Основные тенденций и перспективы в экономике государств – членов ЕАЭС

Нефть. Россия экспортирует нефть в Белоруссию и Казахстан и импортирует ее из Казахстана в небольших объемах. До 2014 г. поставки в Казахстан были весьма значительными (в 2013 г. экспорт составил 7,58 млн т, импорт — 0,86 млн т), но с 2014 г. поставки осуществляются по своповой схеме: в обмен на нефть из России Казахстан отдает свою нефть в том же объеме, а Россия направляет ее в Китай по цене, близкой к мировой, зачисляя экспортные пошлины в федеральный бюджет. Тем не менее небольшая торговля нефтью с Казахстаном происходит (в 2014 г. экспорт составил 0,501 млн т, импорт — 1,477 млн т), и это обстоятельство следует принимать во внимание.

При расчете прогнозных значений нефтегазового трансферта на период 2015—2017 гг. необходимо учитывать параметры планируемого налогового маневра, существенно меняющего предельные ставки экс- портных пошлин на нефть (42% в 2015 г., 36 в 2016 г. и 30% с 2017 г.) и расчетные коэффициенты экспортных пошлин на нефтепродукты как доли пошлин на нефть. Для легких и средних дистиллятов — 48% в 2015 г., 40 в 2016 г. и 30% с 2017 г.; для прямогонных бензинов — 85% в 2015 г., 71 в 2016 г. и 55% с 2017 г.; для товарных бензинов — 78% в 2015 г., 61 в 2016 г. и 30% с 2017 г.; для мазута — 76% в 2015 г., 82 в 2016 г. и 100% с 2017 г.

Таблица 1. Российские нефтегазовые трансферты партнерам по ЕАЭС 

Как видно из данных таблиц, российский нефтегазовый трансферт партнерам по ЕАЭС в 2012—2014 гг. снижался, что связано с падением поставок нефтепродуктов в Белоруссию, ростом закупок белорусского бензина, переходом на своповые поставки нефти с Казахстаном. В 2015 г., за счет падения мировых цен на нефть, исходя из значения среднегодовой цены 55 долл./барр., ожидается снижение трансферта, несмотря на отмену компенсации Белоруссией бюджету РФ экспортных пошлин за экспортируемые в третьи страны нефтепродукты, но как доля российского ВВП трансферт не снижает- ся, поскольку обесценивание рубля уменьшает уровень номинального ВВП РФ в долларах США (см. подробнее в Приложении).

В дальнейшем величина трансферта будет падать, что связано с планируемым налоговым маневром в нефтяной отрасли. Кроме того, размер трансферта может меняться в зависимости от колебаний мировых цен на нефть.

Поскольку перераспределение ресурсов внутри ЕАЭС возникает в основном за счет существующей схемы налогообложения нефтегазового сектора, налоговый маневр в нефтегазовой отрасли может способствовать смещению акцентов интеграции с перераспределительных на созидательные. Получение ресурсной ренты при наличии экспортной пошлины будет означать потери для российского бюджета от функционирования ЕАЭС и вовлечения в него новых участников.

Представляется целесообразным в срок до 2025 г. (когда, согласно договору о ЕАЭС, должен начать функционировать общий нефтегазовый рынок) полностью перейти к изъятию ренты из нефтегазового сектора через НДПИ, увеличив сборы от данного налога так, чтобы это изменение одновременно с обнулением экспортной пошлины было нейтральным для нефти газодобывающего сектора. Это может усилить мотивацию к снижению нетарифных барьеров в торговле товарами и услугами10, поскольку такое снижение станет основным источником повышения конкурентоспособности как интеграционного объединения в целом, так и отдельных его участников.

2.2.Проблемы функционирования ЕАЭС в условиях санкций

Идеология интеграционного объединения с глубиной интеграции не меньше таможенного союза (не говоря уже о декларируемом в рамках ЕАЭС экономическом союзе) базируется на двух основ-ных принципах: 1) согласованная торговая политика по отношению к остальным странам; 2) образование и функционирование единой таможенной территории. Применение с августа 2014 г. Россией анти- санкций к производителям продовольствия из США, ЕС, Австралии, Норвегии и Канады14 при отсутствии подобных решений в Белоруссии и Казахстане нарушает первый базовый принцип: торговая полити-ка трех членов ЕАЭС становится менее согласованной. При этом возникают вопросы поставки продукции вышеперечисленных стран в Россию через территорию двух других участников союза. В общей конструкции ЕАЭС такая ситуация входит в противоречие с функционированием единой таможенной территории, поскольку при пересечении внешней таможенной границы товар должен свободно перемещаться внутри интеграционного объединения. В новых условиях из Белоруссии можно ввозить в Россию без ограничений белорусские товары, но нельзя продовольственные товары из стран санкционного списка. Определение для каждого товара, белорусский он или нет, в СНГ на практике регулируется правилами происхождения (rules of origin)15, согласно которым товар считается произведенным на территории страны СНГ или ТС, если он подвергнут достаточной переработке или стоимость материалов иностранного происхождения не превышает 5% цены конечного товара.

