Государственный строй Египта при Рамзесе (по Монтэ П. Египет Рамсесов)

Менмаатра (Сети I) в своем декрете довольно сурово обращается к везирам, знати, царскому сыну Куша, командирам лучников и хранителям золота, к вождям южных и северных племен, к колесничим и начальникам конюшен, к носителям зонта, ко всем стражникам царского дома и ко всем посланникам. Речь идет о защите от алчных чиновников «Дома миллионов лет», который он основал в Абидосе и щедро одарил его имуществом, людьми и стадами. У фараона есть все основания думать, что эти чиновники насильно уводят его пастухов, рыбаков, земледельцев и ремесленников, что они ловят рыбу в его прудах и охотятся в его охотничьих угодьях, что они конфискуют суда, особенно те, что возвращаются из Нубии с грузом товаров из южных стран. Каждый чиновник, который завладеет имуществом храма, будет наказан по крайней мере сотней палочных ударов, вернет все захваченное и заплатит штраф в стократном размере в возмещение причиненных убытков. В отдельных случаях наказание будет равняться двумстам палочным ударам и пяти «ранам». Особо провинившихся отдавали на земледельческие работы служителям храма, предварительно отрезав им нос и уши.

Остается лишь удивляться той ярости, с какой фараон ополчился  на представителей своей же администрации, защищая привилегии жреческого государства  в государстве. Впрочем, чиновники  действительно далеко не всегда безоговорочно  признавали привилегии жрецов. Остается только выяснить, так ли сурово наказывались притеснители земледельцев и ремесленников. Вряд ли. Правда, история поселянина из Соляного оазиса при всей ее фрагментарности все же свидетельствует, что фараон по крайней мере старался править по справедливости.

 Суд

Когда порядок был  восстановлен, начались репрессии. Несомненно, уже при Рамсесе IX следственная комиссия под председательством везира, первого лица в Египте после фараона, занялась подсчетом убытков. Нам кажется, она не столько стремилась узнать истину, сколько старалась ее замолчать. Грабителей хватают. За малую толику золота их отпускают, и они снова берутся за свое дело. Они пользуются переводом из тюрьмы «князя Города» в тюрьму верховного жреца, чтобы преспокойно улизнуть. Но после того как в последние годы царствования Рамсеса IX ограбления гробниц возобновились, была создана новая следственная комиссия, в которую помимо везира входили царские кравчие, хранитель казны, два носителя опахал, писцы и глашатаи. На этот раз они действовали решительно. Довольно часто истцы обращались к статуе обожествленного царя, чтобы вернуть украденное или получить соответствующее вознаграждение. Однако дело слишком серьезное, поэтому священную статую оставляют в покое, а судьи, чтобы узнать истину, прибегают к испытанным средствам.

В начале судебного  заседания, на котором происходил допрос главных обвиняемых по делу об ограблении великих жилищ, везир говорит пастуху Бухафу: «Ты был с шайкой. Бог тебя схватил. Он привел тебя сюда. Он отдал тебя во власть фараона. Назови мне всех людей, которые побывали вместе с тобой в этих великих жилищах!»

Обвиняемый не заставляет себя долго просить и называет шестерых сообщников. Но суду этого  мало. Бухафа бьют палками. Он клянется сказать всю правду. Его допрашивают снова: «Скажи, каким путем ты добрался до великих жилищ, столь священных?»

Бухаф говорит, что гробница, куда он проник, уже была вскрыта, и его снова бьют палками, пока он не сдается: «Довольно, я [все] скажу!»

У него вырывают признание: он называет еще тринадцать имен и  заявляет: «Как существует Амон, как  существует правитель! Если будет обнаружен  человек, который был вместе со мной, и я утаил его, я приму наказание вместо него!».

И вот начинается долгий допрос сообщников, которые  тоже называют во время следствия  новые имена. Обвиняемые клянутся говорить только правду под страхом высылки  в Нубию или быть изувеченными, или «поставленными на дерево». Это выражение мы уже встречали неоднократно. Многие из тех, кто что-то замышлял против Рамсеса III, были «поставлены на дерево». Египтологи думают, что это означает «посадить на кол». Но мы в этом не уверены. На ассирийских рельефах мы видели посаженных на кол, но на египетских — ни разу. Зато иногда на них изображены привязанные к столбу преступники, избиваемые палками. Поэтому я думаю, что преступника, которого «ставили на дерево», просто привязывали к столбу и, наверное, забивали палками насмерть. Иногда на вопросы судьи обвиняемый отвечал: «Горе мне, горе моей плоти!» Судья хладнокровно повторял вопрос и, если ответ, как обычно, его не удовлетворял, снова переходил к палкам. Били тремя способами, потому что в египетском языке для этого наказания было три термина: «беджен», «неджен» и «менини». Некоторые последовательно получали наказание всех трех сортов, но мы точно не знаем, чем они отличались. Били по спине, по ладоням и стопам. Это энергичное средство хорошо развязывало языки, однако не всегда. Часто судейский писец отмечает, что даже после второго и третьего битья обвиняемый ни в чем не признался. По-видимому, и после этого обвиняемого не отпускали. Иногда вставший в тупик судья, не получив от несчастного ни признаний, ни сведений, требовал, чтобы тот назвал свидетеля, который мог бы подтвердить правдивость его показаний. Освобождали обвиняемых редко.

