Эрнест Хемигуэй его творчество

Эрнест  Хемигуэй его творчество. 
 
 

Оглавление 
 

     Введение………………………………………………………………… стр.III

     Глава I. Жизнь………………………………………………………… стр. IV

               - Первая Мировая Война………………………………………стр.VI

               -Вторая Мировая Война………………………………………стр.VIII

     Глава II. Герои и творчество…………………………………………стр.VIII

     Заключение………………………………………………………………стр.XVII    

    Список используемой литературы……………………………… стр. XIX 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     «…  есть вещи и хуже войны.

     Трусость хуже, предательство хуже, эгоизм хуже». 

     Э.Хемингуэй (1937) 

Введение 

     Для своего реферата я выбрала известного писателя XX века Эрнеста Хемингуэя. Я считаю, что для любого из нас Хемингуэй-человек неотделим от Хемингуэя-писателя, от его книг и его героев, вернее, от тех из них, в которых он, не скрывая этого, любил то же, что любил в самом себе, - силу, широту, храбрость, готовность стоять за себя и за дело, которое ты считаешь правым и готовность рисковать жизнью.

     Его герои живут высокими нравственными принципами, которыми они живут и дышат без высоких слов, принципами, которые, судя по прожитой им жизни, Хемингуэй считал обязательными и для самого себя.

     Конечно, ни жизнь Хемингуэя, ни его книги не сводятся только к этому. Но, однако, не будет преувеличением сказать, что без этих нравственных принципов нельзя представить себе ни его жизни, ни его книг.

     Любовь к женщине занимает огромное место в большинстве книг Хемингуэя. И проблема человеческого мужества, риска, самопожертвования, готовности отдать жизнь за друга – неотделима от представления Хемингуэя о том, что следует называть любовью и что не следует, о людях, с личностью которых слово «любовь» сочетается, и о тех, с кем оно не сочетается и употребляется всуе.

     Читая Хемингуэя, нетрудно заметить, что трусы или себялюбцы, в сущности, не способны любить. А если они сами и называют то, что они испытывают, любовью, автор оставляет это на их совести.

     Не всем одинаково нравится мера откровенности, с которой описывает Хемингуэй отношения мужчины и женщины. Однако следует заметить, что сами эти отношения интересны Хемингуэю лишь тогда, когда за ними стоит любовь или когда с них начинается любовь. О том, что не доросло до любви или никогда и не собиралось стать ею, Хемингуэй чаще упоминает, чем пишет. И как ни далека его традиция в изображении отношений между мужчиной и женщиной от традиции русской классики – в самом главном он близок здесь к Толстому; то, что ни с какой стороны не заслуживает названия любви, чаще всего удостаивается у Хемингуэя только упоминаний, обычно хирургически точных, но редко подробных.

     Уже не полгода, не семь лет, а сорок три года прошло с того дня, как Хемингуэй ушел из жизни. За эти годы опубликовано много книг о нем, несколько его биографий и предано печати некоторое количество сплетен о нем. Начали и продолжают публиковаться ранее неизвестные нам произведения Хемингуэя, которые он не успел или не счел нужным опубликовать при жизни. Словом, все идет своим чередом.

     Но главное среди всего этого – медленно и непреодолимо нарастающее ощущение масштаба потери, понесенной человечеством с уходом из жизни Хемингуэя. И одновременно все более отчетливое понимание подлинных масштабов того вклада, который он внес в мировую литературу XX века.

     И именно этому замечательному литературному деятелю  я хочу посвятить свою работу «Жизнь, сюжеты, творчество». 

Глава I 

Ж и з н ь 

     Эрнеста Хемингуэя с полным правом можно назвать ровесником XX века. И не только потому, что он родился на самом рубеже века — в 1899 году. И даже не потому, что всю свою жизнь, захватившую более полустолетия (он покончил с собой 2 июля 1961 года), Хемингуэй жил жизнью своего века, был активным участником многих крупных событий исторического масштаба — достаточно сказать, что он добровольно участвовал в трех войнах, две из которых были мировыми войнами. Он оказался подлинным ровесником XX века потому, что с предельной честностью большого художника старался ответить на самые острые, самые больные вопросы современности.

