Символика сна в произведениях А. С. Пушкина

- 2 -

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

УЗБЕКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ МИРОВЫХ ЯЗЫКОВ

Кафедра русской и

зарубежной литературы

Курсовая Работа

СИМВОЛИКА СНА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. С. ПУШКИНА

Выполнил: студент, 3 курс, РФ-31

Горшкова К. Ю.

Ташкент – 2012

Оглавление

Введение                                                                                                  

Глава 1. Сон как художественный прием в аспекте современного литературоведения

1.1.           Сон как отражение психологического состояния человека

1.2.           Сновидение как универсальный механизм функционирования текста в художественной литературе

Выводы

Глава  2.  Сон как символическая действительность в произведениях А. С. Пушкина

2.1.           Символическая функция сна в художественной системе А. С. Пушкина

2.1.1.     Двойственная структура сна Марьи Гавриловны в повести «Метель»

2.1.2.     Сон Руслана («Руслан и Людмила») как синтез прошлого и будущего в судьбе героя

2.2.           Особенности символико-смыслового комплекса «сон» в произведениях А. С. Пушкина

2.2.1.     Сновидение Петра Гринева («Капитанская дочка») как сюжетообразующий фактор

2.2.2.     Сновидение Григория («Борис Годунов») как форма отражения измененного состояния сознания

2.2.3.     Слова - символы в контексте сна Татьяны («Евгений Онегин») как многозначная семантическая структура

Выводы

Заключение                                                                                               

Список использованной литературы                                                       

Введение

Традиционно сон в литературе – способ художественно-психологического анализа, путь к постижению сокровенного в человеке или мотивировка фантастического поворота событий. Особенный интерес при описании сна в художественном произведении  вызывают символы, которые  рассказывают  об истинном состоянии  души героя не только в настоящем, но и в будущем.

Сны  как  особая действительность, по-своему  закономерная,  со  своей  последовательностью,  но  вне  дневной бодрственной  логичности,  впервые  появляются у А. С. Пушкина. В своих произведениях А. С. Пушкин посредством большого количества слов - символов использует сны героев как средство их характеристики, как композиционную вставку, как «пророчество», как отражение потаенных желаний героев и потоков их душевной жизни, как отражение их взглядов на мир.

Актуальность курсового исследования обусловлена дискуссионностью семиотических проблем и попыткой самостоятельного декодирования символики сна в творчестве А. С. Пушкина.

Новизна исследования обусловлена его актуальностью, предметом и объектом. В курсовой работе обобщаются существующие исследования по проблеме, декодируются ключевые слова-символы в контексте сна в произведениях писателя.

Основная цель работы – анализ семиотики сна в произведениях А. С. Пушкина.

Достижение главной цели осуществляется путем решения следующих научно-исследовательских задач:

1. Рассмотреть понятие «сон» как художественный прием в аспекте современного литературоведения;

2. Описать понятие «сон» как отражение психологического состояния человека;

3. Проанализировать сновидение как универсальный механизм функционирования текста в художественной литературе;

4.  Исследовать понятие «сон» как символическую действительность в произведениях А. С. Пушкина;

5.  Раскрыть символическую функцию сна в художественной системе писателя;

6.  Исследовать особенности символико-смыслового комплекса «сон» в произведениях автора.

Объектом исследования является семиотика сна в произведениях А. С. Пушкина.

Предметом исследования являются ключевые слова-символы, организующие пространство и сюжет сна в произведениях писателя.

В качестве рабочей гипотезы выдвигается положение о том, что символика сновидений в творчестве А. С. Пушкина рассматривается в системе тематического среза «сон в русской художественной картине мира».

Исходя из этого, на защиту выносится ряд  научных положений:

1. Через символы, порождающие сюжет сна, А. С. Пушкин создавал сложную, неоднозначно - символическую, модель мира.

2. Наиболее ярко идейно - философская концепция сна А. С. Пушкина раскрывается через сновидения главных героев его произведений.

Методология исследования. В работе используются принципы аналитического, структурно-семантического анализа, макро-  и  микроанализ.

Методологической и теоретической основой курсового исследования являются труды М. О. Гершензона, Ю. М. Лотмана, А. Ф. Лосева, А. А. Афанасьева,  А. А. Потебни, Н. Д. Арутюновой.

Теоретическая значимость данной работы заключена в раскрытии символики сновидений в произведениях А. С. Пушкина.

Практическая значимость определяется возможностью дальнейшего использования данного научного исследования при изучении сновидений в произведениях русской литературы.

Структура и содержание курсового исследования обусловлены целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух основных глав, заключения и списка использованной литературы. Объем работы – 30 страниц.

ГЛАВА 1.

СОН  КАК  ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРИЕМ В АСПЕКТЕ СОВРЕМЕННОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ

Писатель А. М. Ремизов в книге «Огонь вещей. Сны и предсонье» рассмотрел сновидения в русской литературе, начиная с А. С. Пушкина. Он называет сны  в литературе «снами в рассказах» и дает интересные характеристики «сонному дару» русских писателей, отмечая, что «большим искусством описания снов владел Л. Толстой, подмечавший закон «беззакония снов», «То же большое искусство у Пушкина...»[1]. 

Наибольший интерес при описании сна в художественном произведении  вызывают символы, которые  рассказывают  об истинном состоянии   души героя не только в настоящем, но и в будущем. Большинство символов корнями восходят к языческой символике народа и часто встречаются в произведениях устного народного творчества.

