Национализм на пороге 21 века и оценить перспективы ее развития в будущем

      За  всю свою историю с середины XIX века Япония гораздо быстрее других незападных стран осваивала западные технологии и культуру. Уже в начале ХХ века японцы строили лучшие броненосцы, а поэты перенимали модную технологию написания стихов латиницей. Японцы лучше других освоили английскую тактику заморской колониальной экспансии, неоднократно побеждая своих учителей в сражениях 1941–1942 годов. Японцы же, тщательно изучив продукцию Голливуда, уже в 1950-х годах снимали картины, завоевывавшие первые награды на международных кинофестивалях. Япония и сейчас опережает западный мир по многим показателям².

      Вместе  с тем необходимо отметить, что  именно в Японии сейчас самый высокий  уровень самоубийств среди развитых стран и самый низкий уровень рождаемости, самое старое население в мире. Япония, в которой добродетелью всегда считался аскетизм, которая отворачивалась при просмотре сцен с невинными поцелуями в американских вестернах 1950-х годов, стала одним из мировых лидеров по производству порнографической продукции всех видов. Специалисты утверждают, что это позволило снизить количество изнасилований, однако он по-прежнему велик – в три раза меньше, чем в США, но в четыре раза выше, чем в Англии. На рубеже 80–90-х годов ХХ века в Японии происходит гей-бум, в результате которого гомосексуальная культура становится чрезвычайно модным и распространенным явлением.

      Японские  газеты пестрят объявлениями от девушек: «Познакомлюсь с белым парнем», поскольку японской девушке гулять с белым парнем или, наоборот, японскому парню с белой девушкой чрезвычайно престижно. Поп-музыка в Японии (как, впрочем, и в России) уже давно утратила свои традиционные корни. Здесь принято петь куплет по-японски, куплет по-английски. В Японии научились делать хорошее европейское пиво и виски, ведь это так по-западному — пить всем офисом после работы! В пятницу вечером улицы, остановки общественного транспорта и метро наполняются пьяными женщинами и мужчинами, одетыми в тройки и офисные костюмчики. Причем многие служащие, днем строгие и подтянутые, теперь, не стесняясь, падают и блюют. Надираться в пятницу вечером до поросячьего визга уже стало корпоративной традицией. На улицы Токио в это время следовало бы посмотреть! Или другая “традиция”: в пятницу после работы всем коллективом (по крайней мере, мужской частью его) ездить к любовницам или дамам легкого поведения. Добропорядочный семьянин, направляющийся домой, выглядит среди коллег белой вороной.

      По  нашему мнению, эти тенденции не могут являться признаками здорового развития нации.

      4. Израиль

      Израиль может по праву считаться самым  успешным националистическим проектом ХХ века. Изначально задумывавшийся в качестве государства еврейского народа, Израиль не только смог добиться независимости и отразить агрессию арабских стран, но и в значительной степени расширить свою территорию, выигрывая одну войну за другой. Созданию еврейского националистического режима во многом способствовала религия евреев – иудаизм, в которой изначально заложены принципы исключительности богоизбранного народа. Несмотря на то, что сионизм, выросший из иудаизма, представляет собой скорее светскую идеологию, роль религии в создании еврейского государства (именно в Палестине, а не в других местах), а также ее роль в современной жизни Израиля чрезвычайно велика.

      Такие факторы, как наличие единого  языка, культуры, национальной религии, сплочение народа за годы преследований, создали уникальную базу для осуществления сионистского проекта. Однако заметим, что нынешнее положение Государства Израиль оставляет желать лучшего. Сейчас вряд ли можно с уверенностью сказать, что Израиль стал национальной родиной для большинства евреев: несмотря на активную политику алии, большинство еврейского народа проживает за пределами «исторической родины». В настоящее время все меньше и меньше евреев желают переселиться на землю предков, в частности, в 2007 году был достигнут минимум за последние 20 лет. Напротив, нарастает тенденция обратной миграции населения – иерида, в первую очередь в США, которая по своим размерам уже превышает алию.

      В демографии Израиля наблюдаются  те же процессы, что и в развитых странах: снижение рождаемости, увеличение возраста вступления в брак. Кроме  того, стоит отметить, что межобщинные  браки в Израиле не слишком распространены. Так, 64 % ашкеназов (евреи – выходцы из Восточной Европы) и 50 % сефардов (евреи – исторически выходцы из Испании) предпочитают жениться на девушках из своей общины. При этом лишь 10 % женщин ашкеназийского происхождения согласны выйти замуж за выходца из стран Северной Африки, что говорит о значительных затруднениях в проведении национальной политики объединения народа.

