Сущность политических воззрений Платона

Питание воинов происходит в общих  столовых. Весь распорядок и рамки  жизни стражей направлены на ограждение их от губительного влияния личной собственности и в первую очередь  от тлетворного влияния денег.

Для стражей возможно лишь соединение мужчины с женщиной для рождения детей, семья для них, в сущности, невозможна. Как только рождается младенец, его отбирают у матери и передают на усмотрение правителей, которые лучших из новорожденных направляют к кормилицам, а худших обрекают на гибель в скрытом месте. Впоследствии матери допускаются к кормлению младенцев, но в это время они уже не знают, какие дети рождены ими, а какие - другими женщинами. Все стражи-мужчины считаются отцами всех детей, а все женщины - общими женами всех стражей. «Общность жен и детей в классе хранителей государства завершает то, что было начато общностью имуществ и потому есть для государства причина его высочайшего блага», - утверждает Платон.

Отсутствие имущественных раздоров внутри класса воинов сделает невозможным  ни раздор внутри низшего класса работников, ни восстание их против обоих высших классов.

В конце своего описания проектируемого им государства Платон изображает блаженную  жизнь членов такого общества, особенно воинов-стражей. Жизнь их прекраснее жизни победителей олимпийских  состязаний. Содержание, которое они  получают как плату за свою деятельность по охране общества, дается и им самим, и их детям. Они почитаются при  жизни, они удостаиваются почетного  погребения после смерти.

Платона почти не занимают вопросы устройства жизни и труда производящего класса, вопросы его быта, его нравственного состояния. Платон оставляет за рабочими принадлежащее им имущество и лишь обусловливает пользование этим имуществом. Он ограничивает его условиями, которые продиктованы вовсе не заботой о жизни и благополучии рабочих, а только соображениями о том, что требуется для того, чтобы они хорошо и в достаточном количестве производили все необходимое для двух высших классов - правителей и воинов.

К самому труду как таковому, отношение  Платона не только безразличное, но скорее даже пренебрежительное. Неизбежность производительного труда для  существования и благосостояния общества в целом не делает в глазах Платона этот труд привлекательным  или достойным почитания. На душу труд действует принижающим образом. В конце концов, он удел тех, у кого способности скудны и для кого нет лучшего выбора.

Руководство платоновских правителей ограничивается требованием, чтобы  каждый разряд работников выполнял только одну, указанную ему свыше отрасль  работы. Ни о каком планировании процесса производства у Платона  нет и речи. Точно так же речь не идет о обобществлении средств производства.

В платоновской теории разделения труда  и специализации отсутствует, даже не называется класс рабов. Многие исследователи полагали, что это рабы, что это означает у Платона увековечивание рабовладельческого государства. Однако его ремесленники не рабы, они свободны, в меру той свободы, которая допускается в идеальном государстве.

Они уже по одному тому не могут  быть у Платона рабами, что два  его сословия - философы и воины - лишены всякой частной собственности, т.е. землевладельцы и ремесленники им принадлежать не могут. Более того, только этому сословию предоставлена у Платона экономическая свобода. Члены его производят продукты потребления, самостоятельно их продают, входят в экономические отношения с иностранцами. Все это строжайше запрещено философам и воинам. В сущности, все сословия у Платона закабалены одним - служением вечному и абсолютному миру идей.

Разделение умственного и физического  труда у Платона абсолютизировано и увековечено на все времена: одни только мыслят и воюют, другие только кормят. Разделение труда, преподносимое  Платоном в виде абсолютной нормы, несомненно, заимствовано из практики рабовладельческой  формации и доведено до степени египетского  кастового строя.

В утопии Платона не только выражены представления философа об идеальном  государственном порядке, но и отражены важнейшие черты действительного, реального античного полиса - далекие  от намеченного идеала. Сам того не замечая, Платон обнажает классовое происхождение и классовую тенденцию своей утопии. Сквозь идеализирующие очертания изображаемой Платоном гармонии ясно проступает противоположность высших рабовладельческих классов и низших классов, резко обособленных друг от друга.

Недостаточно обосновано у Платона  созерцание идей, которое является профессией сословия философов. Что  они созерцают, кроме небесного свода? Если одно сословие только чертит, а другое является только чертежом, то это близко к тому, что обыкновенно называется рабовладением. Следовательно, независимо от своего непосредственного содержания, утопия Платона, в конечном счете, отражает рабовладельческую основу эпохи разложения греческих полисов. Платон остается верен строгим и суровым идеалам старой Греции, в спартанском духе.

В идеальном государстве Платона  не только работники напоминают рабов, но и члены двух высших классов  не знают полной и истинной свободы. Субъектом свободы и высшего совершенства оказывается у Платона не отдельная личность и даже не отдельный класс, а только все общество, все государство в целом. Это государство существует ради самого себя, ради своего внешнего великолепия.

Таким образом, философская концепция  идеального государства Платона  страдает серьезным внутренним противоречием - между смыслом и предназначением  лучшего государственного устройства, с одной стороны, и практическим игнорированием свободных устремлений  как индивидуальных, таки социальных образований, с другой стороны. Данное противоречие в платоновской концепции  должно быть преодолено высшей волей, мудрейшими правителями любыми средствами, не исключая и насилие. Но это, однозначно, тупиковый путь, что и подтвердила  мировая история.

Платон один из первых древнегреческих  философов, который в систематической  форме представил свое понимание государства, он был первооткрывателем в сфере философского освещения обширного комплекса политико-правовых вопросов. Платон всегда актуален в том смысле, в каком актуален духовный опыт прошлого.