      Если жизненная биография Хемингуэя началась по существу, в окопах на реке Пьяве, то его литературная биография берет свои истоки в Париже 20-х годов. Париж в тс времена был Меккой модернизма. Писатели, поэты, художники из множества стран съезжались сюда, чтобы окунуться в эту атмосферу, где ниспровергались былые ценности и создавались, казалось бы, новые, рожденные к жизни XX пеком. В этот бурлящий водоворот и погрузился молодой журналист, твердо решивший стать писателем.

      В Париже Хемингуэй познакомился с такими столпами модернистской литературы, как Джеймс Джойс, Гертруда Стайн. Они были кумирами, незыблемыми авторитетами для молодых литераторов. И нужно было обладать очень трезвым умом и врожденным чутьем писателя-реалиста, чтобы не дать увлечь себя модными идеями мисс Стайн, ее субъективизмом, демонстративным пренебрежением к социальным проблемам, ее экспериментами, сводящимися к чисто формальной словесной игре. Молодой Хемингуэй прислушивался к советам Стайн, внимательно изучал опыт Джойса. Прислушивался, изучал, но в своей работе искал собственный путь.

      В поисках этого собственного пути Хемингуэю помогла великая русская реалистическая литература. «С тех пор как я обнаружил библиотеку Сильвии Бич, — вспоминал Хемингуэй в книге «Праздник, который всегда с тобой»,— я прочитал всего Тургенева, все вещи Гоголя, переведенные на английский, Толстого в переводе Констанс Гарнет и английские издания Чехова». Он открыл, по его словам, «другой, чудесный мир, который дарили тебе русские писатели. Сначала русские, а потом и все остальные. Но долгое время только русские».

      Какие же литературные задачи ставил перед собой начинающий писатель Хемингуэй? Об этом точнее всего сказал он сам: «Проникнуть в самую суть явлений, понять последовательность фактов и действий, вызывающих те или иные чувства, и так написать о данном явлении, чтобы это оставалось действенным и через год, и через десять лет...» Глубине исследования, умению передать и «закрепить» подлинные человеческие эмоции в произведении, так, чтобы читатель и через много лет испытывал чувство сопереживания, он учился у русских писателей. «У Достоевского,— писал Хемингуэй,— есть вещи, которым верить и которым не веришь, но есть и такие правдивые, что, читая их. чувствуешь, как меняешься сам, - слабость и безумие, порок и святость, одержимость азарта становились реальностью, как становились реальностью пейзажи и дороги Тургенева и передвижение войск, театр военных действий, офицеры, солдаты и сражения у Толстого».

      Одновременно с поиском своего пути в литературе определялось и мировоззрение писателя, формировались его политические убеждения. Он много ездил в те годы по Европе, в качество журналиста присутствовал на нескольких международных конференциях. В Италии он понял, что такое фашизм, и на всю жизнь возненавидел его. Для всякого писателя важно определить свое место в мире. Хемингуэю в этом помогла греко-турецкая война. Он увидел страдания людей, увидел войну совсем иными глазами, чем в 1918 году на итальянском фронте. Спустя тридцать лет он вспоминал: «Я помню, как я вернулся с Ближнего Востока с совершенно разбитым сердцем и в Париже старался решить, должен ли я посвятить всю свою жизнь, пытаясь сделать что-нибудь с этим, или стать писателем. И я решил, холодный, как змий, стать писателем и всю свою жизнь писать так правдиво, как смогу». В этом смысл общественной позиции Хемингуэя, которую он избрал в самом начале своей литературной карьеры,— он считал, что поможет людям, если будет писать беспощадную правду о жизни.

      Эрнест Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в Ок-Парке, маленьком, чистеньком городке, рядом с Чикаго — этим крупнейшим торгово-промышленным Центром Среднего Запада. Гам делались дела и Деньги, а здесь, в этом городке коттеджей и колледжей, лишь оседало нажитое в Чикаго.

