Политическое учение Ленина

     Было  ошибочным положение марксизма, возведенное в степень Лениным, что буржуазное государство на рубеже XIX–XX вв. исчерпало себя и обречено на гибель. Отсюда вытекала идея насилия по отношению к буржуазному государству и мысль о невозможности компромисса между классами.

      2. Критика Лениным самодержавия. 

     Анализа того, что представляет собой самодержавное  государство с точки зрения его особенностей как государственной формы, в работах Ленина нет. Есть лишь общие суждения о неограниченном характере самодержавия, о том, что это плохое государство, подавляющее крестьян и организующее репрессии против народа и т.п. Характерного для Маркса теоретического анализа соотношений гражданского общества и самодержавного государства у Ленина нет и в помине.

     В этом отношении Ленин безнадежно отстал и от Джона Локка, специально исследовавшего эту проблему. Так, в  труде «Два трактата о правлении» Локк исследует вопрос о несовместимости абсолютной монархии с гражданским обществом. Он утверждает, что «абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским обществом. Ведь цель гражданского общества состоит в том, чтобы избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле». Приведенное положение свидетельствует о четком теоретическом подходе Локка к понятию абсолютной монархии (самодержавие лишь ее разновидность). И в другом месте той же работы, развивая идею о соотношении абсолютизма и гражданского общества, Локк писал, что у кого бы ни находилась абсолютная власть, она очень далека от того, чтобы быть видом гражданского общества, ибо настолько несовместима с ним, как рабство с собственностью.⁴

     Ленин в своих суждениях о самодержавии отказывается рассматривать его  в соотношении с гражданским  обществом, хотя последнее является ключевым в марксистском материалистическом учении о государстве. Вообще у Ленина нет ясного теоретического рассмотрения проблемы «общество и государство».

     Как видно из марксова определения «гражданского  общества» в предисловии к  «К критике политической экономии», стержневым элементом этого общества являются люди. Это, казалось бы, вполне соответствует общему, распространенному среди мыслителей различных направлений взгляду, что человек есть главное действующее лицо гражданского общества. Однако между марксистским пониманием роли людей в гражданском обществе и обычным пониманием огромная разница. Она в том, что у Маркса люди, вступающие в производственные отношения, – это не личности, не индивиды, а просто человеческая масса, не наделенная какими-либо правами. Это, скорее, классы с их непримиримыми, по Марксу, противоречиями, и потому гражданское общество, с точки зрения марксизма, гиперболизированной Лениным, – это арена сплошного насилия, по принципу «стенка на стенку», и такого классового противостояния, которое может завершиться только гибелью одного из борющихся классов. Отсюда и марксистско-ленинская идея о государстве как орудии насилия в гражданском обществе, призванном оказывать на него активное влияние.

     Ленин ограничивается характеристикой самодержавия как последней стадии феодального государства и формы классовой помещичьей диктатуры. В то же время Ленин считал самодержавие столь гибкой политической формой, что она имеет возможность приспособляться к новым, буржуазным общественным отношениям, способствовать капиталистическому развитию и постепенно продвигаться по пути превращения в буржуазную монархию. Ленин полагал, что самодержавие удовлетворяет известные интересы господствующих классов, держась отчасти и неподвижностью массы крестьянства и мелких производителей вообще, отчасти балансированием между противоположными интересами, представляя собой, до известной степени, и самостоятельную организованную политическую силу. В другом месте, в статье «Наша программа» (написано не ранее октября 1899 г.) Ленин дает более развернутое определение самодержавия. «Россия – монархия самодержавная, неограниченная, – писал он. – Царь один издает законы, назначает чиновников и надзирает за ними. От этого кажется, что в России царь и царское правительство не зависит ни от каких классов и заботится о всех одинаково. А на деле все чиновники берутся только из класса собственников и все подчинены влиянию крупных капиталистов, которые веревки вьют из министров и добиваются всего, чего хотят. На русском рабочем классе лежит двойной гнет: его обирают и грабят капиталисты и помещики, а чтобы он не мог бороться против них, его связывает по рукам и по ногам полиция, затыкая ему рот, преследуя всякую попытку отстоять права народа». Эта пространная выдержка мало что проясняет. Из нее следует утверждение, что российская монархия представляет собой неограниченное законами самодержавие, т.е., согласно общей концепции Ленина, является орудием в руках класса помещиков – это государство абсолютистское, феодальное. В то же время Ленин утверждает, что в этом государстве решающее влияние имеют не помещики, а капиталисты, которые веревки вьют из министров и добиваются всего, что им угодно. Эта неопределенность прослеживается во многих подобных суждениях Ленина.⁵

