На первый взгляд опровержение
гипотезы является показателем неудачи,
неправильного направления исследования,
ошибочных методов и т.д. Так ли это? Уже
говорилось, что гипотеза в идеале содержит
идею самоотрицания: она должна либо превратиться
в достоверное знание (утратить гипотетичность),
либо, оказавшись несостоятельной, уступить
место иным гипотезам. Если гипотеза доказана
(превратилась в достоверное знание), ее
продуктивность неоспорима. Но обладает
ли каким-нибудь познавательным значением
опровержение гипотезы (установление
ее ложности)? Казалось бы, нет: ведь усилия,
затраченные на ее разработку, не привели
к открытию истины. Однако такое представление
о процессе познания не соответствует
его сложности. Развитие знания не есть
прямая линия, связывающая одну абсолютную
истину с другой; оно неотделимо от ошибок,
от разного рода заблуждений. С этой точки
зрения опровержение гипотезы также обладает
определенным познавательным значением,
оно позволяет преодолеть заблуждение
и тем самым способствует поиску истины.
Сказанное подтверждается теми примерами
которые приведены выше: отвергнув ложное
предположение, литературовед выдвинул
новую гипотезу, оказавшуюся плодотворной;
убедившись в ошибочности предварительного
диагноза, врач продолжает искать настоящую
болезнь и т. д. История науки знает множество
гипотез, опровержение которых освободило
умы от ложных представлений и тем самым
послужило развитию знания (такова, например,
господствовавшая в XVII—XVIII вв. гипотеза
о существовании «невесомых веществ»
— теплорода, флогистона, магнетических
флюид).
- Изменение
степени вероятности
гипотезы.
Подтверждение выведенных из
гипотезы следствий в соответствии
со схемой, приведенной в пункте
плана №3, не доказывает гипотезу,
не превращает ее в достоверное знание,
а лишь повышает ее вероятность. Это объясняется
тем, что «неправильный» модус условно-категорического
умозаключения не обладает доказательной
силой, относится к разряду вероятностных
выводов. Подтверждение следствия оценивается
как подтверждение (конфирмация) и самой
гипотезы. Из предположения, что данная
древнерусская рукопись создана в ХШ в.,
можно вывести несколько следствий, в
том числе и такое: она выполнена так называемым
сплошным письмом (в сплошном письме слова
не отделялись друг от друга пробельными
элементами). Констатация этого факта
(подтверждение следствия) позволяет конфирмировать
гипотезу по знакомому образцу:
Если данная рукопись
создана в XIII в.,
то она написана сплошным
письмом.
Данная рукопись
написана сплошным
письмом.
___________________________________________________________________
Предположение, что
данная рукопись
создана в XIII в.,
подтвердилось (стало
более вероятным).
Подтверждение других следствий
(например, того факта, что рукопись
написана поздним уставом) делает
гипотезу еще более вероятной,
однако не доказывает ее (читателю
рекомендуется самостоятельно построить
соответствующие конфирмирующие выводы).
Логическое объяснение этого обстоятельства
кроется в следующей особенности импликативной
связи: союз «если ... то» не исключает ложности
антецедента при истинности консеквента.
Достаточно ясно и объяснение с позиций
здравого смысла. Оно состоит в том, что
некоторое следствие может быть связано
с разными основаниями (применительно
к нашему примеру: сплошное письмо применялось
не только в XIII в., но вплоть до изобретения
первых печатных станков; поздним уставом
писали до середины XIV в., и т. д.).
Итак, подтверждение выведенных
из гипотезы следствий повышает
ее вероятность. Поскольку понятие
вероятности не исключает градуирования
(можно говорить о большей или
меньшей вероятности), в принципе
нужно признать желательным получение
таких следствий, которые в состоянии
не просто повысить вероятность гипотезы,
но сделать это в максимально доступной
степени. Таким образом, при оценке подтверждаемое™
гипотезы особое значение приобретает
задача более или менее точного определения
степени ее вероятности. Возможны ситуации
(здесь они не рассматриваются), позволяющие
использовать для решения этой задачи
математическую теорию вероятностей.
