Проблемы безопасности Среднего востока

   Два месяца спустя, в марте 2006 года, были опубликованы результаты двух американских опросов. ТелеканалFox News выяснил, что абсолютное большинство американцев обеспокоены возобновлением ядерной программы Ирана, убеждены в наличии её военной составляющей и считают вполне допустимым военное решение проблемы. Исследовательский центр Harris Interactive сообщил, что мнения американцев по поводу наличия согласия ООН на санкции США разделились пополам.

   Новый опрос россиян, проведённый ФОМ  в марте 2007 года, показал существенные изменения. Большинство граждан России (68 %) стали считать иранский атом небезопасным, а 52 % отметили его небезопасность и для России. Но по-прежнему большинство (45 %) россиян назвали Иран дружественным России государством.

   Опрос исследовательского центра Пью, проведённый в 22 странах мира в мае 2010 года, выявил преобладающее негативное отношение общества к современной ядерной политике Ирана. Большинство граждан 21-й страны сказали ядерному Ирану «нет», — «за» высказались лишь пакистанцы. Большинство граждан 16-ти стран поддержали, в случае ядерной угрозы, идею военного удара по Ирану, против удара высказались лишь турки.

   29 июня — 20 июля 2010 года компания Zogby International провела масштабный опрос в арабских странах (Египте, Саудовской Аравии, Марокко, Иордании, Ливане и ОАЭ). 57 % арабов региона позитивно отнеслись к тому, что у Ирана, возможно, появится ядерное оружие (в 2009 году — 29 %, в 2008 году — 44 %).

   63 % читателей китайской газеты «Хуаньцю шибао» предположили, что за согласие с санкциями Совбеза ООН Иран вполне может отомстить Китаю (опрос был проведён 3 августа 2010 года).  

   Позиция России: В вопросе ядерной программы Ирана Россия следует двум основным принципам. Во-первых, Иран не должен быть создателем и обладателем ядерного оружия. Во-вторых, Иран имеет право осуществлять мирную ядерную программу. На границе 2009—2010 годов Россия считала конфронтационное поведение правительства Ахмадинежада неосмотрительным и констатировала, что её призывы к конструктивному и взвешенному подходу не находят отклика в Тегеране. Отмечалось, что Москва, безусловно, опасается военной конфронтации, так как, кроме прочих негативных последствий для региона, это увеличит и террористическую активность на территории России, как это уже было в 2003 году, с началом операции против Ирака. Поэтому Москва не исключала возможности присоединения к санкциям против Ирана. Президент Дмитрий Медведев на переговорах в Париже в марте 2010 года признал, что «ситуация деградирует»:

   27 ноября 2009 года Россия поддержала резолюцию  МАГАТЭ, осуждающую ядерную политику современного иранского руководства. После введения санкций летом 2010 года президент Махмуд Ахмадинежад назвал российского президента «рупором планов врагов Ирана».

   Антироссийская  кампания в Иране вызвала недоумение России и Китая, ведь, как заметил профессор Владимир Сажин, многие годы Россия фактически являлась и является «адвокатом Ирана» на международной арене. К тому же, Росатом помог Ирану построить первую в стране АЭС, а Роскосмос объявил о предстоящем в 2017 году полёте первого иранского космонавта. ¹³

   Модели  и сценарии ядерного распространения.

   В целом  при рассмотрении проблемы ядерного распространения на Ближнем и  Среднем Востоке, можно говорить о трех его моделях.

   1. Латентное  распространение, когда государство-участник  ДНЯО, внешне выполняя его условия, тайно развивает военные ядерные программы, позволяющие приобрести научно-технические предпосылки для создания ЯО. В определенный момент оно может выйти из ДНЯО и даже провести ядерное испытание, став очередным де-факто ядерным государством. Сохранение членства в ДНЯО и продолжение легальных мирных ядерных программ с использованием внешних поставок объективно порождают научно-технические предпосылки для создания ЯО через опыт обращения с ядерными материалами и технологиями, экспертизу и более всего — через элементы полного топливного цикла (главным образом обогащение урана и сепарацию плутония). Государство, таким образом, получает возможность в достаточно краткие сроки (от одного года до нескольких лет) создать ЯО.

