Лирическе мотивы в романе Лермонтова Герой нашего времени

Бывало, мерный звук твоих могучих слов

 Воспламенял бойца для битвы,

 Он нужен был  толпе, как чаша для пиров,

 Как фимиам  в часы молитвы. 

Твой стих, как  божий дух, носился над толпой

 И, отзыв мыслей  благородных,

 Звучал, как колокол  на башне вечевой

 Во дни торжеств  и бед народных. 

Таково назначение поэзии. Там, где слово перестает служить битве за правое дело, там, по Лермонтову, кончается поэзия, и начинаются "блестки и обманы". 

 Поэзия Лермонтова  – поэзия героического. 

 Через все стихотворение  "Бородино", в котором поэт  воспел подвиг русского народа, как лейтмотив, проходит грусть-тоска по минувшим временам, по людям героической эпохи. Впервые здесь появляется выражение "наше время". Это время героическое, которое, кажется, прошло безвозвратно, с его битвами и его героями. Поэт будто бы задумывается над превратностью времен, над сменой эпох. Герой и время – такова важнейшая тема лермонтовского "Бородина", тема, над которой поэт работает до конца дней своих и которой он посвятил центральное произведение всего своего творчества – роман "Герой нашего времени". В романе исследуется другое, не бородинское "наше время", не время великих битв, а время упадка, этот роман является непосредственным продолжением "Бородина" как развитие главной мысли, с которой начинается и которой заканчивается эта поэма: 

Да, были люди в наше время,

 Могучее, лихое  племя:

 Богатыри - не  вы. 

Максим Максимыча  можно сравнить с "дядей", который  рассказывает о Бородине: когда героя  Бородина попросили рассказать о "боевых схватках", он повел рассказ о  богатырях, о Москве, о русских  людях, о силе русского штыка о неотвратимости удалой атаки, о готовности отдать жизнь за Родину; когда героя кавказской войны, Максим Максимыча, попросили рассказать, собственно, о том же, он повел рассказ о Бэле, как самом значимом и интересном из всего, что с ним произошло за много лет на Кавказе. 

 Одиночество –  мотив, пронизывающий почти все  творчество и выражение умонастроения  поэта, одновременно и центральная  тема его поэзии, начиная с  юношеских стихов.

 С тех пор  как вечный судия

 Мне дал всеведенье  пророка,

 В очах людей  читаю я

 Страницы злобы  и порока,

- это страшное  признание Лермонтова сделано  в последний год его жизни.  Как будто предчувствуя скорую  гибель, поэт смотрит на пройденный  путь. В его взгляде с новой  силой воплощается глубокая скорбь, всегда сопутствовавшая Лермонтову. “Пророк” - последняя капля в чаше его страданий. И если пушкинское последнее стихотворение “Я памятник себе воздвиг нерукотворный...” устремлено в будущее, то лермонтовский “Пророк” полон отчаянья, в нем нет надежды на признание потомков, нет уверенности в том, что годы труда не пропали даром. Осмеянный, презираемый пророк - вот лермонтовское продолжение и опровержение строк Пушкина: 

Восстань, пророк, и  вождь, и внемли,

 Исполнись волею  моей,

 И, обходя моря  и земли,

 Глаголом жги сердца людей. 

Скорбь и одиночество  Лермонтова проходят на смену жизнеутверждающей, светлой поэзии Пушкина.

 Судьба Лермонтова  во многом определила настроение  его поэзии. Николаевская эпоха  наложила свой отпечаток на  творчество поэта. Это усугублялось тяжелыми обстоятельствами жизни Лермонтова, особенностями его натуры.

 Один из основных  мотивов творчества Лермонтова - противопоставление многогранной  и духовно богатой личности  поэта пустоте светского общества. Эта тема нашла свое отражение  в образе гонимого пророка.

 Григорий Александрович  Печорин, по сути, тоже поэт, "лишний  человек", не нашедший своего  места в обществе, противопоставивший  себя ему.

 Лермонтов был  одинок, и тема одиночества звучит  почти в каждом его произведении. Это во многом объясняется личными качествами поэта. По свидетельствам современников, он был резким, замкнутым человеком. Однако главная причина трагического одиночества Лермонтова заключается, видимо, в том, что он мало встречал в жизни людей, отвечавших его необычайно высоким нравственным и интеллектуальным требованиям.

"В Печорине  много Лермонтова, - пишет Ю. Айхенвальд, - много автобиографии".

 Действительно,  в образе Григория Александровича, одинокого среди людей, выразилась  вся та горечь, одиночество, тоска  поэта которые выливаются в гневное презрение к людям, чью неприязнь или равнодушие он всегда воспринимал очень болезненно: 

И будут (я уверен в том)

 О смерти больше  веселиться,

 Чем о рождении  моем... 

 В стихотворениях  “Монолог”, “1 января 1841 г.” и  во многих других Лермонтов шлет проклятия “светским цепям”, убивающим душу человека. 