В тех случаях, когда математические методы
неприменимы, подтверждаемость гипотезы
иногда оценивают исходя из некоторых
общих соображений. Существенным при этом
оказывается характер выводимых следствий
и их отношение к гипотезе. Здесь действует
следующая закономерность: подтверждаемость
тем более ценна, чем менее ожидаемо, ординарно
следствие. С учетом данного обстоятельства
на основе «неправильного» модуса условно-категорического
умозаключения могут быть получены различные
уточняющие (учитывающие степень подтверждаемости)
схемы, из которых наиболее значимы следующие
две:
(А) p→q
(В) p→q
q
q
(q весьма ординарно
(q без p неординарно)
независимо от
p)
__________________
___________________
p подтверждено (несколько
p получило существенное
более вероятно)
подтверждение (значительно
более вероятно)
В качестве иллюстрации к этим
схемам рассмотрим (несколько изменив
его) пример, приводимый известным исследователем
вероятностных выводов математиком Д.
Пойа. Некто подозревается в том, что устроил
взрыв на яхте своего приятеля, при этом
установлен факт приобретения им взрывчатки.
Связь между подозрением (гипотезой р)
и приобретением взрывчатки (фактом
q) укладывается в схему p→q:
«Если
Икс произвел взрыв, то он где-то приобрел
взрывчатку». Насколько серьезной является
данная улика? Каждый признает, что она
весьма весома; приобретение взрывчатки
в обычных условиях само по себе маловероятно,
неординарно (см. третью строку схемы (В)).
Однако оценка существенно изменится,
если допустить, что Икс был, скажем, пиротехником-любителем
и имел обыкновение достаточно часто использовать
взрывчатку для фейерверков в домашнем
саду (см. третью строку схемы (А)).
Понижая степень ординарности, автономной
(независимой от гипотезы) объяснимости
следствия, мы тем самым повышаем вероятность
самой гипотезы. Очевидно, что если характеристика
следствия в третьей строке схемы В выразится
суждением «q без р необъяснимо (невозможно)»,
то вероятность гипотезы достигнет предела
и трансформируется в достоверность. Это
возможно лишь тогда, когда не только р
будет логическим основанием для q,
но и q станет логическим основанием
для (импликация будет дополнена импликацией
q→p). Подобная ситуация превращает вероятностную
схему в доказательную, и потому обсуждается
ниже.
До сих пор рассматривались
лишь два возможных результата
проверки следствий, выведенных из гипотезы
по схеме p→q: ложность q влечет
за собой признание ложности р
(опровержение гипотезы); истинность
q позволяет приписать некоторую степень
вероятности (конфирмация гипотезы). Нередки,
однако, случаи, в которых проверка следствия
q не позволяет со всей определенностью
приписать ему значение «истинно» или
«ложно», но допускает какую-то вероятностную
характеристику. Очевидно, что повышение
или понижение степени вероятности проверяемого
следствия q влечет за собой соответственно
повышение или понижение степени вероятности
гипотезы p.
Если проверка гипотезы не
заканчивается ни доказательством,
ни опровержением, а лишь изменяет степень
ее вероятности, то трехэтапный цикл ее
разработки только условно (временно)
можно считать завершенным. В самом деле,
гипотеза осталась гипотезой, а это предполагает
возможность дальнейшей ее разработки
— выведения следствий, их проверки и
т.д. Казалось бы, из сказанного напрашивается
вывод, что конфирмация гипотезы в отличие
от опровержения (и тем более доказательства)
не обладает сколько-нибудь существенным
познавательным значением. Такое представление
было бы глубоко ошибочным, прежде всего
потому, что в практической деятельности
человек часто вынужден опираться не только
на достоверные, но и на вероятные знания.
