Древние мыслители

Основной принцип сократовской моральной философии, согласно которому добродетель — это знание, в  сфере политико-правовой формулируется  следующим образом: «Править должны знающие». Это требование резюмирует философские представления Сократа  о разумных и справедливых началах  государства и права и критически адресуется им ко всем формам политического  устройства. «Цари и правители, —  подчеркивает он,

не те, которые носят  скипетры, не те, которые избраны  известными вельможами, и не те, которые  достигли власти посредством жребия или насилием, обманом, но те, которые  умеют править» (Там же, III, IX, 10).

Эта сократовская версия «философа  на троне» — неизбежное следствие  того интеллектуального аристократизма в политической сфере, которым пронизана  вся его моральная философия. И показательно, что политический идеал Сократа в равной мере критически возвышается над демократией, олигархией, тиранией, родовой аристократией  и традиционной царской властью.

В плане теоретическом  сократовский идеал представлял  собой попытку сформулировать идеально разумную сущность государства, а применительно  к практической политике был направлен  на утверждение принципа компетентности в полисном управлении.

В своих характеристиках  различных форм государственного устройства и правления Сократ стремился  выделить присущие им черты своеобразия, формообразующие принципы. «Относительно  царства и тирании он думал, —  сообщает Ксенофонт, — что и то и другое есть власть, но отличается одно от другого. Власть, основывающуюся на воле народа и на государственных  законах, он называл царством, а власть против волн народа и основывающуюся не на законах, а на произволе правителя, называл тиранией. Если правление  исходит от таких лиц, которые  исполняют законы, то такое устройство он называл аристократией; если оно  исходит от богатства — плутократией; а если от воли всех — демократией» (Там же, IV, VI, 12). Многие из этих положений  Сократа, в частности сама классификация  различных форм правления, противопоставление царя тирану, учет роли закона при характеристике форм правления и т. п., оказали  заметное влияние на последующие  учения о формах государства. Это  влияние через творчество античных мыслителей, и прежде всего Платона, Аристотеля и Полибия, сказалось  и на соответствующих концепциях средневековья и нового времени.

Философское обоснование  Сократом необходимости правления  знающих не было, конечно, завуалированной  формой апологии каких-то практически  существовавших в его времена  политических порядков. Это, однако, не означает, что у него не было определенных социально-политических симпатий и  антипатий. Так, по свидетельству Ксенофонта и Платона, в качестве благоустроенных  государств, управляемых хорошими законами, Сократ называл аристократические  Спарту и Крит, умеренно-олигархические Фивы и Мегары, В принципе же он ратовал  за правление знающих, а не за господство старой родовой аристократии или  новоявленных богачей. Резко отрицательно относился Сократ к тирании как  режиму беззакония, произвола и насилия.

Подчеркивая недолговечность  тирании, он отмечал, что тиран, казнящий неугодных ему здравомыслящих и  дельных граждан, непременно будет  в скором времени наказан и  сам.

В более мягкой форме Сократ критиковал демократию. Главный недостаток ее он видел в некомпетентности должностных  лиц, избиравшихся путем жребия, т. е. случайным образом. Весьма низко  ставил и политическую мудрость народного  собрания, которое в условиях афинской демократии играло ведущую роль в решении основных государственных дел. «Разве ты стыдишься этих суконщиков, земледельцев, купцов или тех базарных торговцев, которые думают только о том, чтобы дешевле купить и дороже продать? — спрашивает Сократ у Хармида. — Ведь из этих людей составляется народное собрание» (Там же, III, VII, 6).

Иронизируя над всевластием  афинского демоса, который своим  решением превращал незнающих людей  в стратегов и т. п., Сократ, когда  зашла речь о нехватке лошадей, посоветовал  и этот вопрос решить на народном собрании и путем голосования превратить ослов в лошадей.

Но эти выпады Сократа  не означали, что он хотел бы насильственным образом заменить демократию какой-либо иной политической формой. Речь шла, скорее, о необходимости совершенствования  демократии, о необходимости иметь  компетентное правление.

Сократ был убежденным патриотом афинского полиса, и  его критика отрицательных сторон афинской демократии оставалась в границах этой безусловной для него преданности  родному полису. Восхваляя высокие  нравственные качества афинян по сравнению  с другими эллинами, он с гордостью  за своих соотечественников говорил: «Ни у кого нет более замечательных  и более многочисленных великих  деяний предков, чем у афинян» (Там  же, III, V, 3). Но это «первенство в  доблести» среди эллинов, как  показали печальные для афинян итоги  Пелопоннесской войны между Афинами  и Спартой, утеряно. Военные неудачи  Афин сопровождались внутриполитическими  неурядицами, антидемократическими переворотами, приходом к власти на короткое время  сторонников олигархического и  даже тиранического правления. Демократия в свою очередь прибегала, защищаясь  против усилившейся оппозиции, к  крайним мерам, что еще более  обостряло внутриполисную напряженность  и борьбу за власть.