      Он рос в культурной, обеспеченной семье, и родители, каждый по-своему, пытались направить его интересы. Отец — врач по профессии и этнограф-любитель по душевной склонности — увлекался охотой, брал с собой Эрна в леса, водил в индейские поселки, старался приучить сына наблюдать природу, зверей, птиц, приглядываться к необычной жизни индейцев. Видимо, он надеялся, что старший сын продолжит традицию семьи Хемингуэев, которая насчитывала несколько естественников, врачей, этнографов, путешественников-миссионеров.

      А мать — любительница музыки и живописи, обучавшаяся пению и дебютировавшая в нью-йоркской филармонии, тут, в своем городке, принуждена была довольствоваться преподаванием, пением в церковном хоре, а сына стремилась обучить игре на виолончели. Музыканта из Эрна не получилось, но любовь к хорошей музыке и к хорошим картинам с новой силой пробудилась в Хемингуэе уже в зрелые творческие годы.

      Отец — спутник его детства и отрочества. Но «после того, как ему исполнилось пятнадцать лет, у него не было ничего общего с «отцом» («Отцы и дети»). Позднее отец возникает лишь в сумеречных воспоминаниях и снах ночного существования, а спутник его возмужалости, пример упорного и мужественного дневного труда — это дед, участник Гражданской войны 1861-1865 годов.

      Ок-паркская средняя школа по уровню общеобразовательной подготовки была на очень хорошем счету. Хемингуэй с благодарностью вспоминал своих преподавательниц родного языка и литературы, а школьная газета «Трапеция» («Тгареге») и школьный журнал «Скрижаль» («Tabu 1 а») дали ему возможность попробовать свои силы и в фельетоне (особенно спортивном), и в беллетристике. За что ни брался Эрни, он во всем старался не ударить лицом в грязь. Он был капитаном и тренером разных спортивных команд, брал призы по плаванию и стрельбе, был редактором «Трапеции». В эти школьные годы он много читал и позднее, уже после «Фиесты», утверждав, что писать он научился, читая Библию. Из традиционного школьного чтения Хемингуэя не затронули ни стихи Теннисона и Лонгфелло, ни романы Вальтера Скотта, Купера, Гюго, Диккенса. Зато Шекспир остался на всю жизнь. Позднее он говорил, что слишком хорошо помнит «Ромео и Джульетту» и «Отелло», чтобы часто возвращаться к ним, но «Лира», например, перечитывает каждый год. Также на всю жизнь остался «Гекльберри Финн» Марка Твена, книга, которую зрелый Хемингуэй считал истоком современной американской литературы. Но Марк Твен, как автор «Человека, который совратил Гедлпберг», был, конечно, не в почете в Ок-Парке и едва ли попадался на глаза юного Хемингуэя. Как и Джек Лондон, автор «Железной пяты» и «Мартина Плена». Интересно, что и потом, выросши, Хемингуэй к Джеку Лондону уже как-то не возвращался. А из внеклассного чтения от этой поры остались в памяти Хемингуэя простые и трезвые морские романы Капитана Мариетта, «Королева Марго» Дюма, как книга о товариществе и верности, и рассказы Киплинга.

      У отца был за озером Мичиган, в нетронутых ещё тогда лесах, маленький охотничий домик на берегу Валун-Лэйк, куда он спасался от своих городских обязанностей и жениных гостей, где он охотился, даром лечил индейцев близлежащей резервации, собирал коллекцию предметов индейского быта. Туда он брал с собой сына;

      там же, позднее, на Биг-Ривер, охотился, уже в одиночку, и любимый герой Хемингуэя Ник Адаме. Но и в этом домике верховодил не доктор, а его жена.

      Эрни было мало редких охотничьих вылазок с отцом. Он хотел повидать свет своими глазами. На каникулах он не раз пускался в бега — работал на фермах или мойщиком посуды в придорожных барах. За недели, а то и месяцы этих скитаний он встречал немало бродяг, пьянчужек, гангстеров, женщин легкого поведения — словом, всякую придорожную накипь, о которой позднее он писал в рассказах «Чемпион», «Свет мира». Но приходила осень, и Эрни, хлебнув свободы, возвращался к душной школьной и домашней рутине.