Политико-правовые воззрения римских стоиков

Политико-правовые воззрения римских стоиков

Основными представителями  римского стоицизма были Луций Анней Сенека (3–65 гг.), Эпиктет (ок. 50–ок.140 г.) и Марк Аврелий Антонин (121–180 гг.). Их общетеоретические представления находились под значительным влиянием философских, этических и политико-правовых концепций древнегреческих стоиков (Зенона, Хрисиппа, Панетия, Посидония и др.). Творчество римских стоиков развивалось в условиях усилившегося кризиса ценностей прежней полисной идеологии, укрепления власти принцепсов и режима цезаризма, превращения Римской империи в мировую державу. В этой обстановке римские стоики в еще большей мере, чем древнегреческие, склоняются к проповеди фатализма и политической пассивности, космополитизма и индивидуалистической этики нравственного самоусовершенствования.

Сенека был сенатором, воспитателем императора Нерона и ведущим  государственным деятелем, чьи политические интриги привели в конечном счете к вынужденному самоубийству по приказу его жестокого и мстительного ученика.

Более последовательно, нежели другие стоики, Сенека отстаивал  идею духовной свободы всех людей  независимо от их общественного положения. Объектом (и сферой) рабства может  быть, согласно его представлениям, лишь телесная и чувственная, но не духовная и разумная часть человека. «Тот, кто думает, что рабство  распространяется на всю личность, – писал он, – заблуждается: ее лучшая часть свободна от рабства. Только тело подчинено и принадлежит  господину, дух же сам себе господин».

Раб, согласно Сенеке, человек, равный по натуре другим людям, и ему присущи те же душевные качества, что и всем остальным. Купля-продажа  касается лишь тела раба, но не его свободного духа, неподвластного торговым сделкам. Не отвергая само рабство как социально-политический институт, Сенека вместе с тем считал его в этическом плане несостоятельным, отстаивал человеческое достоинство  раба и призывал к гуманному обращению  с ним как с духовно равным субъектом.

Все люди равны и  в том смысле, что они – «сотоварищи  по рабству», поскольку одинаково  находятся во власти судьбы. «А покажите мне, – говорил он, – кто не рабствует в том или другом смысле! Этот вот – раб похоти, тот – корыстной жадности, а  тот – честолюбия.» Нет рабства более позорного, чем рабство добровольное».

В духе воззрений  древнегреческих стоиков Сенека считал судьбу (или, что для него то же самое, – бога, божественный дух, провидение, природу, мировое целое) причиной всех причин. Идя «своим невозвратным путем», «закон судьбы совершает свое право». Люди не в силах изменить мировых отношений, частью которых являются их собственные отношения, но могут лишь мужественно и стойко переносить развертывающиеся предначертания судьбы, отдаться воле законов природы.

Исходя из стоической идеи единства божественного и человеческого  мира, Сенека считал, что люди – «родные  друг другу», «члены единого тела»: ведь природа сотворила всех людей  из одной и той же материи и  для одних и тех же целей. Высшее благо – в разуме, который есть божественный дух, погруженный в  тело человека. И разумность делает человека богоподобным. Помимо разума природа одарила человека еще  и общительностью, лежащей в основе единства человеческого рода. Благодаря  разуму и общительности люди в  борьбе за существование достигли господства над животными, овладели природными стихиями и живут тесными сообществами.

В естественно-правовой концепции Сенеки неминуемый и божественный по своему характеру «закон судьбы»  играет роль того права природы, которому подчинены все человеческие установления, в том числе – государство  и законы. Причем само естественное право здесь выступает и как  природный факт (порядок мироустройства и причинная цепь событий), и одновременно как необходимый императив разума. Разум как факт и норма естественного  порядка воплощен и в человеческом сообществе как части мирового целого. Соответствие человеческих отношений  божественному началу базируется на разуме: человеческий разум – часть  божественного духа. 

Вселенная, согласно Сенеке, естественное государство со своим естественным правом, признание  которых – дело необходимое и разумное. Членами этого государства по закону природы являются все люди, признают они это или нет. Что же касается отдельных государственных образований, то они случайны и значимы не для всего человеческого рода, а лишь для ограниченного числа людей. «Мы, – писал Сенека, – должны представить в воображении своем два государства: одно – которое включает в себя богов и людей; в нем взор наш не ограничен тем или иным уголком земли, границы нашего государства мы измеряем движением солнца; другое – это то, к которому нас приписала случайность. Это второе может быть афинским или карфагенским или связано еще с каким-либо городом; оно касается не всех людей, а только одной определенной группы их. Есть люди, которые в одно и то же время служат и большому, и малому государству, есть такие, которые служат только большому, и такие, которые служат только малому».

