Творческая судьба поэта Катулла

Среди крупных произведений Катулла особенно интересен "Аттис", поэтический рассказ о юноше, покинувшем во внутренней неудовлетворенности устоявшуюся жизнь в родном краю и приехавшем за море, чтобы сделаться жрецом богини Кибелы. В священном неистовстве он оскопляет себя, а потом горько сожалеет о совершенном. Однако богиня насылает на него своего льва, который гонит Аттиса в лесную чащу, и там несчастный навек остается служителем Кибелы.

Образ Аттиса, жреца Кибелы, толковали  по-разному. В Аттисе видели прообраз самого поэта, томящегося в любовных сетях Лесбии и не имеющего силы эти сети разорвать, указывали на увлеченность Катулла темной мистикой восточного культа и даже находили в поэме отзвуки революционного движения масс, призванного всколыхнуть Рим.  

При частичной  допустимости каждого из этих толкований следует заметить, что в Аттисе Катулла заложены все те же основные принципы художественного строения образа, характерные и для малых его произведений, и для произведений лиро-эпического цикла. Герой не приемлет общества, уходит от него, чтобы обрести или создать новый для себя мир. Но мир этот рушится, к прошлому возврата нет, новое не радует. Поэма завершается словами надежды, поданными как заклятие:

О богиня! О Кивева, диндименских гор  госпожа!

Пусть пребуду в отдалении  от твоих чудовищных тайн!

Пусть другой пленит твой ужас! твой соблазн  безумит других!

(перевод  А.Пиотровского) 

 

 

 

 

 

 

 

Темы лирики Катулла

 

Одна из важнейших тем лирики Катулла – любовная. Любовь - один из основных мотивов поэзии Катулла. В предшествующей римской литературе чувство любви рассматривалось  как страсть, противостоящая гражданским  добродетелям и вредная обществу, или как долг, привычка супружества. Для героев Катулла любовь означает слияние гражданских устремлений с велением сердца, жизнь для другого человека и в другом. Радость чувственной любви присутствует во всей лирике Катулла, однако любовь, к которой стремится его лирический герой,- это идеальная любовь, совмещающая чувственные радости и близость духовного общения, верность, нежность и долг.

Открытие духовной любви — величайшее новшество и своеобразие Катулла, выделяющее его из всей античной поэзии и роднящее с поэзией Нового времени: в античности он не имел ни предшественников, ни последователей. Сам язык его  стихотворений показывает, с каким  трудом рождалось это новое понятие. Античная лексика его не знала: поэт Нового времени обозначил бы физическую любовь словом «желать», а духовную — словом «любить», античный поэт обозначил  физическую любовь словом «любить», а  для духовной не имел слова, и Катулл мучительно ищет его в сложных  перифразах: «союз святой дружбы», «желать  добра», «любить, как отец детей».  

Свою  любовь герой осознает как подвиг (LXXVI), который ему, "добропорядочному мужу", идеальному гражданину своего общества, надлежит совершить на жизненном пути, получая в награду "милость" (LXXVI) любимой и хвалу друзей. Верная, постоянная любовь для героев Катулла - залог прочности бытия, и потому счастье взаимной любви воспринимается как вершина мыслимого блаженства (CVII, 7-8): Это прежде всего стихи о любви к Лесбии. Под этим псевдонимом, напоминающем читателю о греческой поэтессе Сапфо, скрывалась патрицианка, жена сенатора, умная и красивая, не чуждая любовных интриг и политики, сестра знаменитого народного трибуна, Клодия. Стихи, обращенные к Клодии, можно было бы объединить в отдельный сборник, однако в книге Катулла они расположены вперемежку с остальными, без определенного порядка. Псевдоним любимой Катулла не случайно напоминает нам о Сапфо. Действительно, цикл открывается переводом знаменитого стихотворения Сапфо, в котором изображены элементы любовного безумия. Чувства Сапфо при виде любимой, выходящей замуж, Катулл переносит на свои ощущения при виде Клодии.

Кто из людей счастливей меня?

Чего  еще мог бы Я  пожелать на земле? Сердце полно до краев!

(перевод  И.В.Шталь)

а утрата ее означает жизненный крах. Любовная измена здесь становится событием, потрясающим до основания всю  систему жизненных ценностей. В  таком контексте сама любовь приобретает  новое качество — возвышенно-духовное. Разрыв с любимой, изменившей и изменившейся, прощание с ней рождают в сердце поэта слова, изумительные в сплетении  отчаяния, резкой грубости, боли, нежности, щемящей грусти (XI, 1-4, 13-24):

Фурий ласковый и Аврелий  верный!