      В не меньшей степени жители Израиля  разобщены по политическому признаку. В стране более 10 % ортодоксов, среди них, кстати, уровень рождаемости наибольший, многие из которых скептически относятся к самой идее существования государства, основанного светскими националистами, а не Машиахом (мессией). Рост противоречий между религиозными и светскими кругами способствует отъезду образованных людей за пределы страны. Основным политическим вопросом в стране является проблема взаимоотношений с арабами. Часть евреев выступает за мирный диалог, однако у палестинцев нет единой организации, с которой можно было бы договориться. Другие являются сторонниками жесткой политики, что вызывает протесты со стороны мирового сообщества, в первую очередь главного союзника – США, а также влияет на рост терроризма. Государство пытается угодить и тем, и другим, в результате проблема так и не находит своего разрешения.

      Вообще  удивительно, как израильтяне умудряются уживаться в одном государстве при таком уровне мировоззренческих разногласий. В кнессете вместе заседают и феминистки, и ультраортодоксы, и сторонники легализации проституции, и противники продажи свинины. В стране, где официально легализован гомосексуализм и проводятся гей-парады, запрещены нерелигиозные браки. Трудно представить себе более странное общество, скрепленное национальной идеей.

      Есть  еще один фактор, объединяющий Японию и Израиль. Оба эти государства не являются христианскими. Религии Японии и Израиля имеют сугубо национальную форму, способствуют этнической изоляции, в то время как христианство – мировая религия, напротив, пытается оттеснить этничность на второй план. Национализм в Европе начался с секуляризации, отказа от традиционных религий в пользу создания религий национальных. Гитлер довольно негативно относился к христианству и способствовал возрождению древних языческих верований. Большинство современных националистов являются сугубо светскими людьми, а некоторые выступают за возвращение к дохристианским культам. Не значит ли это, что для идеологической победы национализма следует отказаться от христианства или, по крайней мере, перевести его в разряд некой национальной традиции?

      Национализм завоевывал сердца народа и в других незападных обществах. Под лозунгами панарабизма происходило освобождение от колониальной зависимости арабских стран Ближнего Востока, крайний национализм европейского типа был характерен также для Турции. Однако по разным причинам и арабы, и турки отказались от национализма как от основной идеи развития.

      5. Турция

      Для нас в первую очередь представляет интерес турецкий пример. Как и  россияне сейчас, турки после Первой мировой войны оказались перед выбором новой постимперской идеи государственного строительства. Османская империя была готова к распаду уже к концу XVIII – началу XIX века, однако не желавшая усиления России Европа не могла позволить образоваться вакууму силы на огромных пространствах, имеющих важнейшее геополитическое значение. Вплоть до реформ Ататюрка у большинства турок имперская и религиозная идентичность преобладала над этнической.

      После распада Османской империи в  состав нового государства стали  входить земли, населенные преимущественно этническими турками. Шел активный процесс формирования турок как нации в ущерб развития меньшинств. С решением армянского и греческого вопросов в 1915–1924 годах страна стала фактически моноэтнической, что позволило сделать национализм идеологией республиканской Турции. Конфликт с победителями в Первой мировой войне, Великобританией и Францией, создал условия для этатизма – экономической стратегии, опирающейся на собственные силы. Первый президент Турции Мустафа Кемаль Ататюрк считал, что для создания конкурентоспособной системы следует максимально вестернизировать страну, чтобы вслед за идеологией до европейского уровня дотянулись и экономика, и вооруженные силы. Следует заметить, что во многом это удалось осуществить. В Турции медленно, но верно происходил переход от имперских традиционных ценностей, коренившихся еще в Византии и Халифате, к новым, европейским, которые тогда, в 20–30-е годы ХХ века воплощались в идее национального государства.

      Почему  же в Турции удалось такое государство  построить? Первый ответ на этот вопрос нам даст географическая карта. Полуостров Малая Азия, на котором располагается 97% территории Турции, представляет собой замкнутый регион с утвердившимися за много лет природными границами, проходящими или по морям, или по другим естественным преградам – горным системам или пустыням³. Морские границы составляют 7126 км, а сухопутные – всего 2632 км. Даже не читая классический труд К. Хаусхофера «О границах»⁴, можно догадаться, что защищать морской рубеж государства значительно проще, чем сухопутный, тем более равнинные рубежи, к категории которых принадлежит, например, большинство границ Российской Федерации.

      Подтверждая тезис Э. Хобсбаума о внешней  угрозе в качестве фактора становления идеологии национализма, турки впервые осознали свою национальную идентичность именно сначала в ходе Первой мировой войны, а затем освободительной турецко-греческой войны 1919–1922 годов. Обретенная взаимная ненависть позволила туркам жестко и бескомпромиссно провести депортацию за пределы Анатолии почти 3 млн. греков и 1 млн. армян, что было бы невозможно в мирное время. Таким образом, было достигнуто преобладание тюркского этнического элемента почти на всей территории страны.

