Политическая система России

       Борьба на политической арене  страны   шла   главным   образом  вокруг

двух пунктов (на мой взгляд эта борьба продолжается и по сей  день).  Первый

- общий сценарий  развития перестройки.

       Второй   узловой   момент:   поскольку   реформы   требуют   заведомо

непопулярных мер, то ответственность за их принятие и все связанные  с  ними

издержки возлагаются, как правило, на политических противников.  Чаще  всего

в роли "козла  отпущения" выступал Центр. Это проявлялось, например,  в  ходе

политического скандала, который разразился в Верховном  Совете России,  когда

союзное правительство  обнародовало решение о введении договорных цен на  ряд

товаров (в ноябре 1990 года). А между тем это решение  было согласовано  и  с

Б.Н.Ельциным,  и  с И.С.Силаевым. Известны и  обратные  случаи,  когда  Центр

сам находил "козла": введенный по указу  Президента пятипроцентный  налог  с

продаж, изъявший из кармана населения только  за  январь-февраль  1991  года

чуть менее миллиарда (931.5  млн.)  рублей,  "свалили"  на  Совет  Министров

РСФСР.

       К концу 1990  года  установилась  патовая  ситуация:  ни  коммунисты-

реформаторы, ни либералы  уже  не  могли,  каждые  в  отдельности,  добиться

позитивных сдвигов  в экономике, политике, социальной сфере.  Главное  -  они

не могли поодиночке противостоять угрозе всеобщей анархии. Первые  -  потому

что в значительной степени утратили поддержку народа, вторые  -  потому  что

после своих первых побед успели подрастерять многих своих  приверженцев.

       Понимание необходимости политического  компромисса наблюдалось  как   в

одном, так и  в другом лагере.  Коммунисты-реформаторы (и даже  коммунисты-

консерваторы в  лице ЦК КП РСФСР) в своих  документах  второй  половины  1990

года призывали  к  гражданскому  согласию,  выражали  готовность  создать  не

просто блок сил "социалистической ориентации", но пойти на  союз  со  всеми

демократическими  партиями  и  движениями.  Их  оппоненты,  хлебнув  лиха  в

решении практических вопросов, с которыми они столкнулись,  придя  к  власти

на местном, а  кое-где и  на  республиканском  уровне,  похоже,   также  были

внутренне готовы к сотрудничеству. Идея  компромисса  с  частью  аппарата  и

центром  и  создания  сильной  исполнительной  власти  -  такой,   например,

лейтмотив декабрьской  программной статьи Г.Х.Попова,  озаглавленной  не  без

претензии: "Что  делать?". ("Огонек",  1990,  NN  50,51).  Идея  гражданского

согласия путем  приостановки действия иди полного  роспуска всех  политических

партий стала  к концу 1990 года популярной и  замелькала  на  разных  флангах

либерально-демократического движения.  Об  этом  говорили  и  А.А.Собчак,  и

лидер либерально-демократической  партии  России  В.В.Жириновский.  Либералы,

по всей видимости, поняли, что их время истекает, так  и не начавшись.

       Роза политических  ветров перестройки   изменилась  в  очередной   раз.

Разразился   острейший    кризис    сложившейся     политической    системы.

Провозгласив  лозунг  "Вся  власть  -   Советам!",   реформаторы   даже   не

задумывались над  тем, что Советы, которые перестали  быть приводными  ремнями

КПСС,  не  в  состоянии  организовать   нормальный   процесс   политического

развития. Пресса КПСС  остро критиковала  "некомпетентных   демократов",  не

умеющих наладить работу тех Советов, в которых  им  принадлежит  большинство.

"Некомпетентные  демократы" кивали на "саботаж"  со стороны прежней  правящей

касты - аппарата исполнительной власти,   мафиозных  структур.  Однако  суть

дела глубже. Политический кризис конца 1990  года  -  результат  не  столько

некомпетентности  или саботажа, сколько отжившего  типа государственности.

