Поэзия Расула Гамзатова в турецких переводах
Автор работы: Пользователь скрыл имя, 08 Марта 2015 в 09:29, статья
Описание работы
В статье на примере конкретного опыта дается оценка практике перевода произведе-
ний Расула Гамзатова на турецкий язык.
Файлы: 1 файл
ПОЭЗИЯ РАСУЛА ГАМЗАТОВА В ТУРЕЦКИХ ПЕРЕВОДАХ
(Из опыта Мухамада Расиха Саваша)
А.М. Муртазалиев
Инсититут ЯЛИ ДНЦ РАН
дфн, профессор
В статье на примере конкретного опыта дается оценка практике перевода произведе-
ний Расула Гамзатова на турецкий язык.
An estimation of the practice of translation of Rasul Gamzatov’s works into Turkish is given
in the article on the example of concrete experience.
Ключевые слова: стихотворение; турецкий культурный мир; перевод; оригинал; Му-
хамад Расих Саваш; турецкий вариант; поэзия Расула Гамзатова.
Keywords: verse, Turkish cultural world; translation; original; Muhamad Rasih Savash;
Turkish version; poetry of Rasul Gamzatov.
Проникновение творчества Р. Гамзатова в турецкий культурный мир на-
чалось с перевода его поэтических произведений в конце 1960-х гг. Однако в
основе этого процесса лежали не русские тексты, как это было принято, а
подлинники, то есть стихотворения, написанные на аварском языке. Это
единственный, пожалуй, случай, когда язык оригинал сыграл роль проводника
поэзии Гамзатова в инонациональное культурное пространство, в частности ту-
рецкое. На следующих этапах к этому процессу активно подключился и рус-
ский язык, и сегодня эти два языка играют роль активных посредников в озна-
комлении турецкого читателя с бессмертным наследием дагестанского поэта.
Со временем в Турции сложился круг лиц – Мухаммад Расих Саваш, Шахабад-
дин Озден, Мазлум Бейхан, Атаол Бехрамоглу, Муса Рамазан, Рашид Аксай,
Джафар Барлас и другие, – переводящих творчество Расула Гамзатова на турец-
кий язык. Не все они профессиональные мастера и обладают необходимым
опытом и талантом переводчика, но их объединяет интерес к творчеству даге-
станского поэта, ставшим явлением и турецкой культуры.
Одним из тех, кто первым обратился к творчеству Р. Гамзатова в Турции,
был Мухамад Расих Саваш (1915–2009) – отставной полковник турецкой ар-
мии, представитель аварских мухаджиров из селения Аракани, эмигрировавших
в Турцию в конце 90-х гг. ХIХ в. Расих Саваш прекрасно владел родным язы-
ком, был наделен поэтическим даром и талантом переводчика.
Первым опытом по переложению произведений Гамзатова на турецкий
язык в творческой практике Р. Саваша было стихотворение «Много книг напи-
сано…» («ТIахьал гIемерал хъвана…) [1]. В дальнейшем он перевел еще
несколько поэтических сочинений Гамзатова – «Заблудившиеся рыбаки»
1
(«Yolunun şaşıran balıkçilar») (1976), «Три красоты» («Üç güzellik») (1986), «Мо-
литва» («Namaza Durur») (1999) и пр.
В переводах автор сумел сохранить черты индивидуального творческого
почерка Гамзатова, стиль и идейно-эмоциональный заряд его произведений на
языке оригиналов. Не будучи профессиональным переводчиком, но обладая,
несомненно, филологическим чутьем, Р. Саваш сумел уловить, почувствовать в
произведениях великого поэта такие нюансы, такие тонкости их поэтики, кото-
рые под силу лишь человеку, в совершенстве владеющему аварским языком,
богатым арсеналом его художественно-выразительных средств.
Как показывает практика, при выборе того или текста для перевода Р. Са-
ваш руководствовался определенными творческими принципами, конкретной
целеустановкой. В первую очередь текст подлинника должен быть созвучен
внутреннему настрою, духовным запросам его, человека глубоко религиозного,
с обостренными этническими чувствами, понимающего и ценящего эстетику
родной речи и красоту национального мира.
