Государственный строй Египта при Рамзесе (по Монтэ П. Египет Рамсесов)

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Кафедра международного права

Контролируемая  самостоятельная  работа

по  дисциплине

«История  государства и  права зарубежных стран» 

на  тему:

«Государственный  строй Египта при  Рамзесе.

(по  Монтэ П. Египет Рамсесов). » 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

МИНСК

2010

Египет при Рамзесе

Административный  аппарат

В Египте с самых  древних времен была очень грамотная  администрация. Уже в эпоху I династии писцы оттискивали на глиняных пробках  кувшинов свои имена и титулы с  помощью цилиндрических печатей. Все, кого мы знаем благодаря статуе, стеле или гробнице, имели по крайней мере один титул. А кое-кто мог принести целый список из дюжины титулов. В период Древнего царства титулов и должностей развелось так много, что перечень их заполнил бы целый том. До нас дошел справочник египетской иерархии времен Рамессидов. Во главе стоят боги, богини и второстепенные божества, царствующий фараон, его супруга, божественная мать фараона и царские дети. Далее следуют судьи и советники, среди которых везир и назначенный фараоном первый советник, и все сановники, имеющие счастье жить возле солнца, крупные военачальники, писцы царской библиотеки, управляющие, глашатаи, носильщик зонта, носильщик опахала, царские писцы, начальники «белого дома», главный писец верховного суда, писцы — сборщики налогов.

Во втором списке перечислены представители фараона  за границей, в «колониях» и городах, царские посланцы, хранитель печати «дома моря», ответственный за устья  каналов. Одних специальных должностей — легион! Каждый из этих высших чиновников располагал собственным многочисленным штатом. Правители номов старались  жить в своих резиденциях, как  фараон в своей столице, и содержали  массу служителей по примеру царского двора. Такой бог, как Амон, обладал  несметными богатствами, которые находились в ведении жреческой администрации  со строгой иерархией  У первого пророка были управляющий дома, «камергер», хранитель покоев, писцы, начальник моряков и начальник слуг. Второй пророк тоже имел штат чиновников, приставленных к его персоне. Даже четвертый пророк чувствовал бы себя несчастнейшим из смертных, если бы на всех выходах его не сопровождала маленькая свита. Далее следует перечислить целый ряд управляющих, высших чиновников и писцов, которые распределяли между собой обязанности по выполнению решений высшего совета жрецов. Главные среди этих чиновников — хранители и писцы казначейства, хранитель печати храмовой казны, хранитель большой печати дома Амона. Не столь всемогущий и прославленный, как Амон, но все же владыка Ипу (Ахмим) и Коптоса, бог Мин имел помимо многочисленных жрецов значительный административный аппарат — писцов, начальников работ, отвечавших за стада, за ткацкие мастерские, за транспорт, а кроме того, кладовщиков и счетоводов. Как и во всех странах, чиновничье племя стремилось размножиться, а не сократиться. Рамсес III за тридцать один год своего правления обогатил всех богов Египта, и каждому расширению их владений соответствовало появление новых должностей. Требовалось все больше писцов, чтобы собирать налоги, следить за их перевозкой, надзирать за рабами, содержать в порядке каналы и дороги, набережные и склады.

 Набор и обучение  чиновников 

Основатель XIX династии, Парамсес (Рамсес I) за свою жизнь удостоился множества титулов, гражданских и жреческих, и одновременно ряда воинских званий. Когда фараон Хоремхеб призвал его и поручил управление всеми работами храма в Опете, Парамсес передал своему сыну Сети, который был уже во цвете лет, большую часть своих титулов и должностей. Маленькие чиновники подражали большим. Некий Неферперит, находившийся в эскорте фараона, когда тот был в горах Речену, отправил в Египет четырех коров финикийской породы, двух — египетской породы и одного быка. Все они предназначались для божественного «Дома миллионов лет». За это его брат получил должность хранителя этого маленького стада, а сын — должность носильщика кувшинов с молоком. Не только эти должности были гарантированы им на всю жизнь, но и их титулы оставались в семье навсегда и переходили по наследству. И никто не возражал. Наоборот, каждый отец семейства мечтал о такой чести. В одной из формул, адресованных посетителям гробниц, мы  читаем: «Если хочешь завещать свое место своим детям, скажи это...»

А тому, кто ведет  себя в чужой гробнице недостойно, другая формула грозит страшной карой: «Тебя не будет. Твой сын не будет  на месте твоем».

Существовал закон, по которому строптивого чиновника  лишали должности и сурово наказывали и не только его, но и его детей  лишали привилегий и низводили до простых ремесленников или слуг.  Однако из этих текстов вовсе не следует, что после смерти отца ответственная  должность, требующая знаний и больших  способностей, сразу же переходила к сыну. В действительности дети чиновников поступали на службу по окончании школы и поднимались  по служебной лестнице в зависимости  от своего усердия и таланта, а  также от могущества их покровителей.

