Анализ монографии Э. Фромма "Бегство от свободы"

     В эпоху Реформации возникают лютеранство  и кальвинизм как религии низших слоев, выразившие новые чувства, порожденные  изменениями экономической системы  и предложившие пути подавления неуверенности.

     Лютеранское учение, по мнению Фромма, имело два  аспекта: с одной стороны, оно  дало человеку независимость в вопросах религии, с другой—оно принесло индивиду изоляцию и бессилие.

     Теология  Кальвина в целом аналогична теологии Лютера, его учение также основано на бессилии человека; главная концепция  его мышления—самоуничтожение и  разрушение человеческой гордыни. Однако имеется два расхождения. Первое — учение Кальвина о предопределении: спасение или осуждение не зависит  от образа жизни, но предрешено богом  еще до появления человека на свет. Второе—важность моральных усилий и добродетельной жизни. Ибо, несмотря на то, что никакими усилиями судьбу не изменить, сам факт приложения усилий является знаком принадлежности к спасенным. Первая доктрина, двойственная по своей натуре —усиливающая сомнения с одной стороны (предначертанное проклятие) и успокаивающая с другой (уверенность в принадлежности к избранным) давала Кальвину и его последователям непоколебимую уверенность, поскольку они обладали убежденностью, основанной на механизме самоуничтожения, аналогичному лютеровскому. Однако поскольку сомнение все же остается (в силу иррациональности ответа), необходимо его постоянное подавление; по Фромму, это осуществляется «фанатичной верой в то, что религиозная община, к которой принадлежит человек, как раз и является избранной богом частью человечества». Вторая доктрина в определенном смысле противоречит первой: «зачем стараться, если все уже итак предопределено?». Однако психологический анализ Фромма показывает, что исчезающе малое число людей способны радоваться жизни в условиях подобной неопределенности. Предназначение второй доктрины, по Фромму, заключается в том, что для преодоления чувства сомнения и бессилия необходимо что-нибудь делать, «развить лихорадочную деятельность». Однако и эти вынужденные усилия не являются рациональными, т.к. деятельность в этом случае осуществляется не для достижения результата, а для выяснения будущего.

     Итак, вследствие крушения средневековой  феодальной системы индивид стал свободен. Однако помимо свободы действий индивид лишился чувства уверенности. Наиболее позитивное влияние новая  свобода оказала на высший класс. У низшего класса поиск новой  свободы вызвал желание покончить  с растущим угнетением, так как  терять было уже нечего. На средний  класс новая свобода подействовала  негативно. Лишь новые религиозные  учения указали индивиду путь к преодолению  тревоги. Однако исцеление оказалось  временным и только усугубило  болезнь—иррациональность учений не позволила полностью снять сомнения и тревоги, вместо этого подавив  их, в результате чего возникла скрытая  враждебность, выплеснувшаяся впоследствии на окружающих и на самого индивида. Вывод, который делает Фромм по третьей  главе, заключается в следующем: социальный процесс, определяющий образ жизни (отношение к людям и к труду), формирует характер индивида, который, в свою очередь влияет на процесс общественного развития; возникая и развиваясь как реакция на угрозу со стороны новых экономических сил, новый характер сам становится производительной силой, способствующей развитию нового экономического строя. 

     ГЛАВА 4. ДВА АСПЕКТА СВОБОДЫ ДЛЯ СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА 

     У современного общества, по мнению Фромма, сложился взгляд на проблему свободы, заключающийся в том, что защита завоеванной свободы от сил, которые  на нее покушаются - единственная необходимая  вещь .В  то время как необходимо добиваться свободы, позволяющей реализовать  личность, поверить в себя и в  жизнь вообще. Капитализм не только освободил человека от традиционных уз, но и внес большой вклад в  развитие позитивной свободы. С другой стороны, капитализм сделал человека еще более одиноким, изолированным, подверженным чувству ничтожности и бессилия. Учения Реформации предопределили процесс уничтожения связей между отдельными индивидами через принцип частной инициативы: в католицизме отношение к богу основано на принадлежности к церкви, протестантство оставило индивида один на один с богом, вера Лютера носила субъективный характер, Кальвин же пропагандировал убежденность в спасении, носившую столь же субъективный характер. "Индивидуалистическое отношение к богу было психологической подготовкой к индивидуализму человека в мирной жизни" , а так же подготовкой к подчинению.

     Вместе  с самоутверждением индивида капитализм принес с собой самоотрицание  и аскетизм: целью жизни стала  экономическая деятельность, финансовый успех и материальная выгода. Принцип  работы ради накопления капитала объективно сыграл большую положительную роль в развитии человечества - именно рост производительных сил позволяет  представить такое будущее, пишет  Фромм, в котором прекратится  борьба за удовлетворение самых насущных материальных нужд, - но субъективно  он заставил человека работать на чужие  цели и усилил в нем чувство  личной ничтожности и бессилия. Этот тезис, однако, противоречит тому факту, что современный человек, очевидно, побуждается к деятельности отнюдь не аскетизмом и не жертвенностью, а, напротив, крайним эгоизмом и своекорыстием.