Важным моментом в переводах Р. Саваша следует отметить сохранение
авторского стиля, манеры его письма, типа эстетико-художественного мышле-
ния. Разница между подлинником и турецким текстом ощущается настолько,
насколько она обусловлена различием между языком оригинала и языком пере-
вода. Заслугой переводчика является также строгое соблюдение им в турецких
вариантах слогового размера подлинника, его ритмико-интонационного строя,
что в свою очередь способствует сохранению и передаче читателю мира поэта,
мелодии стиха, его лирического сюжета.
ТIахьал гIемерал хъвана
Нилъер гIумрудул рахъалъ,
Амма рагIи абичIо
Унго-унгояб хIакъаб.
Абуна кIудиябин,
Абуна гвангъарабин,
Газаргъодал чIор гIадаб
ГIужда щвараб абичIо.
Азарилав ватила
Гьеб рагIи балагьулев
МагIарул поэт дунги
Гьеб чIор цIехолев вуго… [3,с.400]
Çok kitaplar yazıldı
Ömrümüz üzerinde
Amma söz edilmedi
Esas, gerçek hakında.
Evet büyüktür, dendi,
Evet parlaktır, dendi,
Yaydan çıkan ok gibi
Doğrusu söylemedi
2
Binlercesi de, belki,
O sözü arıyordur,
Avar şairi bende
O ok peşindeyimdir... [2,с.25]
Сопоставительный анализ оригинала и перевода показывает, что Р. Са-
ваш довольно близко передал содержание подлинника, выразил не только его
идею, но и ритмико-стилевую особенность – то, что характеризует гамза-
товский почерк, его эстетическую индивидуальность. Переводчик не упускает
ни одной смысловой детали, редко переносит он какую-либо синтагму из одной
строки в другую, из одного полустишия в другое. Порою вызывает восхищение
его точность, чувство слова, его семантики.
Вместе с тем в отдельных моментах переводчик отходит от подлинника,
внося в турецкий текст свои лексические, грамматические и смысловые вариан-
ты. Это и понятно. Различие языков, необходимость сохранить размер стиха,
его мелодику побуждают автора перевода к поиску наиболее приемлемых вари-
антов в турецком языке.
Виларав вас киниги,
ЧIунтараб рокьи гIадин,
Лъимадул унтараб бакI
Мискин эбелалъ гIадин [3,с.400].
Kaybolmuş evlat gibi,
Harab olmuş aşk gibi,
Yavrunun sızısını
Arayan anne gibi [2,с.25].
Третья и четвертая строки подлинника «Лъимадул унтараб бакI Мискин
эбелалъ гIадин…» («Словно несчастная мать Больное место у ребенка…»)
переведены как «Словно мать, Ищущая боль своего ребенка». Переводчик за-
менил словосочетание «больное место» одним словом «боль» («sızı») в третьей
строке и опустил слово «несчастная», употребив вместо него «ищущая». Такая
замена в турецком варианте абсолютно не искажает идею произведения, не на-
рушает его художественный мир.
Встречаются случаи, когда слово с абстрактным значением в подлиннике
заменятся на его турецкий эквивалент с конкретным содержанием. Так, в пер-
вой строке седьмой строфы оригинала «ГIумру релълъонеб буго…» («Жизнь
становится похожей…») слово «гIумру» («жизнь») не привязано никому кон-
кретно: непонятно, чья эта жизнь – моя, твоя, его, наша и пр. В турецком тексте
же это слово уже обретает более конкретное понятие, оно привязано к место-
имению «наша» («ömrümüz»). В данном положении это сделано, чтобы не нару-
шать семисложный размер подлинника, а иначе, употреби переводчик турецкий
эквивалент «ömür» без местоимения «müz», строка в переводе потеряла бы
3
один слог. Что, естественно, привело бы к нарушению слогового размера стиха
и его стройности.
Прекрасное чувство родной речи, ее семантических нюансов демонстри-
рует автор Р. Саваш, например, на следующем примере:
Гьеб хIакъаб рагIи батун,
Метер хвани, кIваричIо…
КучIдул гIемерал хъвана,
РагIи жеги батичIо [3,с.400].
O sözü bulsam eğer,
Yarın özlem gam gütmem.