Вы - друзья Катуллу, хотя бы к Инду

Я ушел, где море бросает  волны 

На  берег гулкий.

Все, что рок пошлет, пережить со мною

Вы  готовы. Что же, передайте  милой 

На  прощанье слов от меня немного,

Злых  и последних.

...........

Только  о моей пусть любви  забудет!

По  ее вине иссушилось сердце,

Как степной цветок, проходящим плугом

Тронутый  насмерть.

(перевод  И.В.Шталь)

Теряя свою Лесбию, поэт переживает состояние, которое назвал "душой на распутье" или "раздвоением души" (mens diducta), раздвоение понятия любви и лежит в основе душевной трагедии Катулла: оно объясняет и его знаменитую антитезу (LXXXV):

Да! Ненавижу и все  же люблю. Как возможно, ты спросишь?

Не  объясню я, но так  чувствую, смертно  томясь.

(перевод  И.В.Шталь)

"Раздвоение  души" - это горечь утраты идеала  и тоска от сознания того, что  жить без утраченного невозможно, и бессилие, неумение вернуть потерянное. "Раздвоение души" в поэзии Катулла - состояние человека, лишившегося большой любви и вместе с ней смысла жизни.

Сверхмерность чувства героя присутствует в  большинстве стихотворений любовного  цикла, рождая ощущение внутреннего  надрыва, иллюзорности, непрочности мира и бытия (CIV):

Как, неужели ты веришь, чтоб мог я позорящим  словом

Ту  оскорбить, что милей  жизни и глаз для  меня?

Нет, не могу! Если б мог, не любил так проклято и страшно...

(перевод  И.В.Шталь)

Усложнение  любовной топики по-разному раскрывается на разных ступенях стихотворства Катулла. В полиметрах тема любви звучит проще и непосредственней всего: в основе стихотворения обычно лежит один мотив, который и развертывается постепенно все более гиперболически (VII):

Обращаясь к любимой, Катулл постоянно  отражает свое преклонение и молчание пред ее красотой и величием. Слова  здесь бессильны.

Сладостный твой смех; у  меня, бедняги,

Лесбия, он все отнимает чувства:

Вижу лишь тебя – пропадает  сразу

Голос мой звонкий. (пер. Ошерова)

И все же в любимой Катулл находит  так же друга:

Пусть проживем мы в веселье  спокойные, долгие годы,

Дружбы взаимной союз ненарушимо храня. (Перевод А. Пиотровского)

И тут же снова противоречит сам себе:

Другом тебе я не буду, хоть стала б ты скромною снова,

Но разлюбить не могу, будь хоть преступницей ты!

Такие противоречивые чувства вызывает в авторе любовь к женщине, к родному  краю, но все же она несет в  себе благо, она учит людей мыслить, а не жить бездумно, бездушно. Она  дарит наслаждение, успокоение:

Как сладостно, тревоги  и труды сбросив,

Заботы позабывши, отдохнуть  всем телом,

Усталым от скитаний, и  к родным ларам

Вернуться и в постели  задремать милой!

Понятие дружбы расценивалось во времена  Катулла не как межличностные  отношения, взаимопонимание, взаимовыручка, а как добропорядочность человека, его ответственность перед обществом, личная приязнь здесь не совсем исключалась, но не была основой дружбы. Катулл же открывает иное видение значения дружбы. Он рассматривает ее, как  одну из важнейших жизненных опор. Друг для него почти равнозначен  брату. Катулл с таким же нетерпение ждет встречи с другом, как с  любимой:

Друг Лициний! Вчера, в  часы досуга<…>

Превосходно и весело играли<…>

И ушел я, твоим, Лициний, блеском 

И твоим остроумием зажженный<…>

Словно пъяный ворочался  в постели,

Поджидая желанного  рассвета,

Чтоб с тобой говорить, побыть с тобою...

(Перевод А. Пиотровского)

По понятиям поэта друг должен поддерживать всегда советом, и в трудную минуту Катулл ждет от друга взаимопомощи и поддержки.

Плохо стало Катуллу, Корнифиций <…>

Но утешил ли ты его хоть словом?

А ведь это легко, пустое дело!

Я сержусь на тебя... Ну где  же дружба?