Перед судом предстал трубач по имени Амонхау. Везир его спрашивает: «Каким способом ты вместе с возжигателем благовоний Шедсухонсу проник в великое жилище и вынес оттуда серебро, после того как там побывали воры?»

Тот отвечал: «Горе  мне! Горе моей плоти! Это все Перипатау, трубач, с которым я поссорился и сказал ему: «„Ты будешь предан смерти за кражи, совершенные тобой в некрополе..."»

Его продолжали допрашивать, подвергнув битью палками по ладоням  и стопам. Он сказал: «Я не видел никого, кроме того, кого уже назвал».

Его подвергли битью  «неджен» два раза и битью «менини». Он сказал: «Я ничего не видел. О том, что видел, я уже сказал».

Допрос возобновился на десятый день четвертого месяца сезона «шему». Амонхау признали неповинным в этих кражах. Ему вернули воздух (свободу). Несчастный, право же, это заслужил.

Благодаря подобным документам мы присутствуем на многих допросах, однако решения суда до нас  не дошли. Мы не знаем, какие были вынесены приговоры. Может быть, несчастные погибли  под пытками, а может быть, окончили свои жалкие дни в рудниках или  каменоломнях.

 Фараон

Главная обязанность  царей

Египетское общество жило по не совсем обычным правилам и законам. Если им правил властитель, «да будет он жив, невредим и здоров», поставленный богами и произошедший от их божественной плоти, стране были обеспечены мир и процветание. Щедрые разливы помогали земле растить  ячмень и пшеницу в изобилии. Стада  умножались. Золото, серебро и медь, драгоценное дерево, слоновая кость, благовония, камни прибывали в  Египет со всех четырех сторон света. Однако, если это главное основное условие — божественность фараона  — не соблюдалось, все шло прахом. Страна приходила в упадок. Не было больше высшей власти, потому что каждый стремился командовать. Брат убивал брата. И вскоре — о стыд и унижение! — на трон садился иноземец. Нил  переставал заливать поля. Народу нечего было есть. Ничего больше не привозили  ни из Сирии, ни из Куша. Никто не приносил жертвы богам в храмах, и они  отвращали свой взгляд от тех, кто  утратил в них веру.

Таким образом, главная  обязанность фараона — выражать свою признательность богам, вседержителям  всего сущего. На большинстве стел сообщалось, что фараон, будучи в Мемфисе, в Оне, в Пер-Рамсесе или в Фивах, совершал угодное богам: восстанавливал пришедшие в упадок святилища, сооружал новые, укреплял стены храмов, устанавливал статуи, обновлял мебель и священные ладьи, ставил обелиски, украшал алтари и жертвенные столы и щедростью своей превосходил все, что делали до него другие цари. Вот, например, молитва и исповедь Рамсеса III: 

«Слава вам, боги и богини, владыки неба, земли, вод! Широки ваши шаги на ладье миллионов  лет рядом с вашим отцом  Ра, чье сердце ликует, когда он видит  ваше совершенство, ниспосылающее счастье  стране Та-мери... Он радуется, он молодеет, глядя, как вы велики в небесах и могущественны на земле, глядя, как вы даете воздух ноздрям, лишенным дыхания.

Я ваш сын, сотворенный  двумя вашими руками. Вы меня сделали  властелином, да будет он жив, невредим и здоров, всей земли. Вы сотворили  для меня совершенство на земле. Я  исполняю свой долг с миром. Сердце мое без устали ищет, что сделать  нужного и полезного для ваших  святилищ. Моими повелениями, записанными  в каждой канцелярии, я дарую им людей и земли, скот и корабли. Их баржи плывут по Нилу. Я сделал процветающими ваши святилища, которые  были в упадке. Я учредил для  вас божественные приношения помимо тех, что были для нас. Я работал  для вас в ваших золотых  домах с золотом, серебром, лазуритом  и бирюзой. Я бодрствовал над  вашими сокровищницами. Я восполнил  их многочисленными вещами. Я наполнил ваши закрома ячменем и пшеницей. Я построил для вас крепости, святилища, города. Ваши имена высечены там  навечно. Я увеличил число ваших  работников, добавив к ним множество  людей. Я не отнимал у вас ни человека, ни десятка людей в войско и в корабельные команды из тех, что в святилищах богов, с  тех пор, как цари их построили. Я  издал декреты, чтобы они были вечными на земле для царей, которые  придут после меня. Я приносил вам  в жертву всякие хорошие вещи. Я  построил вам склады для празднеств, наполнил их продуктами. Я сделал для  вас миллионы сосудов изукрашенных, золотых, серебряных и медных. Я построил вам ладьи, плывущие по реке, с их великими обиталищами, обшитыми золотом».