Школа обычно находилась при храме. Бакенхонсу, будущий верховный жрец Амона, двенадцать лет посещал школу письма в храме «Госпожи неба». В ограде Рамессеума, в Танисе, в Дейр-эль-Медина и в других святилищах найдены острака и папирусы со школьными упражнениями. Обучение начиналось рано. Бакенхонсу исполнилось всего пять лет, когда его отправили в школу, но, возможно, его отец, прославленный жрец, считал его выдающимся ребенком и поспешил. Во всяком случае, когда маленькие мальчики переставали бегать голышом и повязывали свой первый поясок, приходила пора отправляться в школу.

Мы уже знаем, что  будущего военачальника отнимали от семьи в юном возрасте, а учащиеся обычных школ жили дома. Маленький  школьник брал из дома корзинку с хлебом и кувшинчиком пива, которую мать давала ему каждое утро. По дороге в  школу и на обратном пути он мог  вволю браниться и драться  со своими школьными друзьями. Одна недавно опубликованная египетская сказка рассказывает нам о способном  ученике, превосходившем умом своих  старших друзей. Однажды они узнали его тайну и спросили: «Чей ты сын? У тебя нет отца». Он ничего не ответил, поэтому его колотили и  насмехались: «В самом деле нет у тебя отца!» («Сказка о Правде и Кривде»).

Ребенок прежде всего учился читать и писать. Папирус был слишком дорог, чтобы его давать школьникам, поэтому им раздавали полированные пластинки известняка, разграфленные в линейку или в клетку. В Фивах довольствовались грубо обтесанными каменными осколками. Это были «тетради» для упражнений. Школьники учились выводить на них отдельные иероглифы или скорописные знаки, делать маленькие рисунки,а позднее — переписывать все более и более длинные отрывки текстов. На некоторых есть даже даты. Если бы у нас было достаточно таких «тетрадок» и в комплекте, мы бы узнали, сколько времени требовалось египетскому школьнику, чтобы прочесть и заучить наизусть такие классические тексты, как «Гимн Нилу» или «Поучение Аменемхата».

Перепортив достаточно этого дешевого материала, школьник, уже почти «студент», получал  драгоценный чистый папирус, на который  переписывал уже не отрывки, а  целое произведение. Сидя на корточках, он разворачивал свиток ровно на ширину стандартного листа. Он готовил чернила, красные и черные, выбирал из пенала подходящие кисточки и принимался переписывать либо сказку, либо сборник стихов или  притч или же копировал разные иероглифы. Заглавия и начальные  строки писали красными чернилами, остальной  текст — черными. Но каждый писец  был в то же время рисовальщиком  и художником. Для расцвечивания  своего рисунка он пользовался разными  красками — зелеными, синими, желтыми  и белыми.

Образование заключалось  в заучивании классических и священных  текстов и обучении не только грамматике, но и письму и началам рисунка. Египетские чиновники выполняли  самые разнообразные обязанности  и с удивительной легкостью переходили с одной должности на другую. Уна был сначала стражником и судьей, затем занимался поиском камней (для царских памятников) в далекой стране, строил корабли, очищая каналы, а когда разразилась война, стал начальником штаба.

«Студенты» должны были знать законы и уложения, историю  и географию и разбираться  в основах техники.  Не знаю, проводились  ли у них экзамены и получали ли они дипломы, но похоже, что нечто подобное было, если вспомнить, какие вопросы задавал писец Хори своему коллеге, желая уличить его в невежестве: «Каков рацион войска на марше? Сколько нужно кирпичей для постройки платформы заданных размеров? Сколько нужно людей для перевозки обелиска? Как поставить на пьедестал колоссальную статую? Как организовать военную экспедицию?» И под конец — целый ряд вопросов по географии Сирии. Короче — целая учебная программа!

Разумеется, не все  будущие писцы проявляли в  учебе одинаковое рвение. Иногда учителя  отчаивались, глядя на ленивых учеников.

«Пиши рукой своей, — без конца повторяет писец  Амепемопе, — читай устами своими, советуйся со знающими больше, чем ты. Упражняйся в этом деле, и найдешь ты его [полезным] после [наступления] старости. Счастлив писец искусный в деле своем, владыка [обучения?]. Будь настойчив в работе ежедневно, и ты овладеешь им [своим делом]. Не проводи ни одного дня в безделье, иначе будут бить тебя. Уши юноши на спине его, и он внемлет, когда бьют его. Пусть внемлет сердце твое тому, что сказал я,— будет это полезно тебе. Обучают обезьян танцам, объезжают лошадей, помещают коршуна в гнездо и за крылья ловят сокола. Будь настойчив в получении советов! Не ленись! Пиши! Не поддавайся пресыщению [письмом], отдай ты сердце и внимай словам! Найдешь ты их полезными» (перевод М. А. Коростовцева). 

Этот педагог думает или делает вид, что думает, будто  единственные враги учения «студента» — это лень и упрямство. Но раз  уж укрощают и дрессируют животных, он рассчитывает, взывая к честолюбию и здравому смыслу, а главное —  с помощью энергичных наказаний  наставить заблудшего «студента» на путь истинный, который ведет к  самым высоким должностям.