Об особом значении снов в произведениях русской классики – А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, И. А. Гончарова, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого – критиками и литературоведами написано очень много. Например, М. О. Гершензон, размышляя о снах героев А. С. Пушкина, приходит к выводу: «Он понимал сон, очевидно, как внутреннее видение души… в нем скрыто пророчество мудрое и верное, потому что основанное на тончайших показателях чувств».[2] Как отмечает в одной из своих статей Ю. М. Лотман, в снах проявляется скрытая в таинственных глубинах, но мощная власть, управляющая человеком. Причем власть эта говорит с человеком на языке, понимание которого принципиально требует присутствия переводчика.[3]

1. 1. Сон как отражение психологического состояния человека

И не иначе наш дух, когда

сном распростёрты все члены,

Бодрствует, как потому, что его

в это время тревожат

Призраки те же, что ум, когда

бодрствуем мы, возбуждают.[4]

Лукреций

Сон – это специфическое состояние нервной системы человеческого организма с характерными особенностями и циклами мозговой деятельности. Гиппократ говорил, что сон есть продолжение бодрствования и духовные способности человека во время сна действуют с такой же, если не с большей силой, чем во время бодрствования. Он утверждал, что во время сна духи переносят человека повсюду, куда могло бы перенестись тело, если бы оно бодрствовало и соприкасалось со всем, с чем могло соприкасаться.[5] 

Сон со сновидениями – это особое состояние организма, при котором мозг столь же интенсивно работает, как и при бодрствовании, только эта работа иначе организована и гораздо более засекречена природой. В. И. Даль объясняет сновидение как «видение во сне, сон в лицах, в действии, грезы, бред, игра воображения во сне»[6]. 

Сновидения являются индикатором психологического состояния человека. Сон – это сфера духа, которая имеет собственную логику и выражается бессвязным языком подсознания. Это язык образов, слов, ситуаций, поступков повседневной жизни. Но подсознание отбирает среди них лишь те, что наиболее соответствуют душевному настрою человека. Материал сна, хотя и выраженный, на первый взгляд, вне всякой логической последовательности, все же дает некий ключ к расшифровке: это архетипы (прообразы, структурные элементы «коллективного бессознательного» (К. Г. Юнг) – образы героя, гиганта, святого, колдуньи, матери, отца, Бога и т. д.) и символы, связанные с личной жизнью человека, позволяющие истолковать сновидение.

По мнению психоаналитика К. С. Гюльазизовой, сны построены по законам драматургии и включают в себя несколько компонентов. Схематично это выглядит следующим образом: исходное событие, имеющее место в реальной жизни либо накануне, либо когда-то  давно, - главное событие, которое в корне способно изменить логику сна, - финал – сверхзадача (для чего сон приснился).[7]

Многие ученые, занимающиеся проблемой сна, выделяют три вида сновидений: субъективные, физические, духовные. Они имеют связь с прошлым и настоящим, а также с будущим и, естественно, прошлое оказывает на сны свое влияние.

Субъективный вид сновидений содержит элемент предостережения, но подлинное значение заключается в виде символов либо аллегории. Они обусловлены мысленными образами прошлого, которые возникают случайно в сознании спящего.

Что касается физических снов, то они, как правило, порождаются беспокойным бодрствующим сознанием. По этой причине такие сны не стоит глубоко анализировать.

Духовные сны порождаются высшим «я», которое проникает в душу, отражает приближающиеся события.  Через высшее «я» человек достигает бесконечности. Низшее «я» вовлекает нас в водоворот материального.

Архиепископ Иоанн Шаховской в книге «О сновидениях. Как христианин должен относиться к сновидениям» пишет: «Нередко случается во сне находить разрешение научных, философских и других задач, не разрешенных днем, вспоминать о событиях и лицах, давно забытых, получать сведения о вещах затерянных; еще поразительнее, хотя и реже, сны с предсказанием, прямым или символическим (под покровом образов), будущего, каковы: грозящая спящему или знакомым ему лицам опасность, болезнь, смерть, а также (очень редко) особенно поразительные сны с живым изображением отдаленного будущего всей судьбы человека в подробностях».[8]

Изучение механизмов сна и природы сновидений дает в руки исследователей  ключ к познанию законов работы духовной жизни человека[9].

Ускользающая реальность сновидений, которую стремится удержать сознание проснувшегося, в искусстве слова настоящего писателя обретает филигранную воплощенность.  

1. 2. Сновидение как универсальный механизм функционирования текста в художественной литературе

Как океан объемлет шар земной,

Земная жизнь кругом объята снами;

Настанет ночь — и звучными волнами

     Стихия бьет о берег свой.[10]

Ф. И. Тютчев

Интерес к снам характерен для всех эпох человеческой культуры. Наука открыла связь снов с мифами, а также универсальный характер ряда образов и символов, что в свою очередь было подхвачено литературой, особенно романтизмом. Романтики считали, что сны играют решающую роль в творческом процессе. Большой интерес к снам был у символистов. Сны – одна из самых привлекательных сфер человеческого духа для писателей и поэтов.

Чтобы в этом убедиться, достаточно привести произведения, в названиях которых присутствует само слово «сон»: «Сон в летнюю ночь» В. Шекспира, «Жизнь есть сон» П. Кальдерона, «Сон смешного человека» Ф. М. Достоевского. Особенно сны привлекают поэтов: два «Сна» у М. Ю. Лермонтова, «Сон», «Сновидение» у А. С. Пушкина, «Сон на море» Ф. И. Тютчева, «Сон», «Сны раздумий небывалых» А. А. Блока, «Сон и жизнь» Г. Гейне, «Сон» Д. Байрона и т. д.

Рассмотрим, какую функцию выполняет сон в произведениях разных прозаических жанров на примере наиболее известных произведений русских писателей.