Враги афинской демократии приписывали  все внешние и внутренние неудачи  именно демократическому устройству полиса, правлению демоса. Позиция Сократа  была иной. В основе постигших Афины  неурядиц он видел прежде всего нравственную порчу своих сограждан, самоуверенность  которых повлекла за собой небрежность, легкомыслие и непослушание в  делах военных и полисных. «Я полагаю,—  говорил Сократ Периклу-младшему о  причинах упадка Афин,— что как  все люди, несмотря на свои преимущества и превосходства, единственно вследствие нерадения оказываются ниже своих  соперников, так точно и афиняне, в силу своего большого превосходства, перестали заботиться о себе и  вследствие этого стали хуже... Если бы они, исследовав установления предков, исполняли их не хуже предков, то и  сами были бы не хуже; если же этого  нельзя, то пусть бы по крайней мере подражали тем, которые в настоящее  время считаются первыми, и действовали  бы одинаково с ними. Тогда, действуя одинаково, афиняне не были бы хуже, а, действуя более внимательно, были бы лучше» (Там же, III, V, 13-14).

Очевидно, что подобное упоминание о «первых», т. е. спартанцах, имело  своей целью не унижение афинян и  не преобразование Афин в духе государственного устройства Спарты, но, скорее, возрождение ведущей роли ровного полиса, хотя бы ценой подражания кое в чем более успешному противнику. Сократовский призыв к согражданам внимательней присмотреться к достижениям их врагов был лишь трезвым и мудрым советом, хотя, конечно, и весьма неприятным для его амбициозных соотечественников. Во всяком случае, речь шла о совершенствовании афинского полиса и лучшем ведении его дел, но никак не о переходе на враждебные к Афинам позиции. Весьма показательно, что нравственные пороки афинян Сократ не считал совсем уж неизлечимой болезнью. Когда Перикл-младший сетует на внутренние распри и тяжбы афинян, их взаимную ненависть, стремление нажиться за счет государства и других граждан, Сократ обращает внимание своего молодого собеседника на положительные стороны афинского полисного уклада, вселяющие надежду на возможное возрождение былого величия Афин.

Критикуя охватившую афинян страсть к стяжательству и  личному обогащению, их пренебрежение  к разуму II добродетели, некомпетентность демократических правителей, принятое в демократиях «многоделанье» и  т. н., Сократ вместе с тем не ставил под сомнение сами основы афинской полисной жизни, традиционно развивавшейся  со времен Солона в демократическом  русле.

Безусловная преданность  гражданина своему полису и его законам  является отправным моментом для  всей политико-правовой позиции и  ориентации Сократа. Соглашаясь стать  членом данного государства, гражданин  тем самым вступает, по мысли Сократа, в договор с полисом и обязуется  свято чтить его порядки и  установления (Платон. Критон, 51). Сократ, таким образом, первый в истории  европейской политической мысли  сформулировал концепцию договорных отношений между государством и  его членами, его гражданами.

Согласно этой сократовской концепции, гражданин и полис  неравноправны, как, например, не равны  в своих правах отец и сын, господин и подчиненное ему лицо. Сократ развивает своеобразную версию договорной связи гражданина и государства, согласно которой Отечество и  Законы выше и дороже отца и матери; именно они являются для граждан  высшими родителями, воспитателями  и повелителями. Любой афинянин, достигнув совершеннолетия, поясняет Сократ, может в соответствии с  законами без всяких препятствий  покинуть со всем своим имуществом государство, если его порядки ему  не нравятся, и отправиться куда ему угодно — либо в колонию  этого же государства, либо в другое государство. Принятие гражданства, таким  образом, добровольно. Поэтому остающиеся в данном полисе в качество его  членов граждане тем самым на деле соглашаются выполнять все веления  государства и его органов.

Гражданину государства  остается, по Сократу, лишь следующий  выбор: либо убеждением и иными правомерными, ненасильственными средствами предотвратить  возможные несправедливые решения  и мероприятия законных полисных органов и должностных лиц, либо исполнять их. «Надо,— говорит  Сократ об обязанностях гражданина перед  государством,— либо его переубедить, либо исполнить то, что оно велит, а если оно к чему приговорит, то нужно терпеть невозмутимо, будут  ли то побои или оковы, пошлет ли оно на войну, на раны и смерть; все это нужно выполнять, ибо в этом заключена справедливость. Нельзя отступать, уклоняться или бросать свое место в строю. И на войне, и на суде, и повсюду надо исполнять то, что велит Государство и Отечество, или же стараться переубедить его и объяснить, в чем состоит справедливость. Учинять же насилие над матерью или над отцом, а тем паче над Отечеством — нечестиво» (Там же, 51 с).

Подобная законопослушность, ярко продемонстрированная Сократом всей его жизнью и драматической смертью, восходила к традиционным эллинским  представлениям о роли закона для  упорядоченной и справедливой жизни  вполисе.

Почтение к закону эллины даже считали присущей им главной  чертой, отличавшей их от «варваров», как  они именовали всех неэллинов. Любопытна  в этой связи оценка, которую во времена азиатских походов Александра Македонского дал один из индийских  мудрецов, Дандам, своим греческим  коллегам. По словам Плутарха, «выслушав  о Сократе, Пифагоре и Диогене, он сказал, что люди эти были, по его  мнению, щедро одарены, но прожили  свою жизнь слишком подчиняясь законам» (Плутарх. Александр, 65).

