Тоталитарный режим и его особенности

      Американский  политолог Дж. Линц в 70-е годы выделяет такие признаки:

1. сильно  централизованная, монистическая структура  власти, в которой правящая группа  не несет ответственности перед  выборным органом и не может  быть лишена власти институциональными  средствами;

2. монопольная  детализированная идеология, легитимирующая режим и пронизывающая его неким величием исторической миссии;

3. активная  мобилизация населения на выполнение  политических и социальных задач  с помощью всех институтов. 

      Такое описание тоталитаризма более фундаментально. Оно ориентировано на описание не всех, а наиболее характерных признаков и приближает к пониманию его сущности. И, тем не менее, оно тоже уязвимо, так как автор не разделяет двух политических вопросов - каковы отношения власти и как организована власть. Тоталитаризм - понятие, призванное, прежде всего, выразить отношения власти и общества. Поэтому описание механизма власти (сильная централизация, способы легитимации) — это вторичные, производные признаки тоталитаризма.

      Отталкиваясь  от результатов анализа, прежде всего тоталитарных структур гитлеровской Германии и сталинского СССР, которые можно назвать «тоталитарным максимумом», выделяют пять основных признаков тоталитаризма. Все эти признаки являются в определенной степени идеальными и проявляются в различных тоталитарных режимах в неодинаковой степени, вплоть до тенденций. 

I. Абсолютная концентрация власти и отсутствие разделения властей

в тоталитарном государстве 

      Наиболее  агрегированными признаками тоталитаризма  являются абсолютность, агрессивность, мобилизационность власти.

      Абсолютная  концентрация власти, реализуется через  механизмы государства и представляет собой этатизм, то есть вмешательство  государства в экономическую  и политическую жизнь страны, возведенное  в высшую степень. Такая концентрация власти с точки зрения формы правления непременно представляет собой автократию, для которой характерны:

      а) Соединение исполнительной и законодательной  власти в одном лице при фактическом  отсутствии независимой судебной власти.

      б) Принцип «вождизма», причем вождь харизматического, мистического типа. 

      Абсолютность  власти означает, что власть — исходное начало всех инициатив, движений, изменений. Гражданского общества нет, или сфера  его жизни крайне сужена. Признавая  формально гражданские свободы, тоталитарные режимы ставили одно, но решающее условие: пользоваться ими можно было исключительно в интересах той системы, которую проповедовали вожди, что означало бы поддержку их владычества. Экономические, духовные интересы существуют такими, какими им разрешено быть властью. Как выразился однажды У. Черчилль о советском порядке: «У вас все запрещено, а что разрешено, то приказано». Этот признак приближает к пониманию тоталитаризма, указывает на его родство с восточными деспотиями, азиатским способом производства или протестарной формацией. Особенность последней в том, что исходное начало заключено не в экономическом интересе человека, а в интересе власти, которая не может полностью игнорировать интересы людей, но в состоянии подчинить их себе, может ими пренебрегать, деформируя их. При тоталитарной системе человек только песчинка в общем потоке. Его положение основывается не на самоопределении, а на послушании.

      Кроме внешнеполитических и пропагандистских резонов немаловажно и то, что  тоталитарный режим обязан был обеспечить правовые гарантии тем, на кого он опирался, то есть партии. Формально законы охраняли права всех граждан, но в действительности только тех, кто не попал в разряд «врагов народа» или «врагов рейха».

      В силу вышеизложенного политические судебные процессы - инсценировки, где доминировал политический тезис; от суда требовалось уложить в рамки права заготовленный политический вывод о враждебных происках обвиняемого. При таком способе судить важнейшую роль играло признание обвиняемого. Если он сам называл себя врагом, тогда тезис подтверждался. «Московские процессы» - это наиболее гротескный и кровавый пример судебно-юридического фарса в коммунизме. Обычно политические процессы затевались по «разнарядке». Тайная полиция (НКВД, ГПУ, и др.) получала число требуемых к аресту «врагов народа» и начинала действовать. Никаких доказательств не требовалось - нужно было лишь признание. Но главный принцип коммунистического суда выражен в одной фразе председателя ревтрибунала г. Рязани (1919 г.): «Мы руководствуемся НЕ ЗАКОНАМИ, а нашей революционной совестью».