     Мышление  Лютера и Кальвина основано на предположении, что эгоизм и любовь к себе - понятия  идентичные и исключают любовь к  другому. Однако, по Фромму, здесь допускается  ошибка. "Любовь не создается каким-то специфическим объектом, а является постоянно присутствующим фактором внутри самой личности, который лишь "приводится в действие" определенным объектом. Как ненависть - это страстное  желание уничтожить, так и любовь - страстное утверждение "объекта"; это не аффект, а внутреннее родство  и активное стремление к счастью, развитию и свободе объекта любви" . Эгоизм, по Фромму, - не любовь к себе, а противоположность: вид жадности. Люди такого типа не в восторге от самих  себя, в глубине души они ненавидят себя и не любят других.

      Господство  рынка во всех общественных и личностных отношениях привело к тому, что  все они проникнуты безразличием. Личности становятся объектами манипуляций, инструментами. Таким же стало и отношение к труду: производитель не заинтересован в своей продукции, он производит то, что обеспечивает максимальную прибыль от вложенного капитала. Однако наиболее сильно эффект "объектизации" проявился в отношении индивида к самому себе: личность стала товаром, который продается и покупается по законам рынка. Рынок решает, сколько в данный момент стоят те или иные качества, и если человек не имеет качеств, пользующихся спросом, то он ничего не стоит, как и товар, не пользующийся спросом. Таким образом, уверенность в себе превращается в отражение того, что думает о данном индивиде рынок. Спрос есть - индивид считает себя "кем-то", спроса нет - и он в собственных глазах никто. Из числа других факторов, на которые опиралось "я", Фромм называет престиж и власть, а уж для того, у кого не было ни того, ни другого, источником личного престижа становилась семья.

"Осознать  чувство собственного бессилия  сложно, поэтому человек прячет  его под рутиной своих повседневных  дел. Но одиночество, страх  и потерянность остаются. Терпеть  их вечно невозможно, поэтому  если люди не в состоянии  перейти от свободы негативной  к свободе позитивной, они стараются  избавиться от нее вообще. Главные  пути, по которым происходит бегство  от свободы, - это подчинение вождю,  как в фашистских странах, и  вынужденная конформизация, преобладающая  в нашей демократии".

ГЛАВА 5. МЕХАНИЗМЫ “БЕГСТВА”.

     Э. Фромм в этой главе обращается к психологии личности, к наблюдениям, сделанным при детальных обследованиях  отдельных людей с помощью  психоаналитической продцедуры. Затем эти наблюдения Фромм перносил на социальные массы.

     Более того, для этого необходимым является изучение явлений, наблюдаемых у  невротиков, так как, по Фромму, эти  явления не отличаются в принципе от явлений, наблюдаемых у нормальных людей, только протекают они более  остро.

     Нормальный  человек по Фромму — человек, способный играть социальную роль, отведенную ему в обществе и способный принимать участие в воспроизводстве общества, то есть способный создать семью. В классической же психологии нормальным считается человек, хорошо приспособленный к жизни в обществе. Но поскольку хорошая приспособленность достигается зачастую путем отказа от собственной личности, и, наоборот, безуспешные попытки спасти индивидуальность приводят, как правило, к появлению невротических симптомов, получается, что человек, нормальный в смысле приспособленности, часто менее здоров в смысле человеческих ценностей. Общество не может быть невротическим в смысле невыполнения индивидами своих социальных функций, оно бы попросту не смогло существовать, другое дело—невротичность общества с точки зрения человеческих ценностей.

     Психологические механизмы, рассматриваемые Фроммом, есть механизмы бегства от свободы, возникающие из неуверенности изолированного индивида. Такая ситуация складывается, как правило, в обществах, неблагоприятных  для человеческого счастья и  самореализации.

        Когда нарушены связи,  дававшие  человеку  уверенность,  когда  индивид противостоит миру вокруг себя как  чему-то  совершенно  чуждому,  когда  ему необходимо преодолеть невыносимое чувство бессилия и одиночества, перед  ним открываются два пути. Первый—спонтанно связать себя с окружающим миром через любовь и труд, через проявление всех своих способностей, обретая таким образом единство с людьми, миром и самим собой, не отказываясь от независимости своего «я»—в терминах Фромма это путь, ведущий к позитивной свободе. Второй—отказ от свободы в попытке преодоления возникшего одиночества. Этот путь, путь к негативной свободе, не в силах обеспечить индивиду былое единение и спокойствие, так как отделенность от прошлого неизбежна; путь это связан с отказом от своей индивидуальности, он смягчает тревогу и делает жизнь терпимой, но проблемы не решает. При избрании последнего пути жизнь превращается в автоматическую деятельность, не имеющую цели и неспособную дать результат.