Прописанные в СНГ правила подразумевают предоставление документов о происхождении товара при пересечении таможенной границы (сертификат происхождения по форме СТ-1). В 2010 г. были ликвидированы таможенные границы между РФ, РБ и РК, поэтому дополнительные проверки происхождения товаров стали затрудни- тельными. Вместе с тем такие проверки избыточны в полноценном таможенном союзе, в котором к третьим странам применяют единые правила налогообложения и ограничения импорта: внутри идеального таможенного союза перемещение товаров свободно, как и перемещение товаров внутри страны.

Таможенный союз Армении, Белоруссии, Казахстана и России далеко не идеален — внутри него много нетарифных барьеров, экспортные пошлины определяются самостоятельно каждой страной, нет единого органа ветеринарного и фитосанитарного надзора и т.  д. Решение об эмбарго на импорт продовольствия еще больше отдаляет его от идеала. В современных условиях неминуемо возникнут риски реэкспорта товаров через Белоруссию и (в меньшей степени) через Казахстан, особенно по позициям, аналоги которых производятся в Белоруссии.

Следует учитывать, что российское эмбарго создает риски роста цен на продовольственные товары. При этом возможные потери российских потребителей можно частично смягчить за счет «серого» реэкспорта через партнеров по ЕАЭС, однако вероятен некоторый трансферт от российских потребителей к белорусским потребителям и производителям и (в меньшей степени) к российским производителям. Согласно нашим расчетам на основе представленной модели общего равновесия, российский запрет на импорт продовольствия (моделируется как установление запретительного тарифа для товаров из стран санкционного списка), если он будет действовать несколько лет, может привести к кумулятивным потерям для российской экономики до 1,8% ВВП. Эти потери также частично можно смягчить замещением поставок из стран Латинской Америки, но по масштабу они сопоставимы с положительным эффектом от зоны свободной торговли с ЕС.

Положение, при котором в рамках ЕАЭС действует российский запрет на импорт продовольствия из некоторых стран, не может в долгосрочной перспективе соответствовать принципам общего рынка, декларированным в ЕАЭС. В дальнейшем возможны три варианта: 1) торговая политика становится согласованной за счет присоединения Армении, Белоруссии и Казахстана к российским контрсанкциям; 2) торговая политика становится согласованной за счет отмены Россией эмбарго на поставку продовольствия из США, ЕС, Канады, Австралии и Норвегии; 3) российское эмбарго сохраняется, однако в этом случае говорить об ЕАЭС как интеграционном объединении с глубиной интеграции «экономический союз» можно будет весьма условно. Поскольку первый вариант вряд ли реализуем из-за экономической нецелесообразности для Белоруссии и Казахстана, то выбирать придется из двух других.

В настоящее время основная проблема ЕАЭС заключается в том, что из двух основных мотивов развития интеграции — создания дополнительных ресурсов за счет снятия взаимных торговых ограничений и перераспределения ресурсов в пользу некоторых участников — доминирует второй мотив. В соглашении ЕАЭС возможности для движения в сторону создания дополнительных ресурсов за счет повышения эффективности задействованы далеко не в полном объеме.

Из-за наличия экспортных пошлин на энергоресурсы имеет место трансферт от России к ее торговым партнерам по ЕАЭС. Как показывают расчеты, его величина составляла примерно 9,2 млрд долл. в 2011 г., 11,8 млрд в 2012 г., 9,4 млрд в 2013 г. и 6,4 млрд долл. в 2014 г. Снижение трансферта в последние годы связано с сокращением поставок нефтепродуктов в Белоруссию, с ростом закупок белорусского бензина и переходом на своповые поставки нефти в Китай через Казахстан. В 2015 г. прогнозируется снижение трансферта вследствие снижения мировых цен на нефть, несмотря на отмену необходимости для Белоруссии компенсировать российскому бюджету экспортные пошлины за экспортируемые в третьи страны нефтепродукты.

В дальнейшем величина трансферта должна снижаться из-за налогового маневра в нефтяной отрасли, однако объем перераспределения ресурсов за счет российского бюджета останется на достаточно высоком уровне. В относительном выражении больше всего получает Белоруссия: исходя из расчета цены на нефть 55 долл./барр., в 2015 г. — 5,0% ВВП, в 2016 г. — 4,5, в 2017 г. — 4,0% ВВП. Для Армении выгода также весьма существенна: в 2015 г. — 1,6% ВВП, в 2016 г. — 1,5, в 2017 г. — 1,4% ВВП. Российский налоговый маневр в нефтегазовой отрасли может при- вести к смещению акцентов интеграции с перераспределительных на созидательные. В противном случае российский бюджет будет нести потери от функционирования ЕАЭС и вовлечения в него новых участников. Представляется целесообразным до 2025 г. полностью перейти к изъятию государством ренты из нефтегазового сектора через НДПИ, что может способствовать повышению мотивации к снижению нетарифных барьеров в торговле товарами и услугами, поскольку это станет основным источником повышения конкурентоспособности интеграционного объединения и отдельных его участников.

