Политическая философия Томаса Джефферсона

На общегосударственном же уровне, как он полагал, естественным продолжением "окружной" должна служить представительная демократия. В концепции Джефферсона не только разделение властей на федеральном уровне, но и "окружные республики", "республики графств и штатов" должны были составить систему сдержек и противовесов, которая не позволяла бы центральной власти выродиться в тиранию. В целом система управления государством в единстве ее различных уровней виделась Джефферсону следующим образом: "Общая федеральная республика – для всех вопросов, относящихся к внешней и федеральной политике; республика штата, относящаяся исключительно к гражданам; окружные республики, занятые делами и интересами округа; районные республики для мелких, но в то же время важных местных вопросов. ...И все это, вместе взятое, – полагал он, – прочно объединяется благодаря тому, что каждому гражданину лично поручается часть управления народными делами". Таким образом, в концепции Джефферсона прямая демократия на местном уровне дополнялась на уровне федеральном представительной демократией, построенной в соответствии с такими революционными для того времени правилами, как регулярные выборы законодательных органов и должностных лиц на основе всеобщего избирательного права, равное представительство граждан в законодательных учреждениях, избрание представителей исполнительной власти, судей, присяжных и шерифов, гласность и контроль народа над властью всех уровней, включая вопросы расходования государственных средств. Смысл комплекса мер по формированию такой системы государственного управления Джефферсон характеризовал как "придание нашей конституции республиканского характера". Он подчеркивал, что цель таких мер – не только улучшить управление государством, но также и "питать и поддерживать дух народа".

3 Роль граждан в «Добродетельной республике»

Для политического управления на государственном уровне, по Джефферсону, требуются специально подготовленные люди, которые избираются на ответственные посты. Для исполнения этой роли годятся лишь те, кого Джефферсон называет «естественной аристократией» отличая ее от традиционной аристократии происхождения. Характерными чертами «естественных аристократов» он считает талант, добропорядочность, мудрость и в целом – добродетельность. Отбору и подготовке таких людей для управления государством мыслитель придает огромное значение. "Естественную аристократию, – пишет он Дж. Адамсу, – я считаю самым ценным даром природы для обучения ее тому, как занимать ответственное положение и управлять обществом". В письмах Джефферсона последних лет его жизни можно встретить и мысль о том, что способность отбирать «природных аристократов» для управления государством можно рассматривать как критерий определения наилучшей формы правления. При этом, продолжает Джефферсон, если страной правят не «естественные аристократы», то в политике неизбежно начинает доминировать та или иная «мишурная» аристократия: аристократия рождения или аристократия богатства, - ни одна из которых не способна поддерживать справедливое республиканское правление. Средством против возвышения псевдоаристократии Джефферсон считал регулярные свободные выборы. Он полагал, что, имея свободный выбор, граждане будут избирать на государственные посты "действительно достойных и мудрых".

Здесь нельзя обойти молчанием вопрос о том, нет ли в республиканизме Джефферсона существенных противоречий. Действительно, по такому вопросу, как критерии определения республиканского характера политического строя, только лишь в письмах мыслителя, датированных одним и тем же 1816 г., можно найти заметно различающиеся суждения. Так, в одном из писем, Джефферсон говорит о принятии всех решений, какие возможны, самими гражданами как о "сути республики" (т.е. ведет речь о личном и прямом политическом участии граждан), в другом – критерием республиканского строя называет уже "элемент народных выборов и народного контроля", в третьем – республиканским называет такое государство, "все члены которого имеют равное право голоса в управлении через представителей (а не лично, что было бы невыполнимо вне пределов города или небольшого района), избранных ими самими и ответственных перед ними в какой-то короткий промежуток времени". Но все же представляется, что во взглядах Джефферсона на эти проблемы нет неразрешимых противоречий. Нужно иметь в виду, что он вел напряженный интеллектуальный поиск, стараясь проверять теоретические схемы на практике, и потому пересмотр каких-то теоретических позиций здесь отнюдь не был проявлением непоследовательности или отступничества. С другой стороны, Джефферсон не пытался строить какой-либо разработанной политической теории – он скорее искал подходы и решения, которые могли бы привести к реальным улучшениям в политической жизни. Наконец, в письмах речь шла о различных конкретных проблемах – и в силу этого мыслитель акцентировал внимание на тех или иных аспектах фундаментальных вопросов теории.