       Каждая политическая сила  стремилась  искать  собственный выход   из

этого  кризиса.  Болезненнее  всего  на  него  реагировали  "государственные

сословия" - те слои, само существование которых было  поставлено  сейчас  на

карту. Они все  энергичнее подталкивали Президента и Верховный Совет  СССР  к

установлении, авторитарного  президентского режима при номинальной  советской

власти.  Горбачев, хотя и не без колебаний, вынужден был  идти  на  это.  Он

нуждался в поддержке, но получить же ее было ниоткуда больше не мог  :  КПСС

утратила мобилизационные  способности,  а  с  либералами   сотрудничество  не

сложилось - сказалась  инерция конфронтации.

       Впрочем, если  бы оно и сложилось  - авторитарной трансформации режима

едва ли удалось  избежать. Ибо либералы - во всяком случае, те  из  них,  кто

делает погоду на политическом небосклоне, рассматривали (  и  рассматривают)

усиление исполнительной власти, авторитарные  методы  перехода  к  рыночному

хозяйству как  нечто долговременное, а не  как  временную  тактическую меру,

поэтому, строго говоря, не только демократами, но и либералами они  являлись

разве что в  кавычках. Достаточно было прочесть  проект  Конституции  России,

чтобы  увидеть:  тоталитарный  режим  предполагается  заменить  не  всеобщей

демократией, но  авторитарной властью.   При  этом,  однако,  в  отличие  от

коммунистов-реформаторов,  либералы   нацеливались   (и   нацеливаются)   на

изменение  фундамента  политической  системы,  на  трансформацию   советской

власти в парламентскую  республику.

            И  все   же   определенный   шанс   предотвратить  окончательную

"авторитаризацию"   перестройки   еще    имеется.    Превращение    подлинно

демократических  движений  во влиятельную политическую  силу,  в  "четвертый

вектор"   преобразований   (наряду   с   консерваторами,   реформаторами   и

либералами)   может   существенно   изменить   политическую   погоду.   Даже

авторитарный президентский  режим  нуждается   в  легитимности  и  социальной

базе. Поэтому демократические  движения добиваются того, чтобы  осуществлялся

не бюрократический  и не анархический вариант   капиталистического  развития.

Крайне  важно  обеспечить  участие  общественных  организаций  трудящихся  в

решении   всех   практических   вопросов   перехода   к    рынку,    включая

разгосударствление  и частичную приватизацию  государственной  собственности.

       Не   реформаторы   и   не   либералы,   а   только   демократические,

самодеятельные  общественные организации трудящихся  могут  воспрепятствовать

замыслам  консервативных  сил,  которые   пытаются  спровоцировать  народный

бунт против грядущего  рынка,  антирыночную,   тоталитарную  контрреволюцию.

Для  этого,   однако,   всем   общественно-политическим,    потребительским,

культурно-просветительным,  профсоюзным  и  иным   организациям   необходимо

сплотиться в  мощный блок демократического единства.

       Для раскрытия всех особенностей  политических систем,  соответствующих

новой информационной стадии  социального  развития,  политическая  наука  не

имеет  достаточного  материала.  Но  некоторые  элементы  нового   состояния

политической   системы   проявляются.   Тоталитаризм   не   только   потерял

привлекательность, но и  осужден.  Остается  открытым  вопрос:  будет  ли  у

демократии конституционализма другой политический  оппонент  или  демократия

станет основной общецивилизационной формой политической системы? В  западных

странах падает значение сложившихся  партийных  систем,  но  в  политической

жизни  возрастает  роль  СМИ.   Превращение   среднего   класса   в   основу

политической жизни  означает, что классовые различия потеряли свою роль,  но,

возможно, возрастет  значение национальных и  региональных  различий.  А  это

означает,  что  проблема  типов   политических   систем   не   относится   к

окончательно разработанной.