   2. Распространение «первого уровня» (first-tier), когда материалы и/или технологии покупаются или похищаются у частных компаний, либо ядерные государства (признанные или непризнанные) помогают другим странам нелегально осуществлять программы по созданию ЯО и средств его доставки.

   3. Распространение  «второго уровня» (second-tier), когда  государства с различными технологическими  возможностями в ядерной области  помогают друг другу в осуществлении  упомянутых программ, восполняя  отставание и пробелы в технологии.

   Тесная  взаимосвязь этих трех моделей позволяет сегодня говорить о высокой вероятности подрыва режима нераспространения  в случае провала международных усилий по их сдерживанию.

   Существуют  серьезные подозрения, что Исламская  Республика Иран (ИРИ) идет по первому из указанных путей ядерного распространения.

   В настоящее  время Иран сфокусирован на обогащении урана, т.е. на первом этапе топливного цикла. От решения иранской ядерной  проблемы зависит будущее ДНЯО, его  адаптация к новым вызовам  и угрозам, что позволит развивать мирную ядерную деятельность, исключающую ее переориентацию на военные программы. Таким образом, система, которая гарантировала бы Ирану все необходимые услуги ядерного топливного цикла при выполнении им всех обязательств по выполнению режима нераспространения (в случае, если Иран будет считать это соответствующим его национальным интересам) станет новым подходом к развитию мирных ядерных технологий на планете при соблюдении режима нераспространения. Проблема Ирана — чрезвычайно трудный пример для тестирования, но в случае успеха он принесет максимальную выгоду будущему ядерной энергетики. Однако вероятность такого успеха уменьшается день ото дня.

   Перспективы ядерного распространения в регионе  Ближнего и Среднего Востока целесообразно  рассматривать в контексте двух наиболее вероятных в будущем сценариев.

   Первый  сценарий. Израиль остается де-факто ядерным государством, Иран осуществляет программу развития ядерной энергетики, сохраняя членство в ДНЯО и выполняя все свои международные обязательства.

   В этом случае можно предположить, что ядерная политика других стран региона (Египта, Алжира, Сирии, Ливии, Саудовской Аравии) не претерпит существенных изменений. Возможно относительное усиление интереса к ядерной энергии, но под полным контролем МАГАТЭ. Весьма вероятен рост критических выступлений представителей этих стран в адрес официальных ядерных держав, Израиля, Группы ядерных поставщиков и МАГАТЭ, связанных с невыполнением «ядерной пятеркой» обязательств в области ядерного разоружения по статье VI ДНЯО, дискриминационным подходом к мирному ядерному экспорту, отказом от предоставления доступа к мирной ядерной технологии, гарантированного Договором, и др. Однако качественного изменения отношения этих стран к вопросу приобщения к «ядерному клубу», вероятно, не произойдет.

   Второй  сценарий. Ядерная дестабилизация региона, связанная, в первую очередь, с силовыми действиями США (возможно, в коалиции с другими западными странами) и/или Израиля против Ирана или какой-либо другой исламской страны, а также с дальнейшими шагами Ирана к обладанию ЯО.

   При таком  развитии событий следует ожидать  роста интереса к повышению научно-технических  возможностей названных стран по созданию ЯО. Поскольку в одиночку добиться этого им будет чрезвычайно  трудно, возможно объединение усилий в ядерной области, организация официального (или секретного) сотрудничества с целью совместного создания ключевых звеньев ядерного топливного цикла или покупки достаточного количества оружейных ядерных материалов. Нельзя исключить вероятность того, что Саудовская Аравия (возможно, вместе с Пакистаном) могли бы способствовать развитию ядерных возможностей других стран группы, предоставив им финансовые средства и технологии.

   При этом неизбежно возникнет проблема обладания  ядерными зарядами и контроля над  ними между участниками группы, которую трудно решить ввиду характера нынешних режимов региона и отношений между ними.

   Особое  внимание, направленное на предупреждение дальнейшего ядерного распространения, должно быть уделено уже сегодня  наиболее влиятельным государствам региона — Египту и Саудовской Аравии.¹⁴ 
 
 
 
 
 
 
 

   Заключение. 