     В другой статье «Попятное направление  в русской социал-демократии» (конец 1899 г.) Ленин писал: «...Необходимо ответить сначала на вопрос: что такое самодержавие? Самодержавие (абсолютизм, неограниченная монархия) есть такая форма правления, при которой верховная власть принадлежит всецело и нераздельно (неограниченно) царю. Царь издает законы, назначает чиновников, собирает и расходует народные деньги без всякого участия народа в законодательстве и в контроле за управлением. Самодержавие есть поэтому самовластие чиновников и полиции и бесправие народа» И здесь нет элементарной честности в определении понятий. Из содержания приведенной цитаты никак не следует сделанный в ее конце вывод: «Самодержавие есть поэтому самовластие чиновников и полиции и бесправие народа». Ни о каком теоретическом аспекте данного определения самодержавия не может быть и речи.

     Ленин полагает, что монархия – не единообразное  и неизменное, а весьма гибкое, способное  приспособляться к разнообразным  классовым отношениям учреждение. И  далее, в статье «Об избирательной  кампании и избирательной платформе» (октябрь 1911 г.) Ленин приходит к мысли, что «из этих бесспорных абстрактных соображений делать выводы относительно конкретной русской монархии XX в. значит издеваться над требованиями исторической критики и изменять делу демократии.

     Наше  положение и история нашей  государственной власти – особенно за последнее десятилетие – показывают нам наглядно, что именно царская  монархия есть средоточие той банды  черносотенных помещиков (от них  же первый – Романов), которая сделала  из России страшилище не только для Европы, но теперь и для Азии, – банды, которая довела ныне произвол, грабежи и казнокрадства чиновников, систематические насилия над «простонародьем», истязания и пытки по отношению к политическим противникам и т.д., до размеров совершенно исключительных»/. Вопреки только что данному определению самодержавия, где говорилось, что при этой форме правления власть принадлежит нераздельно и неограниченно царю, Ленин в работе «К деревенской бедноте», написанной в первой половине марта 1903 г., утверждает, что «управляет Россией не царь, – это только говорить можно о самодержавии одного человека! – управляет Россией кучка самых богатых и знатных чиновников. Царь узнает только то, что угодно бывает этой кучке сообщить ему. Царь не имеет никакой возможности идти против воли этой кучки сановитых дворян: царь сам помещик и дворянин;

     ...Царское  самодержавие есть самодержавие  чиновников. Царское самодержавие  есть крепостная зависимость  народа от чиновников и больше  всего от полиции. Царское самодержавие есть самодержавие полиции». ⁶

     Никакой четкости в определении самодержавия у Ленина в приведенных положениях нет. Одно положение противоречит другому. То самодержавие – надзаконная, неограниченная власть царя, то царем управляют, вьют из него веревки капиталисты, то даже говорить не следует о том, что управляет Россией царь, что он просто пешка в руках кучки богатых и знатных чиновников. И, в конечном счете, царское самодержавие сводится к самодержавию полиции. Ни какой теоретической определенности в определении самодержавия у Ленина нет. Да и не могло быть, ибо он не рассматривал проблему властных отношений при абсолютистской монархии.