В письме к С.Керчевалю Джефферсон писал: "Правительства являются более или менее республиканскими, только если они выражают волю своего народа и выполняют ее". Конечно, этот принцип не содержит конкретных политологических критериев различения режимов, однако он выражает то, что было для Джефферсона, пожалуй, самым существенным, – понимание политики как выражения и защиты интересов народа. Различия в определениях республики для Джефферсона, по существу, не влияли на постановку основных задач на практике. Что же касается республиканизма как практической задачи построения "добродетельной республики", то здесь для Джефферсона основные ориентиры были вполне ясными: строить государственную жизнь, систему образования и воспитания в государстве таким образом, чтобы граждане могли, с одной стороны, принимать самое непосредственное участие в делах местного сообщества, а с другой – сознательно и разумно выбирать политических лидеров и представителей и осуществлять над ними эффективный контроль.

Воспитанный в духе идеалов Просвещения, Джефферсон искренне верил в возможности прогресса во всех областях жизни, в том числе и в вопросах организации государства. Поэтому он и считал важным построить государство таким образом, чтобы сохранялась реальная возможность мирного пересмотра в случае необходимости всех основных "правил игры". "Законы и учреждения должны идти рука об руку с прогрессом человеческого ума. По мере того как он развивается, становится более просвещенным с новыми открытиями, установлением новых истин и изменением нравов и взглядов ввиду изменившихся условий, установленные законы должны также улучшаться и идти в ногу со временем". Кроме того, для Джефферсона здесь существовала еще одна, истинно республиканская проблема. Республика в его представлении – общество, построенное на свободном договоре. Суть такой организации общества – в том, что все его важнейшие установления принимаются гражданами непосредственно или через уполномоченных ими представителей. Но когда в жизнь общества входит новое поколение граждан, оно вынуждено подчиняться законам и правилам, установленным раньше, без его согласия, и тем самым молодые граждане оказываются как бы вне договора и вне республики. Поэтому, по убеждению Джефферсона, им должна быть предоставлена законная возможность принять или отвергнуть установленный ранее политический порядок. "Каждое поколение, – писал Джефферсон, – имеет право само выбирать ту форму правления, которая, по его мнению, больше всего содействует его счастью, и, следовательно, приспособиться к тем условиям, доставшимся от своих предшественников, в которых оно очутилось. Именно ради мира и блага человечества конституцией должна быть предусмотрена формальная возможность производить это каждые девятнадцать или двадцать лет, с тем чтобы она могла передаваться дальше, из поколения в поколение". Таким образом, республика не была для Джефферсона чем-то раз и навсегда установленным, а скорее представлялась ему как процесс непрерывного исторического творчества, направляемый разумом, чаяниями и волей народа. В республике, как представлял ее себе Джефферсон, должны были получить реализацию все основные права и свободы граждан. Важнейшие из них, относимые к "естественным" правам, были перечислены мыслителем еще в "Декларации независимости". Джефферсон придавал очень большое значение свободе мысли, слова, в целом – свободе духовной жизни человека. Поскольку он свято верил в силу человеческого разума, то полагал, что заблуждения перестают быть опасными, когда разрешается свободно им возражать. "Людям, – писал он судье Тайлеру, – можно доверять выслушивать истинное и ложное и доверять их способности составить верное суждение". Поэтому мыслитель так решительно выступал за свободу в области религиозной веры и равноправное существование всех религий. Обоснование этого принципа выходило для него за пределы вопросов собственно религии. "Ни один человек, – утверждал Джефферсон, – не наделен властью предписывать другому свою веру. Вера перестает быть верой, если в нее не верят. Никто не может подчинить свою веру диктатам другого". Тем самым мыслитель огласил не только нормы религиозной свободы, но также пределы общественной власти над человеком и нормы уважения к внутренней жизни, духовному поиску человека.

