон, понадобилось включить в цепь условий также и пищеварительный аппарат».

На основе врожденных реакций формируются  также приобретаемые в течение  жизни привычки, мышление и речь. Как именно приобретаются привычки, Дж. Уотсон⁴ изучал на себе, обучаясь навыкам стрельбы из английского лука. В каждой попытке фиксировалась точность попадания в цель. Обнаружилось, что вначале, естественно, точность стрельбы невелика, затем она быстро увеличивалась, после чего улучшение результатов происходило не столь быстро, пока, наконец, не достигался предел достижений для данного лица в данном виде деятельности: кривая выравнивалась. Из этих экспериментов Дж. Уотсон сделал вывод, что образование навыков и — шире — привычек (научение) идет механическим образом, постепенно, путем «проб и ошибок», без осмысления происходящих при этом процессов. Несколько позже отечественный ученый Н.А. Бернштейн показал, что в данных экспериментах была представлена лишь «внешняя» сторона образования навыка; на самом деле происходило скрытое от глаз, внутреннее преобразование навыков, т.е. «повторение происходит без повторения». Но бихевиористы, игнорируя внутреннюю сторону поведения, считали, что в основе любого научения (приобретения привычки) лежат фактически механические законы. С помощью принципа обусловливания и отработки навыков можно, по мнению бихевиористов, сформировать у любого человека правильную систему реакций, нужных обществу. В этом, по их мнению, и состоит задача воспитания. Подобная система обучения, какой бы наивной и механистической она ни казалась представителям других психологических направлений, нашла свое применение в практике обучения навыкам социального поведения (тренинг умений) и в бихевиоральной терапии, целью которой выступает избавление человека от различных страхов и других невротических симптомов путем формирования новых условных реакций.

Наконец, мышление и речь рассматривались  в бихевиоризме как приобретенные  навыки: «Мышление также представляет собой мускульное усилие, и именно такого рода, каким пользуются при  разговоре. Мышление является просто речью, но речью при скрытых мускульных движениях». Иногда говорят, что в  бихевиоризме мышление понималось как  «речь минус звук». Это не совсем так. Есть, действительно, мышление в  форме скрытых речевых движений, однако, согласно Дж.Уотсону, имеют  место и другие виды мышления, которые  выражаются в скрытой деятельности рук (мануальной системе реакций) и  в форме скрытых (или даже открытых) висцеральных реакций (т.е. реакций  внутренних органов). Таким образом, мышление может быть кинестетическим (выраженным в движениях, действиях), вербальным (словесным) и висцеральным (эмоциональным), что не противоречит современным исследованиям психологии мышления.

Надо, однако, отметить, что очевидная  механистичность программы классического  бихевиоризма вызвала к жизни  варианты необихевиористских концепций, в которых в классическую схему  «стимул — реакция» были добавлены  новые переменные. Это впервые  произошло в работах последователя  Джона Уотсона американского  психолога Эдварда Чейса Толмена (Tolman, 1886— 1959). Уотсон стал наиболее популярным лидером бихевиористского движения. Но один исследователь, сколь бы ярким  он ни был, бессилен создать научное  направление. Среди сподвижников Уотсона  по крестовому походу против сознания выделялись крупные экспериментаторы Уильям Хантер (1886—1954) и Карл Спенсер  Лешли (1890—1958). Первый изобрёл в 1914 году экспериментальную схему для  изучения реакции, которую он назвал отсроченной. Обезьяне, например, давали возможность увидеть, в какой  из двух ящиков положен банан. Затем  между ней и ящиками ставили  ширму, которую через несколько  секунд убирали. Она успешно решала эту задачу, доказав, что уже животные способны к отсроченной, а не только непосредственной реакции на стимул.

Учеником Уотсона был Карл Лешли, работавший в Чикагском и Гарвардском  университетах, а затем в лаборатории  Иеркса по изучению приматов. Он, как  и другие бихевиористы, считал, что  сознание безостаточно сводится к телесной деятельности организма. Известные  опыты Лешли по изучению мозговых механизмов поведения строились  по следующей схеме: у животного  вырабатывался какой-либо навык, а  за тем удалялись различные части  мозга с целью выяснить, зависит  ли от них этот навык. В итоге Лешли  пришёл к выводу, что мозг функционирует  как целое и его различные  участки эквипотенциальны, то есть равноценны, и потому с успехом  могут заменять друг друга.

Всех бихевиористов объединяла убежденность в бесплодности понятия  о сознании, в необходимости покончить  с «ментализмом». Но единство перед  общим противником — интроспективной  концепцией — утрачивалось при решении  конкретных научных проблем. И в  экспериментальной работе, и на уровне теории в психологии совершались  изменения, приведшие к трансформации  бихевиоризма. Система идей Уотсона  в 30-х годах уже не была более  единственным вариантом бихевиоризма. Распад первоначальной бихевиористской  программы говорил о слабости её категориального «ядра». Категория  действия, односторонне трактовавшаяся в этой программе, не могла успешно  разрабатываться при редукции образа и мотива. Без них само действие утрачивало свою реальную плоть. Образ  событий и ситуаций, на которые  всегда ориентировано действие, оказался у Уотсона низведённым до уровня физических раздражителей. Фактор мотивации  либо вообще отвергался, либо выступал в виде нескольких примитивных аффектов (типа страха), к которым Уотсон вынужден был обращаться, чтобы объяснить  условно-рефлекторную регуляцию эмоционального поведения. Попытки включить категории  образа, мотива и психосоциального отношения в исходную бихевиористскую  программу привели к её новому варианту — необихевиоризму.