Сон в художественном произведении может служить тем же целям, что и «эзопов язык», являясь как бы аллегорией, иносказанием. Как правило, таким снам присуще логическое построение, дидактичность, т.е. нравоучение, поучение. Например, сон из «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева (глава «Спасская Полесть»). Сон у А. Н. Радищева имеет аллегорический характер, служит не только целям разоблачения, но и призыва, нравоучения. Это способ, средство выражения идеи и ничего общего не имеет с каким-либо подобием реального сна, настолько он объемен, логичен и детален.

Близки к этому сну и сны Веры Павловны из романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Знаменитый четвертый сон представляет собой утопию. Здесь подробно говорится обо всех сферах устройства общества, о труде, отдыхе, науке, искусстве. Главная тема – равенство, свобода людей, всеобщее благоденствие. Как и у А. Н. Радищева, сон в романе Н. Г. Чернышевского рационалистичен, выстроен по логическим законам и также заканчивается призывом. «Будущее светло и прекрасно. Любите его, стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его...»[11] - восклицает Н. Г. Чернышевский.

Другого рода утопия в романе И. А. Гончарова «Обломов». Это глава «Сон Обломова», имеющая самостоятельное значение. Н. А. Добролюбов в образе Обломова увидел прежде всего социально-типическое содержание и поэтому ключом к этому образу считал главу «Сон Обломова». Действительно, образ Обломовки из сна героя дает богатейший материал для понимания социальной и нравственно-психологической сущности Обломова как типа. «Сон» героя не совсем похож на сновидение. Это достаточно стройная, логичная, с обилием подробностей картина жизни Обломовки. Скорее всего, это не собственно сон, с характерными для него алогичностью и эмоциональной взволнованностью, а условный сон. Задача этой главы романа, как отмечал В. И. Кулешов, дать «предварительную историю, важное сообщение о детстве героя... Читатель получает важные сведения, благодаря какому воспитанию герой романа сделался лежебокой... получает возможность осознать, где и в чем именно эта жизнь «обломилась».[12]

Другой характер имеют сны в пьесе А. Н. Островского «Гроза». Здесь нет никакой «выстроенности», заданности. Это сны, раскрывающие внутренний мир героини. Они неопределенные, смутные, волнующие. Сны Катерины психологически оправданы, они отражают ее внутреннее состояние, изменение ее души под влиянием любви, ее неспособность бороться с «грехом». Сон ее и предчувствие: «Точно я стою над пропастью, и меня кто-то туда толкает, и удержаться мне не за что».[13]

Сон героя, введенный в повествование, – излюбленный  композиционный  прием А. С. Пушкина. Знаменательный, «пророческий»  сон  видит  Гринев  в «Капитанской  дочке». Сон,  предвосхищающий  будущие  события,  посещает  и  Татьяну  Ларину  в  романе «Евгений Онегин». Можно заметить, что сон Татьяны из «Евгения Онегина» близок к сну Софьи из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», даже лексика и тональность в чем-то совпадают: «... рев, хохот, свист чудовищ...».[14] Однако Софья у А. С. Грибоедова придумывает этот сон, его не было в действительности. Сон Татьяны не просто предваряет будущие события. Этот эпизод смещает в романе сюжетные акценты: с  отношений Онегина и Татьяны внимание читателя переключается на  отношения Онегина и Ленского. Сон Татьяны открывает ее внутренний мир, сущность ее натуры.

Теперь обратимся к сновидению другого рода, сну - предупреждению. Речь пойдет о снах - видениях больного Раскольникова на каторге, которые представляют собой антиутопию, ибо всякая антиутопия – предупреждение. «Все и всё погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видел этих людей, никто не слыхал их слова и голоса»[15].

Каторжные сны Раскольникова – это не только самоотрицание его теории; не только обнаружения чувства личной вины за все состояние мировой жизни. В снах отчетливо просматриваются контуры новой, трагической концепции всемирной истории – концепции исторического развития через всеобщую катастрофу. Б. Н. Тихомиров в своей статье «К осмыслению глубинной перспективы романа «Преступление и наказание» считает исключительно важным, что мотив «всемирной катастрофы» и мотив «избранных», спасающих «род людей» сведены вместе, сосуществуют в единой картине сновидений героя: готовность признать себя виновным за ход мировой жизни и готовность к спасительному подвигу самоочищения зарождаются в душе Раскольникова синхронно. Само осуждение оказывается спасительным для героя только на путях обретения нового смысла жизни, жажда подвига рождается в глубинах переживания героя.[16]

В примечании к роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Г. В. Коган пишет: «Символический сон Раскольникова - предупреждение человечеству, философский итог романа: герой сознает гибельные последствия, которые имели бы для судеб культуры торжество индивидуализма, забвение нравственных связей между людьми».[17]

Выводы к главе

Проанализировав данную главу, можно сделать следующие выводы:

      Сон является точным показателем эмоционального состояния человека, состояния его психической сферы. Природа снов отличается от яви бодрствующего сознания, но во сне существует своя логика, особенная перспектива, освещение, свои вероятности и невероятия;

      Проблема сна и сновидений интересовала писателей и поэтов во все времена. Проблематика сновидений, использованных в произведениях художественной литературы, широка и разнообразна. Сны помогают глубже понять внутренний мир героев, предсказывают их будущее, разъясняют их прошлое, помогают сделать правильный выбор, есть сны – иносказания, сны – предупреждения. Но как бы то ни было, снам в художественной литературе всегда отводится серьезная идейно-художественная роль;

      Своеобразие сна литературного героя заключается в том, что, имея возможность сравнить его содержание с последующими событиями в судьбе персонажа, можно   угадать логику автора и раскрыть значения символов.