Непреложной нормой выступала для Джефферсона также свобода слова, дополняемая в век возникновения массовых газет свободой печати. Представляют интерес некоторые особенности в его трактовке принципа свободы печати. "Нашей первой целью, – писал Джефферсон, – должно быть предоставление открытого и полного доступа к правде. Здесь самым эффективным из до сих пор найденных средств служит свобода печати". Таким образом, акцент Джефферсон делал не на самой свободе печати, а на том, что в современном словоупотреблении принято называть "гласностью", т.е. гарантированной возможности для народа получать правдивую информацию по затрагивающим его вопросам. При этом мыслитель подчеркивал прямую связь гласности с характером политического управления: он утверждал, что "держать двери для правды открытыми" и укреплять обычай все подвергать испытанию разумом – значит поставить надежный заслон на пути движения к тирании.

Однако по мере разворачивания реальной свободы печати, формирования массовых газет в суждениях Джефферсона по упомянутым вопросам появляются некоторые новые акценты. Остро встает вопрос: как быть со свободой печати, если она приводит к распространению лжи и порочащих сведений? В 1807 г. Джефферсон с горечью пишет Дж.Норвеллу: "Теперь нельзя верить ничему, что видишь в газетах. Сама правда становится подозрительной, когда она преподносится на этих запачканных страницах... Я смотрю с печальным сочувствием на многих моих сограждан, которые, читая газеты, живут и умирают в убеждении, что в какой-то мере знают, что происходит в этом мире... Человек, который никогда не заглядывает в газеты, обладает лучшими знаниями, чем тот, кто газеты читает, поскольку не знающий ничего все же ближе к истине, чем тот, чей ум наполнен ложными и ошибочными сведениями". Джефферсон приходит к печальному для него выводу, что свобода печати должна иметь твердо установленные ограничения. "Я признаю, – пишет он в 1808 году в письме к У.Шорту, – что ограничение свободы прессы пределами правды, как это предусматривают нынешние законы, – это единственный путь сделать ее полезной".

4 Политическое образование как императив республиканизма

Таким образом, Джефферсон, решавший прежде всего задачи борьбы против тирании и строительства свободной "добродетельной республики", в последний период своей жизни сталкивается с новыми проблемами, неразрывно связанными с реализацией тех политических принципов и ценностей, которые он всегда защищал. Оказывается, например, что в "свободном обществе" человек далеко не всегда действует по собственному свободному усмотрению, поскольку те, кто обладает не предусмотренной в системе разделения властей "информационной властью", располагают всеми возможностями внушить гражданину какие-то идеи, определенным образом настроить его, направить его мысли, да и действия в нужную для себя сторону. Бороться с этой опасностью с помощью традиционных политических средств оказывается невозможным.

Очевидно, что в последние годы жизни Джефферсона заботит и тревожит этот вопрос. Главное средство его решения мыслитель склонен видеть в развитии политической культуры народа через систему образования и воспитания, а также политического участия. В политической культуре народа Джефферсон видит в эти годы единственное надежное средство сохранения народной свободы. "Если кто-то думает, - пишет он, обращаясь к Ч.Янси, - что цивилизованная нация может быть невежественной и свободной, то он ожидает того, чего никогда не было и никогда не будет". Думается, что эта мысль звучит вполне актуально и сегодня.

Джефферсон, конечно же, отдает себе отчет в том, что граждане в своей массе недостаточно образованы и осведомлены, чтобы решать весьма сложные вопросы политического управления. Но он безраздельно верит в разум и здравый смысл народа и потому считает, что образованием нужно как бы "расчистить дорогу" для того, чтобы люди могли принимать решения и действовать на уровне возможностей своего разума. "Если мы думаем, – пишет он Джарвису уже в 1821 г., – что люди недостаточно просвещены, чтобы осуществлять контроль над любыми властями с полным благоразумием, то средство против этого – не лишение их права и возможности контроля, а приобретение народом такого благоразумия через образование и информацию".

