Автор работы: Пользователь скрыл имя, 16 Декабря 2014 в 19:34, контрольная работа
На протяжении всего существования человечества людей интересовал мир, находящийся за гранью всех их пяти чувств, мир за гранью реальности. Люди икали его, пытались увидеть, понять. Мир неизведанных тайн и загадок, не смотря на пугающую неизвестность, манил к себе.
Чаще всего практиковалась запись снов, о чем писал и сам Бретон: «В 1919 году мое внимание привлекли фразы..., которые в полном одиночестве, при приближении сна, становились доступными для сознания...». В «небывалых комбинациях бывалых впечатлений» сюрреалистов привлекала именно «небывалость», отсутствие привычных логических связей. По той же причине ими проявлялся повышенный интерес к различным психическим нарушениям. Одно из многих свидетельств особого интереса сюрреалистов к патологии — произведение Бретона и Элюара «Непорочное зачатие» («L'immaculee conception», 1930). Это полутеоретическое произведение, откровенно экспериментальная проза, «лаборатория» сюрреалистических опытов. Намеренность и обдуманность здесь не скрыты: авторы, напротив, предупреждают читателя, что, будучи людьми нормальными, сознательно, не посягая на «равновесие разума», предлагают варианты болезненного состояния. Предложены всего-навсего «симуляции», а «симуляции» похожи на изображение, воспроизведение, они, следовательно, не являются всемогущим принципом письма, особой литературной техникой. Таким образом, в задаче «Непорочного зачатия» таится отступление от сюрреалистического догмата, таится уступка «традиционному» пониманию задач искусства.
Далее следуют «попытки симуляции» дебильности, маниакальности, общего паралича и т. д. Сюрреалистичны здесь темы, то значение, которое придается болезненному состоянию, патологии, извращениям, состоянию, при котором бессилен разум. Сюрреалистична пронизывающая «потоки сознания» одержимость, как правило, эротически окрашенная. От подобных экспериментов сюрреалисты – вполне логично – переходили и к употреблению наркотиков. Некоторым из них подобные «эксперименты» в итоге стоили жизни, как, например, Роже Жильбер-Леконту.
Нельзя не заметить, что идеи сюрреализма во многом созвучны идеям их современников-оккультистов, в частности – идеям Алистера Кроули (который, в свою очередь, с одобрением высказывался о сюрреализме).Сам Бретон зачастую искал вдохновения в алхимии и сатанизме, его современник Рене Домаль самостоятельно изучил санскрит и вновь открыл индийскую эстетику; более того, он был убежден, что в Гурджиеве, загадочном кавказском «Учителе», он нашел давнюю, изначальную традицию, давно забытую на Западе. Вполне близки сюрреализму и многие высказывания уже упоминавшихся авторов «Утра магов», один из которых – Повель – даже числил Бретона среди своих друзей. И это не должно удивлять. Выводя творчество за пределы рационального мышления, сюрреалисты стремились к эстетике хаоса. Но на практике это оборачивалось эстетическим хаосом. «Сверхреальность» неизбежно оказывалась Варпом1, и это неудивительно, ведь в своем творчестве сюрреалисты отказывались от разума, а сон разума, как известно, порождает чудовищ. И зачастую эстетические приемы сюрреализма и становились такими чудовищами.
Федерико Гарсиа Лорка родился 5 июня 1898 года в андалузском селении Фуэнте-Вакерос недалеко от Гранады. "Мое детство - это село и поле. Пастухи, небо, безлюдье", - и отблеском этого детства освещена вся его недолгая жизнь. Детство - в доверчивости, беззащитности и неполном неумении вести практические дела, в покоряющей естественности и в фантастических выдумках, о которых до сих пор вспоминают друзья. Но даже от самых близких людей ускользало что-то прятавшееся за этой открытостью, не вместившееся ни в слова, ни в поступки. При всей искренности Лорка был скрытен, и редко о ком мы знаем так мало, как о нем. Он привычно берег от чужого взгляда свою боль и сомнения и берег других, боясь ранить их словом, которое могло бы оказаться созвучным их боли: "Быть радостным - необходимость и долг. И это я говорю тебе сейчас, когда мне очень тяжело. Но даже если никогда не кончится душевный разлад, если вечно будут мучить меня любовь, люди, устройство мира, я ни за что не откажусь от моего закона - радости". И еще: "Самая печальная радость - быть поэтом. Все остальное не в счет. Даже смерть".