ГЛАВА 2.

СОН  КАК  СИМВОЛИЧЕСКАЯ  ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ  В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ  А.  С.  ПУШКИНА

А. С. Пушкин рано заметил загадочное явление сонной грезы и на протяжении лет временами пристально размышлял о нем. Собрав вместе и внимательно рассмотрев сновидения, изображенные А. С. Пушкиным в своих произведениях, можно до некоторой степени уяснить себе общую мысль писателя о сновидении или, по крайней мере, узнать характер и причины его интереса к этому явлению.

2. 1. Символическая функция сна в художественной системе А. С. Пушкина

2. 1. 1. Двойственная структура сна Марьи Гавриловны в повести «Метель»

Особое значение для понимания «Метели» имеют сны героини. Первый сон об отце (который «с мучительной быстротой тащил ее по снегу и бросал в темное, бездонное подземелие… и она летела стремглав с неизъяснимым замиранием сердца»[18]) – не более, как образ и воплощение тревожных чувств Марьи Гавриловны, ее страхов и угрызений совести. Второй сон героини оказывается вещим, предсказывающим Маше скорую смерть жениха («То видела она Владимира, лежавшего на траве, бледного, окровавленного. Он, умирая, молил ее пронзительным голосом поспешить с ним обвенчаться» (705)). Именно  во  сне  ей  открывается  то,  что,  видимо, она чувствовала на подсознательном уровне – эгоистический характер Владимира («душа» видит то, чего не замечает разум), который, даже «умирая, молил ее пронзительным голосом поспешить с ним обвенчаться». Тем не менее, в ее сновидении остается неразгаданное ядро: предвидение насильственной смерти Владимира. Надо обратить внимание на одну подробность в изложении обоих снов. Действие повести происходит, как известно, зимой; и в первом сновидении Марьи Гавриловны, о гневе ее отца, правильно упоминаются сани и снег; очевидно, этот сон непосредственно продолжает сознательное, согласное с действительностью, мышление Марьи Гавриловны. Напротив, ее второй сон, о смерти Владимира, явно чужд ее сознанию и оторван от действительности: она видит Владимира, лежащим на траве. Едва ли можно сомневаться, что этому второму сновидению А. С. Пушкин умышленно придал смысл фактического предвидения; из дальнейшего мы узнаем, что вскоре после той роковой ночи Владимир был смертельно ранен под Бородиным, 26 августа, т. е. вероятно в самом деле «лежал на траве, бледный и окровавленный», как заранее приснилось Марье Гавриловне.

2. 1. 2. Сон Руслана («Руслан и Людмила») как синтез прошлого и будущего в судьбе героя

Во сне князя Руслана в поэме А. С. Пушкина «Руслан и Людмила» смешиваются прошлое и будущее:

И снится вещий сон герою:

Он видит, будто бы княжна

Над страшной бездны глубиною

Стоит недвижна и бледна...

И вдруг Людмила исчезает,

Стоит один над бездной он...

Знакомый глас, призывный стон

Из тихой бездны вылетает...
          Руслан стремится за женой;

Стремглав летит во тьме глубокой...

И видит вдруг перед собой:

Владимир, в гриднице высокой,

В кругу седых богатырей,

Между двенадцатью сынами,

С толпою названных гостей,

Сидит за браными столами.

И так же гневен старый князь,

Как в день ужасный расставанья,

И все сидят, не шевелясь,

Не смея перервать молчанья.

Утих веселый шум гостей,

Не ходит чаша круговая...

И видит он, среди гостей,

В бою сраженного Рогдая:

Убитый, как живой, сидит;

Из опененного стакана

Он, весел, пьет и не глядит

На изумленного Руслана.

Князь видит и младого хана,

Друзей и недругов... и вдруг

Раздался гуслей беглый звук

И голос вещего Баяна,

Певца героев и забав.

Вступает в гридницу Фарлаф,

Ведет он за руку Людмилу;

Но старец, с места не привстав,

Молчит, склонив главу унылу,

Князья, бояре — все молчат,

Душевные движенья кроя.

И все исчезло — смертный хлад

Объемлет спящего героя.[19]

Сон явно распадается на две части. Первая часть его: падение Людмилы в бездну, ее призывный стон оттуда и устремление Руслана ей в след –  отражение пережитых Русланом тревог, его ужаса при исчезновении Людмилы, долгого страха за нее, неизвестности, поисков. Но вторая половина сна есть предвидение и пророчество: ведь Фарлаф действительно в эту же ночь похищает у него Людмилу и увозит ее в Киев. Сон почти полностью осуществляется на деле; только во сне Фарлаф при звуках Баяновой песни вводит Людмилу за руку в гридницу Владимира, – в действительности он внесет ее, спящую на руках, и Баяна не будет там; но, как и во сне, появление Фарлафа с Людмилой не обрадует ни Владимира, ни его гостей, – все останутся погруженными в уныние. Даже предположив в Руслане тот безотчетный страх пред Фарлафом, такое точное предвидение фактов остается загадкой.