       США на Востоке. Что касается американской стратегии в регионе Ближнего Востока, а точнее – Ближнего и Среднего Востока, то здесь стоит обратить внимание на три фактора. Первое – это геополитическое значение региона. Бзежинский, в своей книге «Большая шахматная доска» отмечал, что этот регион в 21 веке будет играть значительнейшую роль. Так там расположены главные мировые запасы нефти и газа, там сходятся в один пучок наземные, воздушные и морские пути, связующие Европу и Азию. А неврологическим центром является Персидский залив, со всё теми же нефтью и коммуникациями. По мнению Бзежинского, главная задача США – это установление контроля над регионом недопущением влияния какой-либо северной или восточной державы. Ясно, что имеются ввиду Россия и Китай.

       Вторым  фактором я назвал бы нефть. Он связан с первым, но всё же хотелось бы выделить его отдельно. Когда США вторглись  в Ирак и оккупировали страну, то арабы высказывали предположение, что американцы хотят стать единственной «бензозаправко»й в мире. При всей упрощённости картины, резон тут есть. Тем более, что американцы сейчас усиливают давление на Иран (а Иран – тоже нефть), при этом пытаются установить дружественные связи с Азербайджаном. Получается – не получается, но пытаются.

       Третий  фактор – обеспечение безопасности Израиля. Это константа американской политики на Ближнем Востоке.

   США переносят военный акцент на Афганистан.В отношении Ирака у США существуют два основных стратегических аспекта – военно-политический и политический чисто. В аспекте военном можно сказать, что они своих целей добиваются. Уровень насилия и гибели мирного населения падает, как и потери оккупационных войск, и пусть потребуется ещё немало времени для хоть какой-то стабилизации, но военные цели США явно достигаются. Дальше, правда, встанет вопрос: если боевиков начнут выдавливать из Ирака, то куда они отправятся? Есть сведения, что он уже в Алжире. Но вернёмся к политическому аспекту, с которым дело обстоит гораздо сложнее. Ведь когда оказалось, что в Ираке нет оружия массового уничтожения, - а это же был повод для вторжения, - то тогда оправданием стало предложение сотворить из захваченной страны «витрину демократии» на Ближнем Востоке. Ввели избирательную систему на манер европейской, в результате чего власть оказалась в руках шиитов, представлявших большинство населения. Но шииты симпатизируют Ирану, и среди них сильны такие представления: американцы сделали своё дело по свержению режима Саддама, пусть теперь дадут нам создать свои вооружённые силы и силы безопасности, а потом мы устроим себе исламскую республику. И тут проблема выходит за пределы Ирака – если американцы считали, что смогут построить в центре Багдада Белый дом и Капитолий, и тогда повсюду демократия воцарится. Но демократия не навязывается сверху, она вырастает изнутри, когда возникает гражданское общество. А гражданское общество – это не общественные организации, а умонастроение людей, осознание себя не подданными, а гражданами, отвечающими за судьбу своего государства. Англия к этому шла с 16 века, Франция с 18. А в Ираке сейчас люди голосуют безлично по принципу: «он шиит, и я шиит, или же он суннит, и я суннит». Политические партии и программы в сравнении с конфессиональными и национальными факторами не имеют значения. В отношении другого оккупированного государства, – Афганистана. Сейчас американцы переносят центр тяжести военных операций сюда. Т.к. дела у международной коалиции здесь не блестящи. В прошлом году был наивысший уровень потерь, как среди гражданского населения, так и среди вооружённых сил – порядка 600т человек. Конечно, это нельзя трактовать, как разгром коалиции, но, главное, не наступает перелома обстановки в пользу антитеррористических сил и афганского правительства. Возникла патовая ситуация, которую американцы пытаются решить увеличением своих войск. Но этого мало. В Афганистане сейчас очень тяжёлая экономическая ситуация. Помощь, направляемая в эту беднейшую страну мира через военную коалицию и организации ООН, расходуется не эффективно, значительная её часть, вполне возможно, разворовывается. Сельское хозяйство развалено, люди переключились на производство мака и наркотиков. Поэтому проблемы Афганистана необходимо решать комплексно – не только в военном, но и социально-экономическом плане. Если уровень жизни в стране приподнимется, начнут нормально функционировать органы власти, люди станут не существовать, а жить, – то тогда поддержка талибов и аль-кайды местным население резко уменьшится. Похоже, что к концу пребывания Буша у власти, американцы стали это сознавать. И, как кажется из заявлений Абамы, у него такое же настроение – действовать не только военными методами, но и экономическими. Только так может появиться свет в конце тоннеля, хотя ясно, что на это потребуется значительное время.