Этически наиболее ценным и безусловным, согласно концепции  Сенеки, является «большое государство». Разумность и, следовательно, понимание  «закона судьбы» (естественного  права, божественного духа) как раз  и состоят в том, чтобы, противодействуя  случаю (в том числе – и случайной  принадлежности к тому или иному  «малому государству»), признать необходимость  мировых законов и руководствоваться  ими. Эта этическая максима в  равной мере значима как для отдельных  людей, так и для их сообществ (государств).

Сходные идеи развивали  и другие римские стоики: Эпиктет– раб, затем отпущенный на волю, и император (в 161–180 гг.) Марк Аврелий Антонин.

У Эпиктета призывы  к личному нравственному совершенствованию  и надлежащему исполнению той  роли, которая ниспослана каждому  судьбой, дополняется резкой критикой богатства и осуждением рабства. Акцент при этом делается на безнравственности  рабства. «Чего не желаешь себе, не желай и другим, – поучал Эпиктет, – тебе не нравится быть рабом –  не обращай и других в рабство. Раз ты не можешь обойтись без услуг  рабов, ты, прежде всего, сам раб, –  как не уживаются друг с другом добродетель и порок, так и  свобода и рабство».

Марк Аврелий Антонин развивал «представление о государстве с равным для всех законом, управляемом согласно равенству и равноправию всех, и царстве, превыше всего чтущем свободу подданных». В сочинении «К самому себе» он отмечал, что в силу общего всем людям духовного начала все мы – разумные существа. «Если так, – рассуждал император-стоик, – то и разум, повелевающий, что делать и чего не делать, тоже будет общим; если так, то и закон общий; если так, то мы граждане. Следовательно, мы причастны какому-нибудь гражданскому устройству, а мир подобен Граду. Ибо кто мог бы указать на какое-нибудь другое общее устройство, которому был бы причастен весь род человеческий? Отсюда-то, из этого Града, и духовное начало в нас, и разумное, и закон».

Дух целого, полагал  Марк Аврелий, требует общения, но не хаотического, а соответствующего стройному порядку мира. Отсюда вытекает и повсеместное в мире «подчинение и соподчинение», а среди людей («наиболее совершенных существ») – «единомыслие», достижению чего и служит стоическая философия.

Некоторые идеи греческих  и римских стоиков (в частности, отстаиваемый ими индивидуализм, а  также естественно-правовые положения) оказали влияние на взгляды римских  юристов. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Сенека

    Луций Анней Сенека родился в римской провинции Бетина, в Южной Испании в городе Кордова в самом конце I в. до н. э. и прожил около семидесяти лет. Отец Сенеки – также Луций Анней Сенека (старший) – принадлежал к знатному и богатому сословию всадников и был известным ритором – преподавателем риторики, красноречия. Философию же он ненавидел. Учителями Сенеки были Сотион из Александрии, киник Деметрий, стоик Аттал, эклектик Фабиан Попирий.

    Сенека  не был примером добродетели. Он был  сыном своего времени, своей среды, которая была аморальной. Сенека –  пример расхождения мировоззрения  и образа жизни. Сенека не жил согласно своим принципам. Он проповедовал бедность, а сам всеми правдами и неправдами стремился к чрезмерному обогащению. Это расхождение между словом и делом Сенека осознавал, о нем  писал и его цинично оправдывал. В своем трактате “О счастливой жизни” он говорит: “Мне говорят, что  моя жизнь несогласна с моим учением. В этом все время упрекали и Платона, и Эпикура, и Зенона. Все философы говорят не о том как они сами живут, а о том как надо жить. Я говорю о добродетели, а не о себе, и веду борьбу с пороками, в том числе и со своими собственными; когда смогу, буду жить как должно. Ведь если бы я жил вполне согласно моему учению, кто был бы счастливее меня, но теперь нет основания презирать меня за хорошую речь и за сердце полное чистыми помыслами”, и ниже: “Про меня говорят: “зачем он любя философию, остается богатым, зачем он учит, что следует презирать богатства, а сам их накопляет? Презирает жизнь – и живет, презирает болезни, а между тем очень заботится о своем здоровье? Называет изгнание пустяком, однако, если только ему удастся, - состарится и умрет на родине? Но я говорю, что все следует презирать не с тем, чтобы отказаться от всего этого, но чтобы не беспокоится об этом; он собирает его не в своей душе, но в своем доме”. В своих “Письмах к Луцилию” Сенека утверждает, что кратчайший путь к богатству – через презрение к богатству.