2. 2. Особенности символико-смыслового комплекса «сон» в произведениях А. С. Пушкина

2. 2. 1. Сновидение Петра Гринева («Капитанская дочка») как       сюжетообразующий фактор

Функция сна как предсказания берет начало из Библии и ее использовал А. С. Пушкин в повести «Капитанская дочка». Рассмотрим роль сна Гринева, который он видит сразу же после первой встречи с Вожатым – Пугачевым: «Матушка встречает меня на крыльце с видом глубокого огорчения. «Тише, - говорит она мне, - отец болен при смерти и желает с тобою проститься». Пораженный страхом, я иду за нею в спальню. Вижу, комната слабо освещена; у постели люди с печальными лицами. Я тихонько подхожу к постеле; матушка приподнимает полог и говорит: «Андрей Петрович, Петруша приехал, он воротился, узнав о твоей болезни; благослови его». Я стал на колени и устремил глаза мои на больного. Что ж?.. Вместо отца моего, вижу: в постеле лежит мужик с черной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении оборотился к матушке, говоря ей: «Что это значит? Это не батюшка. И к какой мне стати просить благословения у мужика?» - «Все равно, Петруша, - отвечала мне матушка, - это твой посаженый отец; поцелуй у него ручку, и пусть он тебя благословит…» (861).

Обратим внимание на реальность событий и действующих лиц сна: все буднично, ничего символического в этой картине нет. Она скорее фантастична, даже нелепа, как это часто и бывает во снах: в отцовской постели лежит мужик, у которого надо просить благословения и «поцеловать ручку». Символическое в ней будет проступать по мере знакомства с сюжетным развитием повести – тогда родится загадка, что мужик с черной бородой похож на Пугачева: ведь Пугачев так же ласков был к Гриневу и устроил его счастье с Машей Мироновой. Чем больше узнаем о восстании и Пугачеве, тем стремительнее растет многогранность образа мужика из сна, отчетливее выступает его символическая природа. Это становится особенно наглядно в заключительной сцене сна. Гринев не хочет исполнить просьбу матери – подойти под благословение мужика: «Я не соглашался. Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать… и не мог; комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах… Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: «Не бойсь, подойди под мое благословение…» (861). Мужик с топором, мертвые тела в комнате и кровавые лужи – все это явно символично. Но символическая многозначность и в этом случае связана с нашим знанием о жертвах восстания Пугачева. Образ чернобородого мужика с топором – это обобщенный поэтический образ Пугачева, итог художественного исследования могучего народного характера. И, наконец, это слово мужика: «Не бойсь!..», поражающее сначала своей как бы абсурдностью. Но возвращение к сцене сна во всеоружии знания Пугачева кардинально обновляет смысл этого слова. Ведь все отношения Пугачева с Гриневым и строятся на том, что он ласково убеждал его не бояться восстания – затем и калмыцкую сказку рассказывал, и уговаривал перейти к нему («послужи мне верой и правдою, и я тебя пожалую и в фельдмаршалы, и в князья…» (906)).

Во сне Гринева проявляется двойственная природа Пугачева. С одной стороны, в этом сне Пугачев оказывается посаженым отцом Гринева – эта линия в дальнейшем приведет к свадьбе Петруши и Маши Мироновой, которая станет возможной лишь благодаря вмешательству Пугачева. Он – посаженый отец – хочет благословить Петрушу в его сне, ласково кличет его, весело на него смотрит. Сверкающие, блистающие глаза – тоже непременный атрибут Пугачева и многих его соратников. В этом таинственном блеске – сила и притягательность, наполняющая душу «пиитическим ужасом» (904). Во сне Пугачев не только весел – он и страшен. Неожиданно начинает он размахивать топором, комната наполняется мертвыми телами, всюду кровь. Это – тоже Пугачев. Тот самый, который отдает приказ повесить Ивана Игнатьича и капитана Миронова, который благословит казнь Василисы Егоровны. Тот самый, который сравнивает себя с орлом из калмыцкой сказки, считающим, что жить – это значит питаться живой кровью. Образ мужика с топором, сливаясь с поэтическим образом Пугачева, становится глубоко содержательным символом повести – в нем сконцентрирован идейный смысл «Капитанской дочки». Символика образа многозначна и приводит к мысли о трагичности русского бунта. 

Таким образом, рассматриваемый сон Петра Гринева оказывается чрезвычайно важным в общей структуре повести. В нем завязываются и предсказываются многие сюжетные линии, а также впервые обозначается неоднозначность оценки персонажа (Пугачева). Кроме того, именно здесь закладываются основы важнейшей проблемы, поднятой в повести, – проблемы возможности и необходимости установления нормальных человеческих отношений между людьми, несмотря ни на какие разделяющие их преграды.

2. 2. 2. Сновидение Григория («Борис Годунов») как форма отражения измененного состояния сознания

По всему изложению сна Григория видно, что в сознании героя еще нет и зародыша мысли о самозванстве. Но в нем бродят странные чувства. Ничтожнейший из монастырской братии, он мечтает о ратных подвигах, о блеске и славе, и будто тайный голос нашептывает ему, что он вправе притязать на них.

Безотчетное самосознание Григория, днем разорванное и затмеваемое действительностью, во сне сгущается и образует плотное ядро: это – завязь сна, который снится Григорию:

Мне снилося, что лестница крутая

Меня вела на башню; с высоты

Мне виделась Москва, что муравейник;

Внизу народ на площади кипел

И на меня указывал со смехом,

И стыдно мне и страшно становилось –

И, падая стремглав, я пробуждался (510).

Сон этот не случаен: А. С. Пушкин дважды указывает, что он снится Григорию уже в третий раз, поэтому так отчетливы в нем детали и эмоции. И опять падение, как в «Метели», во сне Марьи Гавриловны. Но там было темное, бездонное подземелье, куда летела она (с земли вниз, под землю) с «неизъяснимым замиранием сердца», а здесь падение с крутой лестницы, с башни (с высоты на землю), в людской муравейник с чувством стыда и страха.