     Самое большее, что занимает Ленина, –  это функционирование самодержавия, его репрессивная деятельность. Говоря о движении крестьян весной 1902 г. в Полтавской, Харьковской и других губерниях, Ленин отмечал: «...Царское правительство послало против них войско, как против неприятелей, и крестьяне были разбиты, в крестьян стреляли, многих убили, крестьян пересекли зверски, засекли до смерти, истязали так, как никогда турки не истязают своих врагов – христиан. Царские посланцы, губернаторы, истязали больше всех, как настоящие палачи. Солдаты насиловали крестьянских жен и дочерей.».² Конечно, подобные репрессии ужасны во все времена и кем бы они не осуществлялись. Однако справедливости ради следует заметить, что зверства при подавлении бунтов, крестьянских выступлений Красной Армией, ВЧК и частями ЧОН были столь жестоки, что не идут ни в какие сравнения с репрессиями царизма.

     Естественно, что мысль Ленина работает в направлении не только осуждения царизма, но и его ниспровержения.

     Однако  Ленин достаточно осторожен в  выборе путей этого ниспровержения (на первых порах). Так, в конце 1899 г. в статье «Попятное направление  в русской социал-демократии» на вопрос «Что означает ниспровержение абсолютизма?» Ленин отвечает: «Это значит отказ царя от неограниченной власти; предоставление народу права выбирать своих представителей для издания законов, для надзора за действием чиновников, для надзора за собиранием и расходованием государственных средств. Такая форма правления, когда народ участвует в законодательстве и управлении, называется конституционной формой правления (конституция = закон об участии народных представителей в законодательстве и управлении государством). Итак, ниспровержение самодержавия означает замену самодержавной формы правления – конституционной формой правления». ⁷Как видно, Ленин вновь возвращается к характеристике абсолютизма, самодержавия в России как неограниченной ничем государственной власти, хотя примерно в то же время оговорил, что не царь управляет Россией, а делает это кучка самых знатных и богатых чиновников. Но главное не в этом, и мы не будем больше возвращаться к противоречивым оценкам самодержавия, абсолютизма, даваемым Лениным в зависимости от различных ситуаций. Основное здесь в том, что основатель зарождавшейся большевистской партии, говоря о ниспровержении царизма в 1899 г., ни словом не обмолвился о немирном, революционном пути этого процесса. Он еще достаточно осторожен, если не просто осмотрителен, чтобы призывать к насильственному перевороту, и ограничивается простой констатацией необходимости отказа, именно отказа, царя от неограниченной власти, предоставления права народу избирать своих представителей в законодательный орган и создания конституционной формы правления. Можно констатировать, что в приведенной работе (она впервые напечатана только в 1924 г.) Ленин выступает как демократ, а не революционер, размахивающий кровавым знаменем.

     Но  постепенно настрой Ленина меняется. После революционных событий 1905 г. акцент в его работах делается на характеристике террористической деятельности царизма. Так, в работе «Политическое положение и задачи рабочего класса» (24 декабря 1906 г.) Ленин писал: «После разгона Думы правительство сдерживало возмущение страны только посредством военного террора. Усиленные и чрезвычайные органы, аресты без конца, военно-полевые суды, карательные экспедиции, все это, вместе взятое, нельзя назвать иначе, как военным террором». Ленин возмущен разгулом репрессий Николая II. «Местью за революцию, – писал он в марте 1912 г., – отмечена вся эпоха III Думы. Никогда еще не было в России такого разгула преследований со стороны царизма. Виселицы за эти пять лет побили рекорд трех столетий русской истории. Места ссылки, каторга и тюрьмы переполнились политиками, как никогда, и никогда не применялись к побежденным такие истязания и пытки, как при Николае II. Никогда на было такого разгула казнокрадства, такого бесчинства и произвола чиновников, – которым все сходит с рук за ретивость в борьбе с «крамолой», – такого издевательства над обывателем вообще и над мужиком в особенности со стороны любого представителя власти. Никогда еще не травили с таким запоем, с такой злобой, с такой бесшабашностью евреев, а вслед за ними и другие народности, не принадлежащие к господствующей нации». Это действительно ужасно. Одно описание николаевского террора после революционных событий 1905 г. заставляет сжиматься сердца. Но этот террор кажется мелочным и незначительным по сравнению с тем, который развязали большевики, захватив власть. Их террор, описанный во множестве сочинений свидетелями большевистских расправ, пыток и бессудных расстрелов в подвалах ЧК, масштабы его зверства не идут ни в какое сравнение с актами насилия, осуществленными не только в правление Николая II, но и во все предыдущие эпохи.⁸ 