Но я все-таки жду  хоть два словечка,

Пусть хоть грустных, как  слезы Симонида.

(Перевод С. Шервинского) 

Дружба придает герою силы и  уверенность в себе, а измена в  дружбе воспринимается сходно с изменой  в любви, как великое зло, такие  раны оставляют на сердце героя вечные шрамы.

…Неблагодарность царит, и добро не приносит сторицы,

Только докуку оно с  горькой обидой родит.

Так и со мною. Врагом моим злейшим и самым жестоким

Тот оказался, кому другом и братом я был.

Традиционно в Риме во времена Катулла  поэзия не считалась деятельностью, полезной или значимой для общества, Катулл же рассматривает слово «поэт», как своего рода государственная  должность, хотя внешней стороной жизни  поэта рисует развлечения, общение  с друзьями, поэтические игры.

…Вчера, в часы досуга,

Мы табличками долго  забавлялись.

Превосходно и весело играли.

Мы писали стихи поочередно.

Подбирали размеры и  меняли.

Пили, шуткой на шутку отвечали<…>

(Пер. А. Пиотровского)

 Внутри же поэта постоянно  растет герой, который своими   творениями совершает великий  подвиг во имя общества, и здесь  он с ним уже неразделим. Он стремится к столице всей душой, чтоб как-то помочь своему народу, чтоб дождаться часа, когда его слово будет необходимо, когда он сможет высказать свой «подвиг»:

…Эй, Катулл, покидай поля фригийцев!

Кинь Никеи полуденные пашни!

Мы к азийским летим  столицам славным!

О, как сердце пьянит желание  странствий!<…>

Поэзия Катулла действительно  обладает силой. Даже Цезарь признал, что  опозорен на веки стихами Катулла  о Мамурре. Однако позднее Цезарь сам сближается с Катуллом, понимая  силу и истинность его воззрений. Резкие насмешки, направленные на определенные лица, сам Катулл называет ямбами. Они  написаны на манер древних ямбографов.

Красота, женская красота – особенная  тема лирики Катулла. Он не видит разрозненной красоты, для него она не выражается в частичке, руках или глазах –  она в целостности. Лесбия олицетворяет для него красоту – она красива  своим умом, свои обликом, своим поведением («…красива Лесбия, которая так  прекрасна в целом, что одна похитила у всех все прелести»), а, например, «Квинтия для многих -  красива», а для Катулла - «бела, высока, стройна». По частям она хороша, но Катулл говорит, что в целом она не красива. А «ведь нисколько привлекательности, ни крошки соли в этом огромном теле».

Как я уже говорила, пред красотой бессильны слова Катулла, как  он сам замечает:

 Вижу лишь тебя  – пропадает сразу

Голос мой звонкий. (пер. Ошерова)

Впервые идеал красоты включает в себя «привлекательность», «утонченность», «изящество».

 

 

 

Жанры лирики Катулла

 

В общем, произведения Катулла делятся  на три части по жанровому разнообразию:

1. Большие произведения в «ученом» стиле.
2. Мелкие стихотворения, шутки, среди которых выделяются:

А) Написанные в элегическом дистихе (эпиграммы, элегии),

Б) Полиметры (преобладающее место среди полиметров занимает одиннадцатисложник или «фалекиев стих»):

Будем жить и любить, моя  подруга…

Большие произведения в ученом стиле  относятся к поэзии александрийского стиля. К ним относятся переводы (перевод элегии Каллимаха «Локон Береники»),  стихотворение «Аттис», написанное в «азианском» стиле  и «галлиамбическим» размером. Самым  значительным произведением Катулла  в стиле высокого пафоса является эпиллий «свадьба Пелея и Фетиды», композицию которого можно назвать  рамочной, т.е. внутрь одной темы темы вставляется другая и т.д.

Эпиталамии (свадебные гимны) сочетают в себе «ученый» стиль и приемы фольклорной песни. Один из них является как бы сценарием свадьбы, а второй представляет из себя состязание двух хоров девушек.

Эпиграммы величиной в один дистих, непереводимые в своей сжатой выразительности, и как правило  резюмируют тему разлада чувств.

Эпиграммы, в которых в центре внимания насмешка, направленная на определенное лицо, как правило написаны ямбом  на манер древних ямбографов.

В эпиграммах моменты «непосредственного»  стиля ослаблены, преобладает логическая композиция, «движение мысли к  ритмическому строю элегического дистиха».