      Теперь  подробнее о принципе «вождизма». Дело в том, что ко второму десятилетию  ХХ века республика с ее демократическими институтами еще не стала привычной  формой государственного устройства в  большинстве промышленно развитых и развивающихся стран. Отдельные государства еще сохраняли монархию, а иные совсем недавно установили республиканский строй. Этим, по-видимому, и объяснялась тоска уставших от революционных потрясений и войны народов по подобной монарху политической фигуре как объединительном начале нации. И если в фашистской Германии фюрер смог заместить ушедшего императора Вильгельма II в душах немецких граждан, то в Италии Б. Муссолини этого сделать не смог, главным образом из-за существования в Италии всеми признанного монарха, хотя и не игравшего большой роли в итальянском обществе.

      В Испании Ф. Франко через фалангу  пытался возвыситься в общественном сознании испанцев до уровня свергнутого  короля; однако это ему удавалось  плохо. Придя к власти, Франко восстановил монархию, но …без монарха.

      В сущности, тоталитаризм и монархия — взаимозамещающие системы, для  которых «вождизм» не является чем-то пришедшим извне. Он возникает из низкого уровня развития демократического сознания и потребности людей  в вожде как в символе единства нации, особенно в период национальной нестабильности.

      Пример  - принцип «фюрерства» в фашистской Германии. Фюрер стоит во главе государства и выражает его волю: сила государства исходит от фюрера. Верховный фюрер наделяет всех других фюреров определенными полномочиями в строго иерархическом порядке. Каждый из фюреров подчиняется своему непосредственному начальнику, но при этом, по сути, имеет неограниченную власть над своими подчиненными.

      Авторитет вождя, таким образом, зиждется не на осознанном доверии, и связь вождя с массами носит скорее мистический, личностный характер. 

II. Однопартийная политическая система — средство осуществления политической власти в тоталитарном государстве. 

      Второй  признак — однопартийная политическая система, не допускающая никаких иных политических организаций. Такая политическая система тесно связана с двумя моментами.

      Во-первых, основой однопартийной политической системы обязательно становится монистическая-единая, господствующая идеология, исходящая исключительно от правящей партии и не терпящая никакой оппозиции или критики. В самой партии также поддерживается идейное единство.

      Основным  методом монистической идеологии  является массовая оболванивающая пропаганда, базирующаяся на социально – классовой (СССР), расово-националистической (Германия) или религиозной (Иран времен аятоллы Хомейни) демагогии. В годы консервации режима руководящая роль партии была узаконена 6-й статьей конституции СССР.

      Весь  механизм власти был сведен к следующему: политические структуры - это исключительная привилегия партийцев, во всех остальных органах и учреждениях партийцы либо непосредственно хозяйничали, либо держали управление под своим надзором.

      Достаточно  было центру провести заседание или  опубликовать статью, как мгновенно приводился в действие весь государственно-общественный механизм. А чуть где сбой, партия и полиция в кратчайшие сроки устраняли «неисправность» - отклонение от общего мнения.

      Коммунистическая партия партией особого типа являлась не только потому, что была централизованна, по-армейски дисциплинированна, стремилась к определенным целям и т. п.

      Между тем лишь в коммунистической партии идеологическое единство, тождественность  мировоззрений и взглядов были обязательны  для всех без исключения членов, хотя данный императив касался скорее головных органов и высших инстанций партии. Тем, кто пониже, только формально было вменено в обязанность соблюдать единство, «блюсти идейную чистоту своих рядов»; их прямой задачей было выполнять решения. Однако и низы должны были усваивать взгляды вождей.