Увы, у молодых  египтян были куда более пагубные склонности! Другой наставник, такой  же ворчун, как Аменемопе, но более осведомленный, говорит:

«Говорят мне, что  ты бросил писание и закружился в  удовольствиях. Ты ходишь с улицы  на улицу, [и исходит] запах пива [от тебя], куда бы ты ни пошел [?]. От пива он перестает быть человеком. Оно заставляет тебя блуждать, ты подобен кривому  рулевому веслу судна, которое не слушается ни в одну сторону, ты подобен  святилищу без бога его, ты подобен  дому без хлеба. Ты обнаружен переползающим через стену, после того как ты разбил колодки, [надетые на тебя], и люди бегут от тебя, после того как ты нанес им ранения. О, если бы знал ты, как вино отвратно, ты отрекся бы от [напитка] шедех, ты не помещал бы кружку пива в сердце свое, ты забыл бы [опьяняющий напиток] тенерек» (перевод М. А. Коростовцева).] Но бывало и хуже. Египтяне могли без помех приводить в дом наложниц, нанимать или покупать рабынь, и это в какой-то степени сдерживало распространение увеселительных заведений. Однако они существовали, и там не только принуждали клиента пить сверх меры, но и приводили к нему профессиональных певиц и танцовщиц, которые, даже будучи певицами Амона, были женщинами легкого поведения. Здесь знакомились с чарами иноземной музыки. Здесь пели и декламировали под аккомпанемент тамбурина и арфы. Здесь предавались и прочим наслаждениям, а потом оказывались на улице в безобразном одеянии и, шатаясь, тащились наугад, чтобы свалиться где-нибудь в сточную канаву или пострадать от бессмысленной драки.[14]

 Добрые и злые  чиновники

Народ, ремесленники и земледельцы, страшился представителей закона даже самого низкого ранга. Их появление, как правило, возвещало  о битье палками и о конфискации  скромного имущества. Разумеется, моралисты  советовали представителям власти проявлять  умеренность и милосердие: «Не  ленись при сборе налогов, но и  не будь слишком суров. Если найдешь  в списке большую задолженность  бедняка, раздели ее на три части. Уступи две, чтобы осталась только одна часть».

Некоторые чиновники  напоминают в надписях на стелах или  статуях в храмах или в своих  гробницах, что руководствовались  не менее гуманными принципами. Везир Птахмес говорит: «Я делал то, что хвалят люди и что угодно богам. Я давал хлеб голодному. Я кормил того, кто ничего не имел».

Другой везир, Рехмира, заботливо управлял царскими владениями. Он наполнил храмы статуями и построил себе великолепную гробницу, но он также защищал слабого от сильного, покровительствовал вдове, у которой не было родни, а только дети.

Подчиненным Бакенхонсу, верховного жреца Амона, тоже не приходилось жаловаться на своего господина,

 если верить  его словам: «Я был отцом для  моих подчиненных, обучал их  юношей, подавал руку несчастным, обеспечивал жизнь тех, кто  впадал в нужду. Я не угрожал  слугам, а был для них отцом... Я обеспечивал похороны тому, кто не имел наследника, давал гроб тому, кто не имел ничего. Я защищал сироту, который взывал ко мне, я отстаивал интересы вдовы. Я не прогонял сына с должности отца. Я не отнимал малых детей у матери... Я открывал свои уши перед всеми, кто говорил правду. Я удалил всех, отягощенных пороками».

А вот история  бывшего царского писца и хранителя  амбаров Хаемхата. Он «сошел» в некрополь после того, как был оправдан на земле. Против него не было выдвинуто обвинения... Когда он явился в большой зал суда, находящиеся там боги нашли, что все его поступки не отклоняют стрелки весов.* И сам Тот оправдал его на суде всех богов и богинь.

Все эти рассказы весьма утешительны. Однако один властитель, хорошо знавший людей, предостерегает своего сына от судей: «Знай, немилостивы  они в тот час, когда они  выполняют свои обязанности» («Поучение  гераклеопольского царя своему сыну Мерикара»). Старый вояка Хоремхеб, который вклинился между потомками Эхнатона и Рамсесом I, не строил никаких иллюзий. Он знал, что в тревожные годы, последовавшие за религиозной революцией, писцы, сборщики налогов и все представители власти, до самых ничтожных, беспощадно притесняли простых людей, обкрадывая одновременно народ и фараона. Судьи без стеснения брали взятки, за деньги оправдывали преступника и осуждали невинного, слишком бедного, чтобы им заплатить. Хоремхеб нашел наконец способ покончить с несправедливостью и покарать тех, кто злостно нарушал свой долг. Он издал суровый указ — любой судья, уличенный в злоупотреблениях своим служебным положением, подвергался позорной казни: ему отрезали нос и ссылали в своего рода каторжный лагерь в Силе, на Суэцком полуострове.