«Сновидения ведь это — моменты пробуждения. В эти моменты мы видим жизнь вне времени, видим соединенным в одно то, что разбито по времени; видим сущность своей жизни — степень своего роста»[20], - писал в своем дневнике Л. Н. Толстой. Действительно, во сне самозванца отразились его сущность – он человек, играющий со своей судьбой и судьбами других людей, он «глядит в Наполеоны», и перевоплощение – непременный атрибут его игры.

Для него нет правды, он легкомысленно воспринимает своего духовного руководителя Пимена, человека,  с которым живет в одной келье. Не услышанное, ложно понятое слово правды Пимена о народном грехе, о своем грехе вне его ведома, подвигает  молодого честолюбца выдать себя за убитого Дмитрия, делает Григория «бичом Божьим».

Падение с огромной высоты во сне символизирует его человеческое, личностное падение. Перед нами герой - фанатик, роль которого, начатая с пробуждения и с рассказа о преследующем его сне, сном и заканчивается.

Итак, сон Отрепьева по содержанию психологичен, по форме символичен; в нем нет ничего чудесного, но он окажется пророческим, потому что психологически – верен. Сновидение Отрепьева целиком соткано из внутренних восприятий: он только разоблачает их; и вот характерно для мысли А. С. Пушкина, что сознание Отрепьева упорно отказывается признать их, отвергает их, как клевету и наваждение. Он называет свой сон «проклятым сном» (509) и говорит Пимену:

А мой покой бесовское мечтанье

Тревожило, и враг меня мутил (510).

Так, по мысли А. С. Пушкина, сознание слепо на вещи, уже вполне ясные бессознательному разуму.

2. 2. 3. Слова - символы в контексте сна Татьяны («Евгений Онегин») как многозначная семантическая структура

Наиболее тщательно обработан А. С. Пушкиным и наиболее подробно изложен сон Татьяны в «Евгении Онегине».

Символы сновидения являются частью непознанного языка человеческого подсознания. В литературном произведении этот язык определяет автор, создавая контекст-ключ к разгадке символического значения сна. В «Евгении Онегине» таким контекстом-ключом является, во-первых, макроконтекст произведения и, во-вторых, русская языческая символика, на которую опираются все обряды святочного гадания, в том числе и вещий сон.

Сон Татьяны – некая символическая действительность, созданная на основе ряда опорных символов: снег, лес, ручей, мост, медведь, избушка, Онегин. Они подобраны таким образом, что образуют пространство и сюжет сна: Татьяна, перейдя через мост и встретив медведя, бежит по заснеженному лесу и попадает в хижину Онегина.

Один из важнейших символов сна – «зима» и слова, которые можно объединить в тематическую группу с общей схемой «холодный»: «снег», «сугроб», «лед», «метель». Согласно сюжету сновидения, Татьяна идет сначала по «снеговой поляне» (380), затем по «жердочкам, склеенным льдиной» (380), переходит протекающий в сугробах ручей, «не скованный зимой» (380), и попадает в заснеженный лес, где «дороги нет; кусты, стремнины / Метелью все занесены, / Глубоко в снег погружены» (381). Первое значение данных символов – «смерть». Если в народных представлениях лето, солнечный свет, тепло и огонь ассоциировались с радостью и жизнью, то зима со всеми своими атрибутами – снегом, льдом, метелью – с печалью и смертью.

Быть скованным льдом – значит быть скреплённым смертью. По сюжету сна Татьяна переходит ручей по мостику: «Две жердочки, склеены льдиной, / Дрожащий, гибельный мосток, / Положены через поток…» (380). Разгадка этого символа в описании могилы Ленского, где две сосны действительно «скреплены смертью», т. е. под ними похоронен Ленский: «Две сосны корнями срослись; / Под ними струйки извились / Ручья соседственной долины» (409), «и слышен говор ключевой, - / Там виден камень гробовой / В тени двух сосен устарелых» (414). В связи с этим «гибельный» означает «предвещающий гибель».

Снег не просто деталь сна, это принцип организации пространства, поэтому оказаться в заснеженном лесу – значит попасть в царство смерти, т.е. в потусторонний мир, мир душ. Данное значение подкрепляется другим символом – лес. Лес символизировал блаженные райские сады, где должны водвориться после смерти души праведных. Деревья – души усопших (вспомним традиционное сравнение человека с деревом в русских народных песнях, загадках, сказках). Кроме того, смерть ассоциировалась не только с холодом, но и с мраком, а значит и со сном. Не удивительно, что, уснув, Татьяна попала сразу в царство мертвых.

Если лес – царство душ, то хозяин леса – хозяин царства душ. Медведь – хозяин леса, а значит и проводник в царстве мертвых.  Ручей, через который Татьяна проходит в лес, символизирует границы царства мертвых. Считалось, что души умерших, чтобы попасть в загробный мир, должны были сначала переправиться через океан, реку или ручей. Связь ручья с идеей смерти подкрепляется семантикой мостка, предсказывающего смерть Ленского. Гибель поэта разлучила Татьяну и Онегина: «Еще одно нас разлучило… / Несчастной жертвой Ленский пал…» (449). Вот почему «как на досадную разлуку / Татьяна ропщет на ручей…» (380).

Если первое значение символов «зима», «снег», «сугроб», «метель» вносит в толкование сновидения тему смерти, то второе значение, наоборот, – тему брака. По-видимому, глубокий снег, сугробы, в которых Татьяна вязнет, падает и где её настигает и берет на руки медведь, предвещает будущее замужество.