Что касается перспектив интеграции ЕАЭС со странами дальнего зарубежья, необходимо принимать во внимание, что союз обладает международной правосубъектностью, а значит, возможное торговое соглашение может быть подписано только с ЕАЭС в целом. Как показывают наши расчеты, соглашения о свободной торговле способны создать для ЕАЭС в целом и для России и Казахстана в отдельности положительный экономический эффект как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, чего нельзя сказать о Белоруссии. Если соглашения о ЗСТ с развивающимися странами дают положительный результат для нее, то от ЗСТ с развитыми странами влияние будет в основном негативное из-за структуры экспорта РБ в РФ. При этом потери Белоруссии значительно меньше выигрыша остальных участников ЕАЭС, поэтому решение вопроса о перераспределении выигрыша внутри ЕАЭС станет необходимым условием интеграции с развитыми странами. При обсуждении перспектив различных ЗСТ предлагается учитывать существующие трансферты белорусской стороне, минимизировав их за счет налогового маневра в нефтегазовом секторе, а также разработать механизм компенсации возможных потерь для участников ЕАЭС от тех или иных ЗСТ.

Сложная геополитическая ситуация накладывает свой отпечаток на экономические отношения с развитыми странами. Одностороннее эмбарго России на поставки продовольственных товаров из ряда стран нарушает принцип проведения согласованной торговой политики ЕАЭС по отношению к остальным странам, а также входит в противоречие с функционированием единой таможенной территории. Возникают риски реэкспорта товаров через Белоруссию и (в меньшей степени) через Казахстан. «Серый» реэкспорт через партнеров по ЕАЭС частично смягчает потери благосостояния российских потребителей, однако если эмбарго будет действовать несколько лет, эти потери по масштабам могут быть сопоставимы с потенциальным положительным эффектом от ЗСТ с ЕС. Такое положение не может сохраняться как равновесное в долгосрочной перспективе.

Страны ЕАЭС должны проводить согласованную торговую политику по отношению к остальным странам СНГ, в первую очередь Украине и Молдавии. Если Россия в одностороннем порядке будет применять пошлины на украинские товары, то это вступит в противоречие с базовыми принципами Таможенного союза и тем более ЕАЭС. Подписание Молдавией и Украиной соглашений об ассоциации с ЕС, безусловно, несет определенные риски для российской экономики, которые, одна- ко, могут быть минимизированы соответствующей работой таможни. Упущенную выгоду России вследствие отсутствия интеграции между ЕАЭС и ЕС лишь увеличивает участие некоторых стран СНГ в европейской интеграции.

Глава 3. Основные тенденций и перспективы в экономике государств – членов ЕАЭС

Неблагоприятный внешнеэкономический фон обострил внутриэкономические проблемы, которые отразились на темпах экономического роста ЕАЭС: в Беларуси и России в I квартале 2015 года зафиксировано снижение ВВП, рост экономик Армении и Казахстана замедлился. Снижение темпов роста совокупного ВВП ЕАЭС, наблюдающееся с 2012 года, усилилось. Тем не менее сохраняются позитивные сигналы, свидетельствующие о постепенной стабилизации ситуации в экономиках ЕАЭС после шока на валютных рынках, вызванного падением цен на нефть в конце 2014 года.  
        Негативная динамика ВВП государств – членов ЕАЭС была обусловлена сжатием внутреннего спроса и ухудшением внешнего спроса в основном со стороны России. Резкое падение цен на нефть, сильно повлиявшее на экономику России, через торговый и финансовый каналы отразилось в I квартале 2015 года на экономическом положении Беларуси и Армении.(рис. 1.)

 
Рисунок 1. Прирост ВВП в государствах – членах ЕАЭС  
Источник: данные статистических органов, расчёты Комиссии ЕАЭС

Ухудшение финансового положения предприятий, снижение их кредитных рейтингов, а также ужесточение условий кредитования повлияли на падение инвестиций в Беларуси и России и их сокращении в Армении. Для России значительным негативным фактором, сдерживающим инвестиционную активность, остается ограниченный доступ на внешние рынки капитала ввиду сохранения действия санкций. В Казахстане рост инвестиций поддерживается масштабными бюджетными программами стимулирования роста экономики.  
          Потребительский спрос в государствах – членах ЕАЭС также снижается. В условиях сокращения внутреннего производства наблюдается увеличение уровня безработицы и неполной занятости в экономике. Снижение реальных доходов населения и доступности кредитов препятствуют восстановлению потребительской активности. В Армении негативная динамика потребительского спроса связана преимущественно с падением денежных переводов из России.