Джефферсон разрабатывает целую систему организации народного образования, прямо связывая ее с задачами управления государством и развития самоуправления на местах. Основой этой системы, по его замыслу, должны были стать начальные школы в административных округах. В таких школах всем детям в течение трех лет бесплатно преподавались бы основы чтения, письма, арифметики и истории. Выпускники начальных школ должны проходить "беспристрастную проверку" с тем, чтобы самые способные из них продолжили обучение в "классических" средних школах. В таких школах, организуемых уже на уровне графств, способные дети независимо от их происхождения и имущественного положения родителей должны были проходить латинский и греческий языки, географию и математику. В свою очередь из выпускников таких школ отбирались бы 50% лучших учеников для дальнейшего обучения за государственный счет в университетах. Таким образом, выстраивалась бы система, преследующая двоякую цель: во-первых, общего образования для всех, достаточного для того, чтобы будущие граждане могли принимать непосредственное участие в делах местного сообщества, а также осознанно выбирать политических лидеров и представителей и контролировать их деятельность; а во-вторых, более "продвинутого" образования для тех, кто проявлял наивысшие способности к обучению, – с тем, чтобы готовить этих "естественных аристократов" к решению задач государственного управления.

Развитие образования как для всего народа, так и для будущих политических лидеров Джефферсон рассматривает как жизненно необходимое дело, вопрос выживания республиканского строя. Система народного образования вместе с системой прямой демократии в районах и округах, по его выражению, "образуют два великих мероприятия, ...без которых никакая республика не сможет себя поддерживать".

5 Развитие и преемственность во взглядах Джефферсона

Немаловажным представляется и вопрос об эволюции политических взглядов Джефферсона; тем более что время его жизни и деятельности было периодом быстрых общественных перемен, когда новые общественные ситуации требовали от политических деятелей обновления едва ли не всего арсенала их первоначальных представлений об обществе. Огромную роль для развития взглядов Джефферсона, конечно же, сыграл его опыт пребывания на высших постах в государстве в период, когда продолжалось становление американской государственности. Широко известно, например, что первоначально Джефферсон, считавший основой государства работу на земле, был противником развития в США собственной промышленности, а затем пришел к признанию значения развития в Америке промышленности и торговли: его взгляды постепенно освобождались от разного рода крайностей.

Однако в том, что касается понимания существа и значения демократии, каких-либо кардинальных изменений во взглядах Джефферсона обнаружить не удается. Разумеется, с годами и обретением все большего опыта политической деятельности на самом высоком уровне он больше задумывается и пишет о проблемах представительной демократии и контроля над властью. Но это вовсе не означает, что формы прямой демократии, непосредственного участия народа в управлении теряют в его глазах свое значение. В подтверждение этой мысли можно привести основные идеи одного из последних писем Джефферсона – письма Д.Картрайту, написанного уже в 1824 г. В этом письме он утверждает, что республиканские законы, по которым стали жить американские штаты, носят естественный характер. Он описывает основы американской системы правления как такой, где народ пользуется властью самостоятельно во всех случаях, когда чувствует себя компетентным, и через своих свободно избранных представителей – во всех остальных случаях, обладает правом и долгом всегда быть вооруженным; пользуется свободой личности, свободой вероисповедания, свободой собственности и свободой печати. Однако наиболее интересно в этом письме то, что Джефферсон идет в нем еще дальше по части предложений о развитии местного самоуправления и предлагает разделить округа на административные районы, в каждом из которых могла бы быть начальная школа, отделение милиции с офицерами, мировой судья и констебль. Каждый из таких районов, по его мнению, мог бы избирать из своих сограждан присяжных для присутствия в суде, проявлять заботу о бедняках, о дорогах и отдавать в нижней палате парламента голоса за всех должностных лиц, намеченных к избранию. "Таким образом, – пишет Джефферсон, – каждый район представлял бы собой небольшую республику, и каждый человек в штате стал бы активным членом народного правительства, осуществляя лично большую часть прав и выполняя большую часть обязанностей, хоть и второстепенных, но тем не менее важных и находящихся вполне в его компетенции. Человеческий разум не может придумать более прочной основы для свободной, прочной и хорошо управляемой республики". Как видим, и в самом конце жизни Джефферсон не только сохранял убежденность в фундаментальном значении непосредственного участия народа в управлении, но и выдвигал новые и далеко идущие предложения по развитию народного самоуправления.