      Во  времена Сталина идейное единство, то есть обязательное философское и  прочее, стало условием пребывания в партии. Единогласность стала законом  для всех компартий.

      Раз в любой партии власть сосредоточена  в руках вождей и высших инстанций, то идейное единство как приказ несло с собой владычество центра над умами рядовых партийцев.

      Прекращение всякой идейной борьбы в партии означало паралич свободы в обществе, так  как общество целиком и полностью  в ее власти, а внутри самой партии — ни проблеска свободы.

      Идеологическое  единство-духовная основа личной диктатуры, которую без него невозможно представить. Одно порождает другое.

      Идеи  - плод творчества отдельных людей, а приказной идейный монополизм, осуществляемый с помощью пропаганды и террора, придает этим идеям характер закона.

      Устранение  идейной разноголосицы в среде  высших руководителей автоматически  упразднило фракции и течения, а  с тем и всякую демократию в  коммунистических системах.

      В коммунизме возобладал принцип «вождь знает все»: идеологами партии становились  обладатели власти — партийной и  прочей - вне зависимости от скудоумия таких лидеров. Получилось так, что надо было быть не просто марксистом, а марксистом в соответствии с предписаниями верхов, центра.

      Коммунисты  воспитывались на убеждении, что  идейное единство, идейное подчинение есть неприкосновеннейшая из святынь, а фракция в партии — черное злодейство.

      В борьбе за власть над умами не гнушались  никакими средствами, широко применяли террор, запугивание, пропаганду или круговую поруку по обстоятельствам.

      Конечно, Сталин знал, что Троцкий, Бухарин  и Зиновьев никакие не иностранные  шпионы или предатели социалистического  отечества. Но нужно было свалить  на кого-то вину за нерешенные вопросы, в частности продовольственный, благо они еще и «чистосердечно»  признались, и устранить несогласных, инакомыслящих.

      Идеологическое  единство, прошедшее немало фаз и  приобретшее на этом пути разнообразные  формы, было самой отличительной  чертой партии большевистского, коммунистического  типа.

      Во-вторых, однопартийная политическая система сопровождалась фактическим отсутствием демократических институтов, таких как парламент, Советы депутатов и др., в результате чего достигалось тотальное отчуждение индивида от политической власти.

      Возможное существование некоторых общественных организаций ничего не меняло, так как они контролировались партийными и государственными органами. Примером могут быть созданные фашистами профсоюзы, основной задачей которых было внедрение идеологических мифов в массовое сознание и контроль над ним.

      Отрицанием демократических институтов режим реализовывал важную задачу - ликвидацию тех промежуточных звеньев, которые стоят между индивидом и государством, в результате чего происходит полное поглощение индивида государством, превращение его в «винтик» огромной государственной машины.

      Тоталитарный  режим - детище ХХ века, так как в предыдущие годы техника не была столь развита, чтобы человек быстро получал и усваивал пропаганду идейного единства-поддержки режима. До ХХ века политическая деятельность была, как правило, уделом интеллигенции, грамотных слоев общества, умеющих через прессу и телеграф, почту обращаться к себе подобным. Научно-технический прогресс значительно расширил возможности общения.

      Исключительная  роль здесь принадлежит радио, повсеместное распространение которого позволило приобщить к политике широкие слои неграмотного населения, люмпен-пролетариат, что весьма расширило базу политической борьбы. Кто не умел читать, мог слушать. А когда был проведен ликбез, подключились и газеты.

      Пропаганда  шла по всем каналам: в первых классах начальной школы проходили ленинские уроки, по окончании года дарились книжки под названием «Из жизни В. И. Ленина», и будущий первоклассник, еще не выучив таблицы умножения, уже знал о том, каким хорошим пловцом был Владимир Ильич; в школьных учебниках (особенно по иностранному языку) муссировалась тема лучшей страны в мире — Советского Союза, ну а самая большая часть пропаганды приходилась на историю.