Повышение степени вероятности гипотезы
путем конфирмации подчас является
большим научным достижением. Пренебрежительная
оценка конфирмированных (не доказанных
и не опровергнутых) гипотез равносильна
бездеятельному и, в сущности, утопическому
ожиданию того момента, когда истина сама
придет в руки. В различных областях знания
и практики имеется множество гипотез,
вероятность которых длительное время
находится в состоянии флюктуации (колебания),
однако исследователи не отказываются
от их разработки. Естественно, в каждый
данный момент повышенного внимания заслуживают
гипотезы не только актуальные, но и достаточно
вероятные. С этой точки зрения конфирмация
гипотезы может привести к сосредоточению
теоретических и практических усилий
на ее оперативной разработке и проверке,
что, в свою очередь, способно приблизить
ее доказательство или опровержение. Но
дело не только в завершенности цикла
разработки гипотезы и в вытекающих из
него утилитарных результатах. Среди гипотез
есть весьма перспективные, но есть и гипотезы
с практически ничтожными шансами на доказательство
или опровержение. Например, не исключено,
что рано или поздно будет доказана какая-то
из гипотез, объясняющих обстоятельства
падения в 1908 г. так называемого тунгусского
метеорита. В то же время большинство гипотез,
связанных с обстоятельствами дуэли и
гибели Пушкина, которые обсуждаются литературоведами,
историками, медиками, вероятно, так и
останутся гипотезами. Однако право на
существование имеют гипотезы и первого,
и второго рода. Сами по себе флюктуирующие
гипотезы (а, следовательно, и конфирмационные
процедуры) есть показатель динамики познания,
вечного движения человеческой мысли.
Поскольку гипотеза всегда представлена
суждением или группой суждений,
процедура установления ее истинности
по своей структуре в принципе
должна быть во многом аналогична
операции доказывания как таковой со всеми
присущими последней особенностями. Она
должна содержать аргументы, демонстративные
выводные схемы, подчиняться правилам
доказательства. Что касается тезиса как
объекта доказывания, то им становится
сама гипотеза; здесь реализуется та отмеченная
ранее возможность, когда hipothesis
(«подтезис») трансформируется в thesis.
Специфика доказательства именно гипотезы
(в отличие от доказательства вообще) выявляется
лишь тогда, когда эта процедура рассмат-.
ривается в связи с возникновением и развитием
гипотезы, т.е. как бы ретроспективно проецируется
на предыдущие этапы ее разработки. Иными
словами, доказательство здесь понимается
не просто как автономная операция по
выведению тезиса из аргументов, а как
своего рода операция с предысторией,
как операция, осуществляя которую постоянно
соотносят thesis с тем этапом познавательного
процесса, когда он представлял собой
hipothesis. С этой точки зрения могут быть
выделены два основных способа трансформации
гипотезы в достоверное (доказанное) знание,
которые условно можно назвать эмпирическим
и теоретическим
Эмпирическое доказательство гипотезы
связано с тем, что ее разработка
на предыдущих этапах (выдвижение,
развитие) позволяет осуществить непосредственную
проверку путем восприятия соответствующего
факта, события, процесса. Классическим
примером такого доказательства гипотезы
является открытие планеты Нептун. На
основании наблюдений за траекторией
Урана (для объяснения непонятных ускорений
в его движении) было выдвинуто предположение
о существовании неизвестной планеты.
Почти одновременно и независимо друг
от друга Д. Адаме и У. Леверье произвели
расчеты, подтвердившие эту гипотезу и
позволившие астроному И. Галле в 1846 г.
зафиксировать на небесном" своде планету,
названную Нептуном. Связь эмпирического
доказательства (факта существования
планеты) с историей разработки гипотезы
здесь очевидна: именно ее развитие определило
направление поиска, обусловило производство
точных расчетов. Аналогично были доказаны
многие литературоведческие, исторические,
искусствоведческие гипотезы, разработка
которых на определенном этапе привела
к обнаружению соответствующих объектов
— рукописей, произведений искусства,
предметов материальной культуры и других
реалий.