Çok türkü: şiir yazdım,
Gerçek sözüm duruyor! [2,с.25]
Слово «кучIдул» в аварском языке означает «песни, стихотворения, сти-
хи». Его синонимом в турецком языке является слово «şarkılar» («песни»). Од-
нако переводчик вместо одного этого слова использует два других –«türkü»
(«тюркю») и «şiir» («стихотворение, стихи»). Во-первых, такая замена способ-
ствует сохранению в турецком тексте семисложного размера подлинника, во-в-
торых, аварское «кучIдул», как было отмечено, семантически многовалентно,
нежели турецкое «şarki», которая не несет в себе ту смысловую нагрузку, кото-
рую подразумевает поэт.
Другое стихотворение Гамзатова – «Три красоты» («Лъабго берцинлъи»)
воспевает красоту и первозданность родного края, и в первую очередь ее трех
составляющих: высоких гор, глубокого моря и многокрасочной самобытной
природы. Восхищаясь красотой Дагестана, поэт не ограничивается выражением
своих лирических чувств, эстетического отношения к родной земле, а объясня-
ется в любви к Дагестану, к своей малой родине, где эти три красоты слились в
неповторимом единстве.
Чем же это стихотворение, в котором, казалось бы, реализованы сугубо
личностные, интимные чувства поэта, привлекло переводчика? Прежде всего,
картинами природы, ландшафта Дагестана – излюбленными поэтическими об-
разами Р. Гамзатова, выведенными им с патриотическим пафосом, с большой
экспрессией, гаммой эмоций. Естественно, эти моменты в произведении затра-
гивают национальные струны, будоражат внутреннее состояние каждого муха-
джира, остро ощущающего свою оторванность от родины предков и, как след-
ствие этого, живущего с чувством острой ностальгии.
В турецком тексте стихотворения «Три красоты» («Лъабго берцинлъи»)
наблюдается глубокое проникновение переводчика в эстетический мир Гамза-
това, его следование авторскому стилю, духу и эмоциональному настрою лири-
ческого героя. Турецкий вариант также лиричен, легок, как и его оригинал.
Здесь обращает на себя внимание, как и в предыдущем случае, умение перевод-
4
чика удачно находить и использовать слова, словосочетания и выражения,
передающие адекватно смысл и значение их аварских эквивалентов.
ГьитIинаб Дагъистан, дун гIураб тIалъи,
Дунял данделъараб лъабго берцинлъи,
Лъабго дир хазина, лъабго дир рокьи,
Дур ракьалда букIун вуго дун чIухIун [4,с.68].
Sevgili vatanım, küçük Dağıstan,
Dünyaca sevilen bu nimetlerin,
Benim üç hazine, üç güzelliğin,
Hepsi de sende var – mağrurum cidden [5,с.9].
Между тем в переводе наблюдается стремление его автора сохранить раз-
мер и ритм стиха, а также стилистически усилить искренность поэта и выражае-
мые им чувства.
Гьезул тIоцебесб – рорхатал мугIрул,
Дун мехтизавула гIаздал тIогьаца.
Баркала гьетIарал дир сухъмахъазе,
Гьеб берцинлъи дие майилан кьурал! [4,с.69].
Bunlardan ilk başta, yüksek tepeler,
Kar külahlarına olurum hayran.
Karşıdan hoş durur o patikalar,
Güzelliklerdir yüksek dağların. [5,с.9].
Так, слово «мехтизавула» («меня опьяняют») во второй строке второй
строфы подлинника в переводе заменено более эстетичным «hayran» («восхи-
щение»). Здесь можно лишь предположить, что с точки зрения Р. Саваша, чело-
века верующего, противника всякого спиртного, слово «мехтизавула» имеет
несколько аморальный оттенок и негативно характеризует самого поэта.
В этой же строфе при переводе изменено содержание последних двух
строк. Если в аварском тексте они звучат так:
Баркала гьетIарал дир сухъмахъазе,
Гьеб берцинлъи дие майилан кьурал [4,с.69].
Спасибо извилистым моим тропинкам,
Подарившим мне эту красоту,
то в переводе немного изменена их поэтика:
Karşıdan hoş durur o patikalar,
Güzelliklerdir yüksek dağların [5,с.9].