    Турция. В делах Ближнего и Среднего Востока современная Турция играет позитивную роль. Так турки принимали активное участие в урегулировании конфликта в Газе, где хамаз признавал только их войска в роли контролёра границы. Далее, во время саммита экономического сотрудничества в Тегеране Турция предполагает обсуждать с Ираном его отношения с США, проведя предварительные переговоры с американцами о возможностях диалога. А такой диалог для решения проблем политическим путём, просто необходим.

    В осетинско-грузинском конфликте Анкара так же заняла вполне разумную позицию невмешательства, тем самым, не обостряя отношения ни с Россией, ни с Грузией. Где обострение отношений с Тбилиси – это обострение отношений с Западом, а ведь Турция является членом НАТО.

    Интересы  России Франции Германии. Наиболее активную роль на Ближнем Востоке и в Северной Африке в силу своей экономической мощи играет Германия. За ней идут Франция, Италия, Испания, которые поддерживают свои традиционные связи. Конечно, и меж этими странами, и меж ними и США происходит борьба за влияние, экономическая конкуренция, но это нормально для мирового развития. Основные интересы Европы лежат в зоне Магриба, взят курс на то, чтобы эти страны сделать ассоциированными с собой, интегрировать их в европейскую экономику. Есть Барселонский процесс – евро-африканский диалог, есть Срединоморский диалог по формуле «5+5», в прошлом году создан Союз Срединоморья. Для создания единого экономического пространства потребуются многие-многие годы, страны Европы и Магриба по разному акцентируют взаимодействие, но цель поставлена. И тут все заинтересованы в том, чтобы Северная Африка была политически стабильна, процветала экономически, не производила террористических угроз себе и внешнему миру. Необходимо учитывать и гигантскую эмиграцию из Магриба в Европу, сейчас во всех странах Старого Света существуют огромные мусульманские общины – даже в Швеции и Норвегии. И люди, веками привыкшие жить в практически мононациональных и моноконфессиональных государствах, должны учиться по новому выстраивать отношение к резко отличающимся новми соседям. А магрибинцам тоже нужно адаптироваться к жизни в христианской Европе.

    В годы «холодной воны» Ближний  Восток был основным плацдармом нашей  конфронтации с США. Два раза –  в 56-ом и 73-ем годах – мы вплотную подходили к возможности начала войны уже ядерной. Сейчас у России интересы совершенно другие. У нас есть собственная нефть, собственные коммуникационные маршруты. Но нам важно в политическом плане, чтобы из этого региона не исходили никакие террористические угрозы, не исходили угрозы распространения оружия массового уничтожения, чтобы эти страны не оказались втянуты ни в какие антироссийские союзы. Это требует большой политической работы. В экономике, - у нефтедобывающих арабов есть деньги, т.е., есть теоретическая возможность вложений в российскую экономику. Однако, учитывая то, что мы свои-то деньги предпочитаем хранить в американских банках, стабилизационным фондом поддерживая США, получается, что Россия, как те же Эмираты, в развитии собственной экономики не заинтересована. А ведь арабские страны – это и огромный рынок сбыта. Пусть мы пока продаём туда лес, те же нефтепродукты, кое-что из лёгкой промышленности, но когда-нибудь наша промышленность заработает. Так что это перспективный рынок и для продукции и для выгодного вложения капиталов. А третий аспект – это наши научные и культурные связи. Не стоит забывать, что 13 % нашего населения либо исповедуют ислам, либо принадлежат исламской культуре. И с этой точки зрения для нас очень важны нормальные отношения с исламскими странами, в том числе со странами Ближнего Востока и Северной Африки.