После этого вступления Рамсес перечисляет все, что он сделал в главных храмах Египта. Он долго  распространяется о дарах, принесенных  в честь Амона, владыки двух тронов Обеих земель, Атума, хозяина Обеих земель в Оне, великого Птаха, находящегося к югу от стены его,* и в честь прочих богов. Разоряя свою казну и разоряя Египет в пользу богов, Рамсес III шел по давно проторенному пути. С тех пор как появились фараоны, почти о каждом из них можно было сказать то, что начертано на стеле из Амады:

«Это царь благодетельный, ибо он совершает работы для всех богов, воздвигая им храмы и высекая  их изображения».

Рамсес II, едва вступив  на трон, задумал показать себя набожным сыном как по отношению к богам, так и к своему земному отцу Менмаатра Сети-Меренптаху (Сети I), который начал в городах богов Инхара и Унпефера (Осириса) грандиозные работы, но так и не закончил, и эти города походили одновременно и на строительные площадки, и на руины. Межевые камни храмовых владений были непрочно врыты, и любой мог их опрокинуть. И вот Рамсес II повелел своему хранителю печати созвать всех придворных, членов царского дома, военачальников, всех управителей работ и хранителей «домов книг» и произнес перед ними следующую речь:

«Я созвал вас  всех, ибо мне пришла в голову одна мысль. Я видел, как строят некрополь  и гробницы в Абидосе. Работы, начатые  там при жизни их владыки, до сих  пор не закончены. Сын занимает место  отца, но ничего не делает, чтобы завершить  памятник тому, кто его породил. И  тогда я сказал себе: „Счастье придет к тому, кто восстановит упавшее. Полезно творить добро. Поэтому сердце мое велит мне сделать полезные вещи для Меренптаха". И я сделаю так, чтобы повторяли во все времена: „Это его сын дал жить его имени"».

Фараон еще долго  говорит в том же духе и заключает:

«Прекрасно воздвигнуть  памятник на памятник, сделать сразу  два добрых дела. Таков есть сын, таким был тот, кто его породил».

Предложение фараона  понравилось его советникам. Выслушав их, Рамсес повелел поручить работы архитекторам. Он отобрал воинов, каменщиков, резчиков, скульпторов и рисовальщиков  и работников всех ремесел, чтобы  соорудить святая святых для своего отца и восстановить все обветшалые строения некрополя. Он составил окончательную  опись отданных некрополю земледельцев, полей и стад. Он назначил жрецов, четко определив их обязанности, назначил пророка... Затем, обращаясь  прямо к своему царственному отцу, Усермаатра (Рамсес II) напоминает о том, что он сделал для него и его храма:

«Все будет хорошо для тебя, пока я живу, пока живет  Рамсес-Мериамон, сын Ра, которому дана жизнь подобно Ра».

И покойный фараон Менмаатра, обращаясь к живому фараону, как отец к сыну, заверяет его, что предстал с его просьбой перед Ра и что все боги — Ра, Атум, Тот и Уннефер и великая Эннеада богов — возрадовались тому, что совершило его величество.

На эти слова  великого Рамсеса можно возразить  лишь одно. Он был не прав, обвиняя  своих предшественников в равнодушии к предкам. За полтора века до него фараон Менхеперра (Тутмос III) нашел храм Птаха фиванского в жалком состоянии, недостойном такого великого бога. Все стены из кирпича-сырца, колонны и двери из дерева разваливались. Фараон приказал отстроить храм заново, начиная с фундамента. Стены возвели из прекрасного белого песчаника. Храмовую ограду укрепили на века. Новые двери сделали из пихты, засовы — из азиатской меди.

«Никогда ничего подобного не сооружали до меня, — говорит фараон, разделяя заблуждение  всех египтян. — Я сделал его больше, чем прежде. Я совершил очищение его великого дома из золота горных стран, все вазы его из золота, серебра  и всевозможных драгоценных камней, одеяния из белого льна, и я снабдил  его благовониями для того, чтобы  он делал все, что приятно ему  на празднествах начала сезонов, которые  совершаются в его святилище... Я наполнил его храм всякими превосходными  вещами, [прислал] быков, птицу, смолы  и вина, подарки и овощи, когда  мое величество возвратился с гор Речену».