3. Бихевиоризм и агрессия

Знание бихевиористской методологии  очень важно для изучения проблемы агрессии, поскольку в США большинство  ученых, хоть как-то причастных к проблеме агрессии, являются приверженцами бихевиоризма. Агрессивность, как и другие формы  поведения, является благоприобретенной и определяется тем, что человек  стремится добиться максимального  преимущества.

Выдающиеся бихевиористы А.Басс и  Л.Беркович демонстрируют гораздо  больше понимания эмоциональных  состояний человека, чем Скиннер, хотя в целом они поддерживают главный принцип Скиннера, гласящий, что объектом научного наблюдения является действие, а не действующий человек. Поэтому они не придают серьезного значения фундаментальным открытиям  Фрейда, т.е. не учитывают того, что  поведение определяют психические  силы, что эти силы в основном находятся на бессознательном уровне и, наконец, что осознание («прозрение») как раз и является тем фактором, который преобразует энергетический потенциал и определяет направленность этих сил.

Бихевиористы претендуют на «научность»  своего метода на том основании, что  они занимаются теми видами поведения, которые доступны визуальному наблюдению. Однако они не понимают, что невозможно адекватно описать «поведение»  в отрыве от действующей личности.

Основной бихевиористский тезис, согласно которому наблюдаемое поведение  представляет собой надежную с научной  точки зрения величину, совершенно ошибочен. На самом деле поведение  различно в зависимости от различия мотивирующих его импульсов, а они-то часто скрыты от наблюдателя.

3.1. О психологических экспериментах

Если психолог ставит перед собой  задачу понять поведение человека⁵, то он должен выбрать такие методы, которые пригодны для изучения человека в жизни, тогда как бихевиористские исследования практически проводятся в пробирке. Может возникнуть впечатление, будто психология стремилась обеспечить себе респектабельность посредством подражания естественным наукам, заимствуя у них некоторые методы, но, кстати сказать, это оказались методы, которые имели силу 50 лет назад, а не те «научные» методы, которые приняты в передовых отраслях науки сегодня. В результате недостаток теории часто скрывается за впечатляющими математическими формулами, которые не имеют ничего общего с фактами и нисколько не поднимают их значимость.

Разработать метод для наблюдения и анализа человеческого поведения  вне лаборатории – весьма не легкое дело, однако это является важнейшей  предпосылкой для понимания человека. В сущности при изучении человека работают только два метода наблюдения:

1. Первый метод – это прямое  и детальное изучение одного  человека другим. Самый результативный  вариант данного метода демонстрирует  «психоаналитическая лаборатория», разработанная Фрейдом. Здесь  пациенту предоставляется возможность  выразить свои неосознанные влечения, одновременно выясняется связь  этих влечений с доступными  глазу «нормальными» и «невротическими»  актами поведения. Менее сильным,  но все же довольно продуктивным  методом является интервью или  серия опросов, к которым следует  причислить также изучение некоторых  сновидений, а также ряд прожективных  тестов. Не следует недооценивать  глубинные психологические данные, которые опытный наблюдатель  добывает уже тем, что внимательно  и долго следит за испытуемым, изучая его жесты, голос, осанку, руки, выражение лица и т.д.  даже не зная лично испытуемого  и не имея в распоряжении  ни писем, ни дневников, ни  подробной его биографии, психолог  может использовать наблюдение  такого рода как важный источник  для понимания психологического  профиля личности.

2. Второй метод исследования  человека в жизни состоит в  том, чтобы, вместо «запихивания»  жизни в психологическую лабораторию,  превратить в «естественную лабораторию»  определенные жизненные ситуации. Вместо конструирования искусственной  социальной ситуации (как это  делается в психологической лаборатории), исследователь изучает те эксперименты, которые предлагает сама жизнь.  Надо выбрать такие социальные  ситуации , которые поддаются сравнению,  и с помощью специального метода  превратить их в соответствующий  эксперимент. Если одни факторы  принять за константу, а другие  изменять, то в такой естественной  лаборатории появляется возможность  для проверки разных гипотез.  Существует очень много похожих  ситуаций, и можно проверить, соответствует  та или иная гипотеза всем  этим ситуациям, – и если  это не так, то можно выяснить, существует ли убедительное объяснение  для этого исключения, или надо  изменить гипотезу. Простейшей формой  подобного «естественного эксперимента»  является анкетный опрос (с  использованием большого списка  открытых вопросов или же в  ходе личного интервью), проводимый  среди репрезентативных групп  людей разного возраста, профессий.

3.2. Теория фрустрационной агрессивности

Существует еще немало бихевиористски ориентированных исследований проблемы агрессивности, но единственной общей  теории агрессии и насилия является теория фрустрации Джона Долларда⁶ и других, претендующая на объяснение причины любой агрессии. Точнее говоря, эта теория утверждает следующее: «Возникновение агрессивного поведения всегда обусловлено наличием фрустрации, и наоборот – наличие фрустрации всегда влечет за собой какую-нибудь форму агрессивности».