5
По краям неподвижные эти тропинки,
Они красоты высоких гор.
Четвертая строка третьей строфы оригинала – «Камиллъи, гъварилъи,
гIатIилъи ралъдал!» («Совершенство, глубина, широта моря!») также подверг-
лась изменению в турецком изложении: здесь вместо эпитетов «совершенство,
«глубина» использованы «mavi» («синий») и «güzel» («красивый»).
Это изменения следует рассматривать как стремление Р. Саваша, усилить
эстетику лирического сюжета, сделать его более выразительным и «адаптиро-
ванным» к художественным вкусам турецкого читателя.
В 1990-х гг. на турецком языке было опубликовано стихотворение Р.Гам-
затова «Близкие к небу…» («Зобалазде гIагарал…»). Этот перевод по праву
можно назвать одним из лучших опытов Р. Саваша, да и всей турецкой пере-
водческой практики по переложению произведений Р. Гамзатова на турецкий
язык. В идейно-тематическом плане оно где-то созвучно со стихотворением
«Три красоты». В нем поэт также воспевает природу родной земли, ее красоту и
величие, любуется гармонией мироздания.
Зобалазде гIагарал
МугIрузде вахаравго,
Ахада чвахиязул
Чапулеб хъуй рагIигун,
Дир гIагараб тIалъидул
ТIабигIат бихьарабго,
Гьаб ракьалъе как бала
Кидаго бачIецаги [3,с.357].
Gök yüzüne yükselen
Dağlarıma çıkınca,
Yamaçlarda çağlayan
Su sesini duyunca,
Benim güzel yurdumun
Tabiatın görünce,
İnsan namaza durur,
Hiç kılmamış ise de [6,с.39].
Наряду с решением эстетических задач в стихотворении реализуется и ре-
лигиозно-философская концепция поэта – мир создан богом, и человек должен
об этом не только помнить, но и быть благодарным ему. Подтверждением этого
тезиса служит аварское слово «как» («молитва, намаз»), несущего основную
интонационную нагрузку в стихотворении.
Здесь возникает вопрос: А так ли это? Действительно ли Гамзатов призы-
вает людей благодарить Создателя за ту гармонию, которая окружает нас, и в
6
которой мы живем? Следует помнить, что речь идет о произведении, созданном
в 60-х гг. прошлого столетия, когда в стране господствовал воинствующий ате-
изм. И, наконец, каковы были религиозные воззрения, позиция самого поэта на
тот период? На эти и другие вопросы, касающиеся его религиозных чувств,
поэт ответил так: «Я всегда уважал религию. Я в религиозной семье вырос.
Мой отец был арабистом, председателем шариатского суда, народным поэтом.
Он молился всю жизнь – за закрытыми дверьми» [7,с.313].
Именно эту религиозно-философскую парадигму художественной кон-
цепции стихотворения и почувствовал переводчик, выбирая его в качестве
объекта для переложения на турецкий язык.
Естественно, при работе над этим произведением Р. Саваш пошел на
определенные сдвиги, направленные на максимальную равноценность перево-
да, на сохранение художественной действительности подлинника, передачу его
атмосферы.
Так, первая строка первой строфы оригинала «Дир гIагараб тIалъидул…»
(«Моего родного нагорья…») в турецком варианте звучит следующим образом:
«Benim güzel yurdumun...» («Моей прекрасной страны…»). Использование вме-
сто «родного нагорья» выражения «прекрасной страны» продиктовано тем, что
в отличие от поэта, родившегося в горной части Дагестана и для которого поня-
тие «малая родина» локализуется именно Хунзахским нагорьем, для переводчи-
ка, а по большому счету – для турецкого читателя, эти поэтические и географи-
ческие тонкости не имеют абсолютно никакого значения. Переводчик воспри-
нимает лишь одну родину – Дагестан во всем его географическом многообра-
зии. Надо отдать должное Р. Савашу, который нашел в турецком языке удач-
ный эквивалент аварскому «тIалъи» – «yurt».