Тему брака продолжают и следующие два символа – мост через ручей и медведь. Перейти девушке через ручей – значит выйти замуж. Медведь, который, подав лапу, переводит героиню через ручей, гонится за ней и, поймав, приносит её к хижине Онегина – будущий жених Татьяны, т. е. генерал. Значение «медведь - жених» издревле связано с тем, что в сознании народа медвежья шкура символизировала богатство и плодородие, и А. С. Пушкин подчеркивает, что медведь был «большой, взъерошенный» (380).

Таким образом, символы (снег, ручей с мостком, медведь) многозначны и вводят в толкование сна Татьяны одновременно две темы, определившие судьбу Татьяны, – смерть Ленского и брак с генералом.

Главный символ сна Татьяны – хижина Онегина. Согласно сюжету сна, обессиленную преследованием Татьяну медведь приносит к «шалашу»: «Вдруг меж дерев шалаш убогий; / Кругом всё глушь; отовсюду он / Пустынным снегом занесен, / И ярко светится окошко…» (381). Из контекста мы узнаем, что «шалаш» – вполне благоустроенная хижина, с сенями, столом и лавками, и что хозяин дома – Онегин – что-то празднует в компании страшных чудовищ, которых А. С. Пушкин называет «шайкой домовых» (383). Домовой – «дух хранитель и обидчик дома». Таково значение слов «хижина» и «домовой» в контексте сюжета сна Татьяны. Обратимся к их символическому значению.

Первое значение определено макроконтекстом произведения: хижина – дом самой Татьяны, а домовые – гости на её именинах. Названия некоторых демонов - «гостей» Онегина имеют прямую связь с гостями Татьяны на именинах. Самого Онегина А. С. Пушкин сначала называет «гостем» («Но что подумала Татьяна, / Когда узнала меж гостей / Того, кто мил и страшен ей» (382)) и только потом «хозяином» («Так, он хозяин, это ясно» (383)). Сходно само описание пира демонов в хижине Онегина и гостей на именинах Татьяны. Во сне Татьяны: «Лай, хохот, пенье, свист и хлоп, / Людская молвь и конский топ!» (382); на именинах: «В гостиной встреча новых лиц, / Лай мосек, чмоканье девиц, / Шум, хохот, давка у порога» (386).

Второе значение символов «дом» и «домовые» наиболее важно для раскрытия значения сна: «хижина» – Онегин, «домовые» – реалии его внутреннего мира. Значение символа «дом - человек, его душа» раскрывается и  в описании тела застреленного Ленского: «Теперь, как в доме опустелом, / Все в нем и тихо и темно; / Замолкло навсегда оно. / Закрыты ставни, окна мелом / Забелены. Хозяйки нет. / А где, бог весть. Пропал и след» (406). Здесь «дом» – тело без «хозяйки», т. е. души. 

Таким образом, Татьяна, попав в царство душ, находит самую главную для неё – душу Онегина. Ведь именно тайна характера этого человека заставила её гадать на святки.

Хижина Онегина – зашифрованный в системе символов сложный психологический портрет главного героя.

Управление «домовыми» – властность Онегина. Если «домовые», – реалии внутреннего мира Онегина, то весь эпизод управления демонами символизирует властность сложной натуры героя: «Он знак подаст: и все хлопочут; / Он пьет: все пьют и все кричат; / Он засмеется - все хохочут; / Нахмурит брови - все молчат» (383). Эта же мысль и в эпиграфе к «Евгению Онегину»: «Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того ещё особенной гордостью, которая возбуждает признаваться с одинаковым равнодушием как в своих добрых, так и дурных поступках, - вследствие чувства превосходства, быть может, мнимого» (295).

Смотреть в дверную щель хижины снаружи – пытаться понять внутренний мир Онегина. Согласно сюжету, Татьяна сначала «глядит тихонько в щёлку» (382), потом «немного растворяет дверь» (383) и, наконец, проникает в дом. Так символически описывается постепенное понимание Татьяной характера Онегина. Именно с этой целью после смерти Ленского и отъезда Онегина Татьяна отправится в поместье Евгения.

Проникнуть в дом – стать предметом мыслей и чувств. Появление Татьяны в хижине символизирует будущую любовь к ней Евгения.

Исчезновение «домовых» – избавление от прежних пороков. «Шайка домовых» сначала «смутилась», т.е. встревожилась, а потом и вовсе скрылась после того, как Татьяна проникла в хижину. Очевидно, любовь к Татьяне изменила внутренний мир героя, избавив его от «демонов».

Итак, сон Татьяны можно разбить на две части: 1) события в лесу до появления хижины Онегина, 2) события в хижине. В первой части опорные символы имеют два значения, связанные с темами смерти и брака; каждое из них развивает свою сюжетную линию символического значения сновидения. Первое значение символов вносит в толкование сновидения тему смерти. Это не только предсказание смерти Ленского и печаль от разлуки с Онегиным, но и проникновение Татьяны в царство душ, где её проводник – медведь подводит к самой главной душе – Онегину. Второе значение вносит тему брака: Татьяна выйдет замуж за генерала и будет жить в светском обществе, но брак для неё окажется несчастьем. Первая часть сна рассказывает исключительно о судьбе Татьяны. Вторая часть сна – события в хижине – посвящены Онегину, его внутреннему миру, будущей судьбе. В результате мы многое узнаем о характере главного героя: властолюбив и горд, при этом избегает себя и ненавидит. Кроме того, открываются некоторые подробности его будущего: любовь к Татьяне и избавление от «демонов», муки совести и болезнь, физическая и нравственная.