      Немаловажную  роль в формировании турецкого национализма играли европейские тенденции того времени. Этнические чистки, депортации, насильственная ассимиляция инонациональных элементов – все это было характерно для Восточной Европы 20-х годов ХХ века, в которой также формировались национальные государства на останках некогда могущественных империй прошлого. Турецкий опыт являлся лишь разновидностью европейского и потому не вызывал критики.

      Национализм для Турции стал революционной идеей, альтернативой прежнему имперскому курсу, приведшему страну к однозначной  катастрофе и оккупации. Против султаната, шариата, имперской идеи, засилья компрадорской инонациональной буржуазии, ориентированной на Запад внешней политики, идеологии османизма выстраивался антитезис: республика, конституция, лаицизм, этатизм, национализм, независимая внешняя политика с опорой на дружбу с Советской Россией. Фактически старые ценности подвергались насильственному уничтожению как проигравшие, а новая чуждая национальная идентичность прививалась народу «с нуля».

      Ататюрк развитие страны видел в первую очередь  в сравнении с ведущими странами Европы и США: «Стран много, а цивилизация одна. Прогресс какой-либо нации обусловлен ее принадлежностью к единой цивилизации… Какая страна, стремящаяся приобщиться к цивилизации, не ориентируется на Запад?» Национально ориентированная политика и экономика действительно дали свои плоды: бывшей метрополии удалось стать независимым национальным государством. Проблемы, доставшиеся стране от внедрения новых идеологических принципов, казались легко разрешимыми. Фактически к концу 30-х годов ХХ века ценой значительных усилий удалось подавить сопротивление курдских племенных вождей, не желавших подвергаться тюркизации, ассимилировать или изгнать остатки лазов, черкесов, греков, армян, евреев, заключить мирные договоры с соседями и даже немного прирастить территорию за счет Сирии. Однако, как оказалось, реалии ХХ века уже не позволяли оставаться вне зависимости от основных международных процессов, которые не всегда развивались в положительном для Турции ключе. Если нейтралитет в годы Второй мировой войны позволил стране значительно улучшить свое материальное положение, то новая система международных отношений, сложившаяся после нее, принесла новые трудности. Национализм в 1946 году был поставлен перед выбором: склониться перед коммунизмом или перед либерализмом. В новом мире он становится вторичной идеологией, развитие которой определяется жесткими рамками двух противостоящих держав – США и СССР. Неудивительно, что роль национализма в 50–80-х годах продолжала снижаться, уступая место либеральным или левым политическим установкам.

      Крах  коммунистической идеи создал ощутимый дефицит силы на идеологическом пространстве Евразии, в результате чего национализм вновь поднял голову. Турция в 90-е годы ХХ века поддерживала этнически и цивилизационно близкие народы Центральной Азии и Кавказа в их стремлении к независимости от России, думая, что сможет стать для них своего рода национально-идеологической метрополией. Однако такая политика обернулась ростом недоверия со стороны соседей, а также тяжелыми экономическими последствиями из-за безответственной растраты средств в «тюркских проектах». Десятилетие триумфа пантюркизма закончилось серией экономических кризисов, инфляцией на уровне 100% в год и провалом всех политических сил, находившихся у власти в 90-е годы ХХ века, на выборах 2002 года.

      В настоящее время турецкий национализм  питается двумя факторами: с одной стороны – курдской и кипрской проблемами, которые дополняются поддержкой Азербайджана в нагорно-карабахском конфликте, а с другой – непреодолимыми трудностями, связанными с вхождением Турции в состав ЕС. Однако вряд ли можно говорить о сохранении за этой идеологией ведущей роли в политике государства. С 2002 года у власти находится партия, опирающаяся на возрождение духовных традиций, видящая Турцию скорее в качестве неотъемлемой части ближневосточной цивилизации и шире – Евразии. Отказ правящей элиты от примата этнонационализма позволил наладить отношения с Россией, Ираном и арабскими странами, способствует разрешению курдской проблемы внутри страны.

      6. Арабский национализм и панарабизм

      Арабский  национализм возник на основе антиколониального  движения во второй половине XIX – начале ХХ века. Так же как и в случае с Турцией, у простых арабов преобладала племенная и религиозная идентичности, в то время как национализм завоевывал популярность в основном у элиты. В первую очередь это касалось армейских офицеров, имевших наиболее тесные связи с Европой из-за необходимости ознакомления с новейшими образцами вооружения, техники и военной науки. Именно офицеры встают в авангарде освободительного движения и добиваются полной независимости своих стран в середине ХХ века под лозунгами национализма, секуляризма, этатизма и борьбы с колониальным наследием прошлого. Арабский национализм является модернистским движением, призванным ликвидировать отсталость и разобщенность народов Ближнего Востока. Помимо достижения паритета с ведущими странами мира при помощи идеологии, зарекомендовавшей себя с положительной стороны в Европе, данный национализм также ставит перед собой задачу преодолеть разногласия между различными религиозными группами арабов: суннитами, шиитами, христианами, друзами – и сплотить их вокруг единой национальной идеи.