В другом случае выражение «ХъахIилаб ралъад» («Синее море») замене-
но выражением «Masmavi Hazarım» («Мой синий-пресиний Каспий»), хотя
переводчик мог спокойно использовать и слово «deniz» («море»). Эта лексема и
по семантике, и по размеру равнозначна своему варианту в подлиннике –
«ралъад». Почему же переводчик пошел на такую замену, использовав вместо
«deniz» – «Hazar»? Здесь, на наш взгляд, сработала ментальность, психология
автора перевода. Воспевая красоту рассвета над морем, Гамзатов не уточняет,
какое это море. И так понятно, что речь может идти только о Каспийском море.
Но простое, ничего не означающее слово «ралъад» («море») не может удовле-
творить этническое самолюбие Р. Саваша, мухаджира с обостренным чувством
патриотизма. Ибо Каспий («Хазар») из всех морей и океанов самый близкий и
родной для многих дагестанцев, живущих на чужбине, он символизирует их ис-
торическую родину, Дагестан. И потому Р. Саваш, и как эмигрант, и как ху-
дожник, понимая и чувствуя эти тонкости психологии своих соотечественни-
ков, и воспользовался представленной возможностью использовать в турецком
стихотворении близкое для него слово – «Хазар» («Каспий»).
Сопоставительный анализ последней строфы оригинала и турецкого тек-
ста показывает, что переводчик несколько изменил не только его смысл, но и
стилевую особенность.
7
Халгьабе зодоб, гIодоб,
ГIуцIун бугеб куц дунял, –
Огь, шурила гьаниб как
Щибго гьеб лъаларезги [3,с.357].
Посмотри на небо, землю,
Как гармоничен мир, –
Ох, прошептает здесь молитву
Даже тот, кто ее не знает.
В этом четверостишии оригинала в первых двух строках «Халгьабе зо-
доб, гIодоб, /ГIуцIун бугеб куц дунял» («Посмотри на небо, землю, /Как
устроен мир») проявление чувств, настроения, мыслей лирического героя до-
стигает своей кульминации. Он уже не в силах сдержать своих эмоций, бурный
восторг от той картины гармонично устроенного мира вокруг него, которая де-
лает его счастливым, придает ему силы, энергию. Любоваться этой первоздан-
ной красотой в одиночку для него невыносимо, и он императивно обращается к
людям «Халгьабе…» («Посмотрите…»), словно призывая их разделить с ним
счастливые, неповторимые мгновения жизни, подаренные этой прекрасной кар-
тиной природы.
Посмотрим, как это состояние лирического героя передано в турецком
тексте:
Yer ve gökten oluşan
Kainatı fikreden,
Hemen secdeye varır
Niç kilmamış ise de [6,с.40].
Кто задумается над миром,
Образованным небом и землей,
Тотчас же падет ниц,
Даже если он не молился.
Итак, конец турецкого стихотворения, как и начало, выдержан на одной и
той же ноте, ровно, без особых эмоциональных проявлений лирического героя,
которые наблюдаются в последней строфе подлинника. Причину мы видим в
том, что переводчик не сумел передать здесь ту экспрессию, возбужденное со-
стояние, которых поэт достигает в своем произведении через императив «По-
смотрите» и, которые разрешаются не громким возгласом, криком, а востор-
женным, завораживающим шепотом «Огь».
Переводческий опыт Р. Саваша, несомненно, является большой заслугой
перед «турецким» Гамзатовым, его следует рассматривать как ценный вклад в
распространение дагестанской литературы в современном турецком обществе.
8
ЛИТЕРАТУРА
1.
Kuzey Kafkasya. İstanbul, 1969. № 1.
2.
Yalova Kuzey Kafkasya. Yalova, 1992. № 7–8.
3.
ХIамзатов Р. Данде гьарурал асарал. МахIачхъала: Дагъкнигоиздат, 1991. Т. 1.
4.
ХIамзатов Р. Дир ракI мугIрузда буго. МахIачхъала: Дагъучпедгиз, 1968.
5.
Kuzey Kafkasya. İstanbul, 1986. № 62.
6.
Dağıstan. İstanbul, 1999. № 11–12.
7.
Гамзатов Р. Собр. соч.: в 8 т. М., 2003. Т. 8.
9
Информация о работе Поэзия Расула Гамзатова в турецких переводах