3. Ленин о  классах и классовой борьбе.

     Хотя  о классах и классовой борьбе Ленин писал достаточно много  в своих работах дооктябрьского периода, однако после октябрьского переворота и начала гражданской войны в России миф о классах и классовой борьбе получил новый импульс в своем развитии. Большевистская партия нуждалась в оправдании своей классовой политики, анализе расстановки классовых сил, в том, чтобы представить себя защитницей и проводником интересов тех классов, которые составляли большинство населения. Надо было объяснить и гражданскую войну через призму столкновения классов и обострения и усиления классовой борьбы в сложившейся конкретно обстановке. И Ленин продолжает уделять вопросам классов и классовой борьбы повышенное внимание. Различные аспекты этой проблемы лежат в поле его зрения, и им посвящены в той или иной мере десятки ленинских работ.

     Одной из важнейших догм марксизма была догма непримиримой классовой борьбы, воспринятая Лениным и превращенная им в один из главных мифов большевизма. Ленин исходил из положений «Манифеста Коммунистической партии» о том, что вся предшествующая история, за исключением истории первобытного общества, есть непримиримая борьба классов, что всякая классовая борьба есть борьба политическая, что политическая, государственная власть в собственном смысле слова представляет собой организованное насилие одного класса для подавления другого. Эти положения были основой идей Ленина о государстве.

     Ленин назойливо, сотни раз повторяет  «классы», «классовая борьба», и это  ведет к необходимости приводить  многие его высказывания по этому  вопросу, чтобы показать действительное отношение вождя большевизма  к классам и классовой борьбе на различных этапах его деятельности. При этом следует отметить, что анализ рассуждений Ленина о классах и классовой борьбе не создает впечатления, что у основателя советского государства есть обоснованная теория классовой борьбы. Есть лишь слепое следование теории, уже созданной и предложенной до него. Есть многочисленные общие рассуждения, вымыслы об одном из главных мифов большевизма – идее классовой борьбы. Теория – не амплуа Ленина.

     Для марксизма-ленинизма классовая борьба – это та пружина, которая приводит в движение человеческую историю. В эту идею Ленин поверил на всю жизнь и использовал ее больше, чем кто-либо, в доктрине государства. Он не задумывался при этом над признанием Маркса, что ему не принадлежит заслуга открытия классов. В письме Вейдемейру 5 марта 1852 г. Маркс откровенно заявлял, что буржуазные историки до него не только изложили идею классов, но и историческое развитие их борьбы. К таким историкам относятся Гизо, Тьери, Минье и др. Один из них – Гизо – писал, что борьба классов – это не теория и не гипотеза, а простой факт, и нет никакой заслуги за теми, которые этот факт видят. Поэтому его смешно отрицать. Но если классы и классовая борьба есть простой факт, то он не требует доказательств. Именно так считал Ленин, так считали большевики. Он отказывался признать, что кроме борьбы классов существует их солидарность, без которой невозможно существование общества вообще. Диалектика существовала для Ленина лишь для доказательства его откровений. Он не задумывался над тем, что закон диалектики об единстве и борьбе противоположностей означал, применительно к пониманию классов, как их борьбу, так и единство, сотрудничество, гармонию.⁹