     Автор представляет три механизма «  бегства»: авторитаризм, разрушительность и автоматизирующий конформизм.

     Один  из механизмов бегства от свободы— отказ от своей личности и связь  ее с какой-либо внешней силой  для получения силы, не достающей  индивиду. Эти механизмы выражаются в мазохистских и садистских тенденциях, которые имеют место быть как  у невротиков, так и у нормальных людей, но выражены в разной степени. Наиболее частое проявление мазохистских тенденций — чувства собственной неполноценности, беспомощности. У этих людей имеется видимое стремление избавиться от этих чувств, но неосознаваемая связь с желанием подчиниться у них очень сильна. В более тяжелых случаях наблюдается увлечение самокритикой, самоистязание (физическое или моральное), желание болеть и другое стремление нанести себе вред. Встречаются и изощренные формы мазохизма, когда какое-либо стремление усердно маскируется индивидом или, например, оправдывается его абсолютной неизбежностью в данных обстоятельствах.

     В характерах подобного типа могут  наблюдаться и садистские тенденции. Условно их можно поделить на три  типа: 1) стремление к получению власти над людьми, 2) стремление к поглощению материальных и моральных богатств людей, 3) стремление причинять другим страдания. Садистские тенденции, естественно, рационализируются еще больше, ибо  они уже не столь безобидны, как  мазохизм. Садисты обладают столь  же сильной привязанностью к своим жертвам, как и мазохисты к своим реальным или виртуальным мучителям. Именно в этом, по Фромму, заключается парадокс долговременного существования браков, где муж всячески унижает жену. Садомазохистские союзы (причем не только брачные) столь же крепки, сколь союзы людей нормальных в смысле отсутствия у них подобных наклонностей. Все наблюдаемые формы садизма можно  свести к  одному  основному  стремлению:  полностью  овладеть  другим   человеком, превратить его  в  беспомощный  объект  своей  воли,  стать  его  абсолютным повелителем, его богом, делать с ним все, что угодно.

     Фромм предлагает назвать назвать  общую  цель  садизма  и  мазохизма  симбиозом.

     Симбиоз в психологическом смысле слова  -  это  союз  некоторой  личности  с другой личностью (или иной внешней силой), в котором каждая  сторона  теряет целостность своего "я", так что обе они становятся в полную зависимость друг от друга.

     Мазохистские  узы являются вторичными узами—«спасательным  кругом» для личностей, подавленных  чувствами тревоги, сомнения, бессилия; в отличие от первичных уз, существующих до завершения процесса индивидуализации. Попытки получить свободу из вторичных  связей обречены на провал, так как  индивид в принципе не может слиться  с той силой, к которой он «прилип». Что касается садизма, то одно из его  проявлений—жажда власти—коренится в психологической слабости, в  неспособности личности выстоять в одиночку.

     Предполагая, что садомазохистские черты выражены в разной степени в каждом человеке, Фромм показывает, что садомазохистский характер сам по себе—еще не свидетельство  ненормальности. Индикатором наличия  или отсутствия невротичности является социальное положение человека, задачи, которые он выполняет в обществе и шаблоны чувства и поведения, распространенные в культуре, в которой тот проживает. Именно садомазохистский характер типичен для низов среднего класса в Германии, где идеология нацизма нашла отклик.

     Говоря  об авторитарном характере (слово «авторитарный» Фромм употребляет вместо «садомазохистский» чтобы устранить двоякое толкование), Фромм отмечает, что наиболее специфической его чертой является отношение к власти и силе. Для авторитарного характера люди делятся на сильных и бессильных. Сила привлекает и вызывает готовность подчиниться, бессилье вызывает ярость и желание унизить, растоптать человека. Общая черта всего авторитарного мышления заключается в убеждении, что жизнь определяется силами, лежащими вне человека, за пределами его интересов и желаний.

     Особое  внимание Фромм уделяет описанию такой формы зависимости, когда  вся жизнь человека связывается  с какой-либо внешней силой, которая  надежно защитит его от всех напастей—«волшебным  помощником». Фрейд истолковывал явление пожизненной зависимости от внешнего объекта как продолжение ранних связей с родителями на всю жизнь. Этот феномен произвел на него настолько большое впечатление, что в эдиповом комплексе Фрейд разглядел основу всех неврозов и считал успешное преодоление этого комплекса главным залогом нормального развития. Однако, по мнению Фромма, фрейдовское толкование феномена было неверным: ни сексуальные влечения, ни вытекающие из них конфликты не являются основой фиксации детей по отношению к родителям: потребность связать себя с каким-то символом авторитета вызывается не продолжением первоначального сексуального влечения к родителям, а подавлением экспансивности и спонтанности ребенка и вытекающим отсюда беспокойством.