Связь Лорки с тем, что он называл романтизмом была сложна и плодотворна. В творчестве Лорки сюрреалистические элементы появляются в сложном сочетании с фольклорными, и, входя в цельную поэтическую систему, те и другие взаимно видоизменяются. Лорка был самостоятелен по отношению к сюрреалистическому движению, а о его расхождении с теоретическими построениями сюрреализма свидетельствуют лекция "Воображение, вдохновение и бегство" {В испанском названии лекции "Imaginacion, inspirasion, evasion" слово "evasion" означает не только "бегство", но и "освобождение".} и письма к каталонскому критику С. Гашу. В противовес полному отсутствию логических связей, характерному для сюрреализма, Лорка подчеркивает строгую поэтическую логику своих произведений. Предлагаемые же сюрреалистами способы интуитивного познания и освобождения от реального мира кажутся ему лишь несколькими из многих и далеко не главными. Для Лорки они слишком умозрительны, легки, похожи на игру. Принять правила этой игры ему мешает традиция испанской культуры, "страны, открытой смерти", трагические интонации ее фольклора, гротеск Гойи и Кеведо, ритуал корриды. Для Лорки сюрреалистический сон - не более чем попытка защитить себя от трагедии мира, бегство, но не освобождение. И бегство заранее обреченное: "Испания - страна резких очертаний. И тот, кто бросается в море сна, споткнется о лезвие варварской навахи". Лоркианский путь бегства-освобождения - это дуэнде, гений, дух или демон, на краю пропасти открывающий истину. Дуэнде не уводит от мира, но раскрывает его трагическую сущность, не сглаживает, но обостряет противоречия. И здесь обнаруживается еще одно важнейшее различие между сюрреализмом и поэтикой Лорки. В поисках надреальности сюрреализм снимает издревле существующие противопоставления, многие из них сняты также и у Лорки, но одно остается у него неизменным - человечность, не смешивающая добро и зло. Пафос неистового разрушения вечных истин ему всегда был чужд, а то, что сюрреализму служило для новых канонов (например, для отождествления добра и зла), у Лорки становится вне зависимости от канонов вообще словом о поруганной человечности; это особенно ясно в его книгах американского периода.
Заключение.
Подводя итоги, нам хотелось бы сказать, что сюрреализм занимает в русле авангарда особое место. Именно ему было суждено оказать самое сильное влияние на все искусство XX века, именно он пошел дальше других авангардных школ в сопоставлении казалось бы несопоставимого, в соединении разнородных качеств, сближении принципиально чуждого.
Именно сюрреализм, по сути, первым в полный голос заговорил о значимости мира подсознания, столь же непознаваемого, как и внешний мир, но еще более привлекательного, чарующе-загадочного. И если, согласно сюрреалистическим манифестам, иррациональное ценно само по себе, то в художественной практике тонко прочерчивались переходы от иррационального к рациональному, намечались моменты познания скрытых закономерностей мира с помощью механизма интуиции.
Может быть, многие не согласятся с нами в том аспекте, что, не смотря на всю свою неординарность и эпатажность, сюрреализм по своей сути является очень глубоким искусством. Как правило, бытует мнение, что данная школа представляет собой некий абсурд или вообще не является искусством в принципе, что художники, будучи неспособными сотворить нечто действительно масштабное и феноменальное, начинают рисовать все, что придет им в голову, а манифест сюрреализма, провозгласивший эру нового искусства – лишь прикрытие их абсолютной бесталантности.
В противовес этому мнению, мы можем привести тот факт, что практически все наиболее известные последователи данного течения окончили высшие учебные заведения, а, следовательно, обладали и всеми принципами правильного построения произведения. Кроме того, еще П. Сезанн заметил: «если невидимые энергии – физические и духовные – важнее неподвижной натуры, значит, живописец, в принципе, может писать не только красками, но чем угодно и как угодно»1. И в данном аспекте мы с ним абсолютно согласны. На наш взгляд, при оценке данного направления следует обязательно учитывать и исторические события, сопутствовавшие развитию данного течения. Ведь не случайно пик творчества сюрреалистов приходится на начало 20-х – конец 30-х годов – период между двумя войнами, а уже после Второй Мировой войны хотя и продолжает свое существование, все же идет на спад. Ведь не случайно все мастера хором в своих воспоминаниях пишут о войне, и даже Бретон говорит, что «Сюрреализм может быть исторически понят лишь в соответствии с войной, с которой он начинается, и к которой возвращается» Лично на наш взгляд, творчество сюрреалистов честно занимает свое место в истории мирового искусства не просто как хронологический период, а как искусство, подарившее миру особое творчество и уникальных мастеров. И именно поэтому в наше время, когда парапсихологические явления введены в сферу науки и начинают получать объяснение, роль новаторских решений сюрреализма предстает особенно отчетливо. По существу, все последующее развитие зарубежного искусства учитывало именно опыт сюрреализма: ошеломляющая метафора ставшая эмблемой этого направления, свободная дерзкая ассоциативность и были в основном восприняты мировым искусством и последующими поколениями.