 Сложный характер  Лермонтова лишь обострял те  противоречия, которые сложились  между думающим, страстным поэтом  и равнодушной, холодной светской  толпой. Уже в его юношеских  стихотворениях звучит возмущение жестокостью законов и униженным положением человека в России второй четверти XIX века: 

...Там рано жизнь  тяжка бывает для людей,

 Там за утехами  несется укоризна,

 Там стонет  человек от рабства и цепей!..

 Друг! этот край... моя отчизна! 

Ранняя разочарованность в политической ситуации, невозможность  применить свои силы на гражданском  поприще в те годы, после поражения  декабристов, - все это было истинной трагедией для Лермонтова. Он не раз открыто, бесстрашно выступал против сытых вельмож, полицейского надзора:

 Прощай, немытая  Россия,

 Страна рабов,  страна господ,

 И вы, мундиры  голубые,

 И ты, им преданный  народ.

 Тяжелое положение  в николаевской России Лермонтов  переживал, как личное горе. В  стихотворениях “Дума”, “Смерть  поэта”, “Родина” отразилась его боль, связанная с пассивностью молодого поколения, утратой истинных ценностей. 

 Скорбь и одиночество,  вызванные общественными и личными  причинами, наполняют все творчество  Лермонтова. Стремлением поэта к  истинному чувству и болью неразделенности проникнута его любовная лирика: 

Страшись любви: она  пройдет,

 Она мечтой  твой ум встревожит,

 Тоска по ней  тебя убьет,

 Ничто воскреснуть  не поможет. 

 Печорин ни  к кому не имеет привязанности.  Беспечный и безучастный, как  облака, он не вспоминает о Бэле, его не мучит совесть за Грушницкого, и, свободный от дружбы, которая стесняет своими нравственными следами и связями, он не чувствует благодарности к Максиму Максимычу и при встрече обдает его холодом глубокого равнодушия.

 Любовь – без  радости, зато разлука – без печали.

 Час разлуки,  час свиданья,

 Им не радость,  не печаль;

 Им в грядущем  нет желанья,

 Им прошедшего  не жаль.

"Если б меня  спросили, - говорит Печорин в  "Княгине Лиговской", - чего  я хочу: минуту полного блаженства  или годы двусмысленного счастья, я бы скорей решился сосредоточить все свои чувства и страсти на одно божественное мгновение и потом страдать сколько угодно…".

"Безлюбовным"  называет Печорина Ю. Айхенвальд.

 Мгновение вместе  мы были,

 Но вечность  – ничто перед ним;

 Все чувства  мы вдруг истощили,

 Сожгли поцелуем  одним…

 Только смерть  спасла Бэлу от охлаждения  Печорина.

 Любить он не  умеет. Хотя и говорит, что  в страсти решает дело "первое  прикосновение", но, когда он сам  прикасается к Мери, это не  настраивает его на любовный и нежный лад, и он про себя смеется над ней тогда, когда целует ее. И даже Бэлу он завоевывает системой. 

"Безлюбовный,  то есть мертвый, и потому  своим прикосновением убивающий  других, Печорин – не совсем  живой в литературе как художественный образ, - пишет Айхенвальд, - не совсем понятный и доказанный в своей разочарованности".

 

Заключение 

В своих произведениях  Лермонтов поднимает не абстрактные  проблемы, а те, что отразили поиски прогрессивной интеллигенции тридцатых  годов девятнадцатого века, которые волновали умы целого поколения России и до сих пор не утратили своего значения.  

 И, если "Онегина"  называют любимым детищем Пушкина,  самым задушевным его произведением,  то "Герой нашего времени", по-моему,  есть самое задушевное произведение  Лермонтова, в котором выразил то, что беспокоило его в течение всей жизни. Его лирика интимна, в "Героя нашего времени" Лермонтов вложил всего себя, свои эмоции, мысли…

 Все его творчество  однородно, но многогранно. Личность  поэта столь глубока, что его  поэзия во всей своей простоте, оказывается весьма и весьма таинственной, лермонтовская философия, философия гения, еще молодого, но от рождения мудрого, дает почву для размышлений, позволяет читателю самому сделать определенные выводы. В романе же, по-моему, Лермонтов сам заключает, подводит черту.

 Неудивительно,  что в лирике поэта и в  его прозе мы нашли столько  взаимосвязей, сходных мыслей, так  как поэт писал, изливая душу. Любое стихотворение Лермонтова  или его роман – это сам  Лермонтов. 
 

 И если философия – это искусство, то творчество Лермонтова – философия, размышления, опыт, которым он делился и делится с читателями.

 

Использованная литература: 

1. М.Ю. Лермонтов  в русской критике.. К.Н.Ломунова. - М.: Сов. Россия, 1995 г.

2. Лермонтов М.Ю.  Полное собрание сочинений в 5-ти томах. Под ред. Б.М.Эйхенбаума. 1935-1938.

3. Белинский. Стихотворения  Лермонтова. 1984.

4. Бердяев Н.А.  Русская идея/Русская литература. 1990 N2 c.96.

5. Венок М.Ю.Лермонтову. М. П., 1914

6. Хрестоматия критических  материалов

 7. Биография писателя, М. Ю. Лермонтов, М., 1964