Выводы к главе

Из вышеизложенного, мы пришли к следующим выводам:

      У каждого героя из произведений А. С. Пушкина  формируется язык личностных, сугубо индивидуально значимых знаков и примет – язык личных символов и обобщений, связанный исключительно с его жизненным опытом, интересами, установками и спецификой восприятия;

      Символическая функция сна в произведениях А. С. Пушкина заключается в том, что сон выступает как способ более полного раскрытия образов героев, выполняет функцию предсказания, а также заключает в себе определенную композиционную функцию;

      Своеобразие сна героев произведений А. С. Пушкина заключается в том, что, осмысливая свой сон, персонаж к порой субъективному знанию себя изнутри добавляет знание себя со стороны, достигая посредством этого более полного бытия;

      Символизм сновидений в произведениях А. С. Пушкина предстаёт как в очень явном, открытом смысле, так и в более абстрактном виде. Так, в произведениях «Метель» и «Руслан и Людмила» сновидение выражает свой замысел напрямую, непосредственно, открыто. Иными словами, за картиной, сюжетом или ситуацией сна может быть угадана действительная, фактическая ситуация и ход дел сновидца точно в таком же виде, в каком они будут выглядеть для него визуально наяву. В «Капитанской дочке», «Борисе Годунове» и «Евгении Онегине» символы сновидений являются частью непознанного языка человеческого подсознания. Этот язык определяет автор, создавая контекст-ключ к разгадке символического значения сна.

Заключение

Таким образом, в результате проведенного нами исследования, мы  пришли к следующим выводам:

      В своих произведениях А. С. Пушкин отводит снам серьёзную идейно - художественную роль;

      Сон в произведениях писателя выступает как символическая действительность, которая организована рядом опорных символов. Они подобраны таким образом, что организуют пространство и сюжет сна;

      Сон в произведениях А. С. Пушкина следует рассматривать как один сложный символ. Внешне это система чувственных образов, сам выбор и соотношение которых символично;

      В своих произведениях А. С. Пушкин посредством большого количества слов-символов использует сны героев как  отражение их внутреннего мира, как «пророчество», как композиционно значимый элемент текста;

      Сновидения в творчестве писателя рассматриваются как незаменимый способ художественного познания, как форма раскрытия подсознательного, как метод постижения действительности;

      Символы в сновидениях героев произведений А. С.  Пушкина связаны между собой не только общими семами, но порождают сюжет сна, создавая сложную, неоднозначно-символическую, модель мира.

Список использованной литературы

1. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. - М.: Языки русской культуры, 1999.

2. Афанасьев А. А. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. – М.: Современный писатель, 1995.

3. Борхес  Х. Л. Книга сновидений. - СПб.:  Амфора, 2000.

4. Гершензон М. О. Статьи о Пушкине. - М.: Academia, 1926.

5. Гиллельсон М. Н. Повесть Пушкина «Капитанская дочка». – Л., 1977.

6. Городецкий Б.П. Трагедия А. С. Пушкина «Борис Годунов». Комментарий. – Л.: Просвещение, 1969.

7. Грибоедов А. С. Сочинения в 2-х т. – М.: Правда, 1971.

8. Гюльазизова К. С. За секунду до пробуждения. – М., 1995 (электронная версия).

9. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 2-х т. – М.: Олма - Пресс, 2002.

10. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 12 т. – М.: Правда, 1982.

11. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 15 т. – Л.: Наука, 1988-1996.

12. Керлот Х. Э. Словарь символов. - М.: РЕФЛ-бук, 1994.

13. Коновалов В. Ф. Знак вопроса. – М.: Знание, 1994.

14. Кулешов В. И. Предисловие к роману И. А. Гончарова «Обломов». –  М., 1973 (электронная версия).

15. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. - М.: Искусство, 1995.

16. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. – М.: Политиздат, 1991.

17. Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. – Л.: Просвещение, 1980.

18. Лотман Ю. М. Семиосфера. – СПб.: Искусство-СПБ, 2000.

19. Лукреций Т. О природе вещей. - М.: Художественная литература, 1983 (электронная версия).

20. Надеждина В. А. Самый полный современный сонник: 100 000 толкований. – Минск: Харвест, 2008.

21. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. – М.: Азь, 1995.

22. Островский А. Н. Пьесы. – Л.: Художественная литература, 1986.

23. Пестов Н. Е. и др. О сновидениях. Как христианин должен относиться к сновидениям. – М.: Благо, 1988 (электронная версия).

24. Потебня А. А. Слово и миф. - М.: Правда, 1989.

25. Пушкин А. С. Собрание сочинений в 3-х т. – М.: Художественная литература, 1985.

26. Пушкин А. С. Стихотворения. Поэмы. «Евгений Онегин». Драматические произведения. Проза. – М.: Эксмо, 2011.

27. Ремизов А. М. Огонь вещей. Сны и предсонье. – СПб: ИД Ивана Лимбаха, 2005 (электронная версия).

28. Тихомиров Б. Н. К осмыслению глубинной перспективы романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» // Достоевский в конце ХХ века. - М.: Классика плюс, 1996.

29. Толстой Л. Н. Собрание сочинений в 22-х т. – М.: Художественная литература, 1978—1985.

30. Тютчев Ф. И. Избранная лирика. – М.: Синергия, 2004.

31. Филиппова Н. Ф. Народная драма А. С. Пушкина «Борис Годунов». – М.: Книга, 1972.

32. Чернышевский Н. Г. Что делать? – М.: Художественная литература, 1969.

33. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина».- СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996.

34. Юнг К. Г. Человек и его символы. – М.: Серебряные нити, 2006.

35. http://lit.1september.ru/index.php

36. http://www.repetitor.org/materials/pushkin11.html