    Сенека  автор многих сочинений. При этом у Сенеки та же история, что и у  Цицерона: он в основном писал, когда  был не у дел, поэтому большую  часть своих сочинений он создал в последние три года своей  жизни.

    Несмотря  на свой девиз: “Пусть наши слова приносят не удовольствие, а пользу”, - Сенека часто стремится к красноречию  за счет глубины содержания своих  речей.

    Сенека  довольно хорошо эрудирован в истории  философии. Он говорит о Пифагоре, Гераклите, Пармениде, Зеноне, Демокрите, Сократе, Платоне, Спевсиппе, Зеноне-стоике, Клеанфе, Хрисиппе, Цицероне – и это только в одних “Письмах к Луцилию”. Однако его отношение к учениям древнегреческих и римских философов избирательное: его интересуют практически-нравственные взгляды, меньше представления о душе, еще меньше представления о мире.

    Сенека  ставит личный жизненный пример философа важнее его учений. Он утверждает, что  “и Платон и Аристотель, и весь сонм мудрецов, которые потом разошлись  в разные стороны, больше почерпнули из нравов Сократа, чем из его слов”, что Клеанф стал подобием Зенона из Китиона не потому, что слушал его лекции, а потому что жил вместе с ним. Сенека преклоняется перед Катоном Старшим, перед Сократом и Платоном, Зеноном и Клеанфом именно как мудрецами, создателями мудрости, которая учит правильно жить, общество которых, хотя бы и заочное, избавляет от пороков.

    Сенека  резко противопоставляет мудрость и философию, с одной стороны, и знание с другой. Здесь он подобен  своему современнику апостолу Павлу, который  философии и знанию как мудрости мира сего противопоставляет мудрость мира иного. Сенека говорит о мудрости мира сего даже, когда говорит о  Боге. Для него мудрость руководство  не для того, чтобы попасть в  потусторонний рай, а для того чтобы уцелеть в этом.

    Говоря  о философии, Сенека различает в  ней в качестве ее предметного  содержания природу, нравы и разум. Так, что предметом его философии  является и природа, иначе он не написал  бы свои “Естественные вопросы”. Сенека повторяет деление философии  на этику, логику и физику, которую  произвели греческие стоики, деление, восходящее к Платону, но без слова  “логика” (у Платона была “диалектика”). Знание природы стоикам необходимо, ибо ведь их главное этическое  требование – жить в согласии с  природой. Но стоики не знали естественного, природы, они не знали ни одного закона природы. Они превращали природу  в метафизическую реальность, которой  приписывали свойственные ей черты: разумность и божественность.

    Сенека  – своего рода теологический и  психологический материалист. Все  телесно. Телесны и боги, и души. Но в то же время все одушевлено, разумно и божественно. Правда, эта  позиция Сенеки до конца не выдерживается. Вслед за греческими стоиками, он берет  за начало начал бытие, как то, что  есть, все то, что есть. Это бытие  он делит на бестелесное и одушевленное, одушевленное – на растительное и  животное, а то и другое на виды. Но бестелесное у него как бы существует: пустота и время… Сенека думает, что и тело, и душа, и страсти  души телесны. Он утверждает, что “душа  есть тело, что благо человеческое не может не быть телом”. Что “страсти – такие, как гнев, грусть, любовь, суть тела”. Но каковы критерии телесности? Телесно то, что способно действовать, а страсти изменяют состояние тела, мы под влиянием страсти изменяемся в лице, краснеем, бледнеем… Значит, они телесны. Вторым критерием телесности является способность к соприкосновению. Сенека приводит слова Лукреция: “Тело лишь может касаться и тела лишь можно коснуться”. Отсюда следует, что различие между материей и разумом происходит внутри телесности.

    В конкретном учении о природе Сенека повторяет старое учение об Элементах. Это вода и огонь, воздух и земля. Все эти элементы взаимопревращаютя, а следовательно, все находится во всем и все возникает из всего.