Правда, уже во времена  Сократа полисный патриотизм и авторитет  законов подверглись сомнениям  и нападкам, особенно сильно со стороны  софистов. Черты космополитизма, однако, заметны во взглядах не одних только странствовавших учителей мудрости, они имели более широкое распространение, свидетельствуя о начавшемся процессе кризиса традиционного уклада полиса, греческого города-государства. Так, Аристипп, слушатель Сократа, говорил о  себе: «Да я ... и не причисляю себя к обществу и повсюду остаюсь  иностранцем» (Ксенофонт.  Воспоминания о Сократе, II, 1, 14). А младший современник  Сократа знаменитый Демокрит (ок. 460—370 гг. до н. э.) высказался еще более  глобально и определенно: «Мудрому человеку вся Земля открыта. Ибо  для хорошей души отечество—весь мир»[1]. Для Эпикура (341—270 гг. до н. э.) и стоиков человек — уже  гражданин вселенной.

Оставаясь в традиционном горизонте полисного патриотизма, Сократ критически относился к различным  современным ему космополитическим  веяниям и настаивал на обязанностях гражданина по отношению к государству. Речь при этом шла о законных обязанностях свободных и равных граждан в  условиях разумно и справедливо  упорядоченного полиса. Лишь на этом пути достижима, по мысли Сократа, свобода  — «прекрасное и величественное достояние как для человека, так  и для государства» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, V, 2). Поступать свободно, поясняет Сократ, значит поступать  разумно, наилучшим образом. Этому  препятствует невоздержанность, ведущая  к тому, что человеком управляют  телесные удовольствия. Невоздержанность, отчуждая людей от добродетели, влечет к низкому рабству и несвободе, парализует заботу человека о его  обязанностях и весь законный порядок  полисной жизни.

Возражая софисту Калликлу, восхвалявшему своеволие, произвол и тиранию сильных над слабыми, Сократ отстаивает равенство как  один из безусловных принципов полисного  правопорядка и справедливости. «Мудрецы учат, Калликл,— замечает Сократ,—  что небо и землю, богов и людей  объединяют общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедливость, по этой причине они и зовут нашу Вселенную  „порядком" („космосом"), а не „беспорядком", друг мой, и не „бесчинством". Ты же, мне кажется, этого в расчет нисколько не принимаешь, несмотря на всю свою мудрость, ты не замечаешь, как много значит и меж богов, и меж людей равенство,— я  имею в виду геометрическое равенство,—  и думаешь, будто надо стремиться к превосходству над остальными» (Платон. Горгий, 508). Под «геометрическим  равенством» при этом имеется  в виду политическая справедливость, равенство по ценности в делах  политической добродетели в отличие  от простого числового арифметического  равенства. Ценность человека не в его  силе и способности к насилию  во имя власти, но в его разуме, в его понимании блага полиса и владении политической добродетелью. А это требует соответствующего воспитания и учения.

Политические добродетели, как и прочие человеческие добродетели, развиваются путем изучения и  прилежания. Те, кто готовится к  политической деятельности и властвованию, должны, по Сократу, научиться воздержанности во влечениях и постигнуть знания, необходимые для пользы полиса и  его граждан.

Любопытная беседа по этому  поводу состоялась между Сократом и  Аристиппом, считавшим наслаждение  высшим благом. Нарисованный Сократом тяжкий путь к овладению политической добродетелью и искусством властвования не воодушевил его собеседника. К  счастью, заметил Аристипп, ведет  не путь власти и не путь рабства, но только средний путь, путь свободы. «Да, — сказал Сократ,— если бы этот твой путь вел не через людей, подобно  тому как он ведет не через власть и не через рабство, то ты, быть может, был бы прав; но если ты, живя с людьми, не захочешь ни власти, ни зависимости, ни добровольного уважения начальников, то, полагаю, ты собственными глазами  видел, как сильнейшие — в общественной жизни и частной — умеют  доводить слабейших до слез и обращаются с ними, как с рабами» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, II, 1, 12—13). Властвование, по Сократу, является не удовольствием, но добродетелью; его цель не в удовлетворении личных прихотей и капризов властителя, но в достижении блага для всего  полиса. И лишь в меру своих услуг  полису тот или иной политик вправе рассчитывать на почести от государства. Ссылаясь на гомеровскую характеристику Агамемнона как «пастыря народов», Сократ замечает, что правитель или  военачальник должен заботиться не о  себе, но прежде всего о благополучии своих подданных и солдат. Те же, что используют власть в своекорыстных  целях, заслуживают сурового наказания. Наказывать следует и тех, говорил  Сократ, кто, не изучив предварительно соответствующего предмета, хлопочет об избрании его на государственную  должность. Странным считал Сократ то распространенное мнение, будто искусство  государственного управления, величайшее из занятий, дается человеку само собою, тогда как в прочих маловажных занятиях люди достигают успеха лишь после соответствующей учебы  и подготовки.