Джером Дэвид Сэлинджер «Над пропастью во ржи»

Биография

 Родился 1 января 1919 года в Нью-Йорке. Его отец — Соломон Сэлинджер, еврей польского происхождения, зажиточный оптовый торговец копчёностями и сырами. Есть версия, по которой он занялся импортом ветчины в связи со своими противоречивыми отношениями с иудаизмом. Мать Джерома Мириам (до свадьбы носившая имя Мэри Джиллик) — шотландско-ирландского происхождения. Дорис, единственная сестра Джерома, была старше его на восемь лет и два месяца. 
Отец стремился дать сыну хорошее образование. В 1936 году Джером закончил военное училище в г. Вэлли-Фордж, штат Пенсильвания. Здесь он сочинил свои первые рассказы. Летом, в 1937 году Джером слушает лекции в Нью-Йоркском университете, в 1937—1938 вместе с отцом едет в Австрию и Польшу (здесь в Быдгоще он по указанию отца изучает производство колбас). Вернувшись на родину, в 1938 году посещает лекции в Урсинус-колледже (Пенсильвания). В 1939 году поступает в Колумбийский университет, где слушает курс лекций о коротком рассказе, который читал редактор журнала «Стори» У. Бернетт. Ни одно из высших учебных заведений Джером так и не закончил, не проявив ни особых успехов, ни карьерных устремлений, чем вызвал недовольство отца, с которым он в конце концов рассорился навсегда. 
В 1942 году был призван в армию, закончил офицерско-сержантскую школу войск связи, в 1943 году в чине сержанта был переведён в контрразведку и направлен в г. Нэшвилл (Теннесси). 6 июня 1944 года сержант Сэлинджер в составе отдела контрразведки 12-го пехотного полка 4-й пехотной дивизии участвовал в высадке десанта в Нормандии. Работал с военнопленными, принимал участие в освобождении нескольких концлагерей. 
Писательская карьера Сэлинджера началась с публикации коротких рассказов в нью-йоркских журналах. Его первый рассказ «Молодые люди» (The Young Folks) был опубликован в журнале «Стори» в 1940 году Первую серьёзную известность Сэлинджеру принёс короткий рассказ «Хорошо ловится рыбка-бананка» (A Perfect Day for Bananafish, 1948) — история одного дня из жизни молодого человека Симора Гласса и его жены. 
Спустя одиннадцать лет после первой публикации Сэлинджер выпустил свой единственный роман «Над пропастью во ржи» (The Catcher in the Rye, 1951), который встретил дружное одобрение критики и до сих пор сохраняет популярность среди старшеклассников и студентов, находящих во взглядах и поведении героя, Холдена Колфилда, близкий отзвук собственным настроениям. Книга была запрещена в нескольких странах и некоторых штатах США за депрессивность и употребление бранной лексики, но сейчас во многих американских школах входит в списки рекомендованной для чтения литературы. К 1961 году роман был переведён уже в двенадцати странах, включая СССР, где его напечатали в переводе Риты Райт-Ковалёвой в журнале «Иностранная литература» (№ 11 за 1960 год). 
Ко времени выхода романа в различных периодических изданиях уже были опубликованы двадцать шесть произведений Сэлинджера, в том числе семь из девяти новелл, составивших в 1953 году отдельную книгу «Девять рассказов». 
В 60-е годы выходят новеллы «Фрэнни и Зуи» (Franny and Zooey) и повесть «Выше стропила, плотники» (Raise High the Roof Beam, Carpenters). Героев этих повестей — членов высокоинтеллектуальной, утончённой семьи Глассов — Сэлинджер делает проводниками своих идей — синтеза дзэн-буддизма, умеренного мистицизма, нигилизма битников и толстовства. 
После того как роман «Над пропастью во ржи» завоевал популярность, Сэлинджер начал вести жизнь затворника, отказываясь давать интервью. После 1965 года прекратил печататься, сочиняя только для себя. Наложил запрет на переиздание ранних сочинений (до рассказа «Хорошо ловится рыбка-бананка») и пресёк несколько попыток издать его письма. В последние годы жизни он практически никак не общался с внешним миром, живя за высокой оградой в особняке в городке Корниш, штат Нью-Гэмпшир, и занимаясь разнообразными духовными практиками (буддизм, индуизм, йога, макробиотика, дианетика), а также нетрадиционной медициной. 
В СССР и России его произведения переводились и издавались, наиболее известны переводы Риты Райт-Ковалёвой. 
Сэлинджер умер естественной смертью в своём доме в Нью-Гэмпшире 27 января 2010 г. в возрасте 91 года. Информацию о смерти предоставил сын писателя, информация также была подтверждена его литературным агентом

История создания «Над пропастью  во ржи» 
  В этом разделе вы не найдёте ничего про историю написания, лишь некоторые интересные факты о произведении. 
«Над пропастью во ржи» (англ. «The Catcher in the Rye» — «Ловец во ржи», 1951) — роман американского писателя Джерома Сэлинджера. В нём от имени 16-летнего юноши по имени Холден в весьма откровенной форме рассказывается о его обострённом восприятии американской действительности и неприятии общих канонов и морали современного общества. Произведение имело огромную популярность, особенно среди молодёжи, и оказало существенное влияние на мировую культуру второй половины XX века.

Интересные факты

• Сэлинджер работал  над произведением более 9 лет.
• Книгой был одержим Джон Хинкли мл. — человек, совершивший в 1981 г. покушение на 40-го президента США Рональда Рейгана.
• Убийца Джона Леннона, Марк Чепмэн, после пяти выстрелов в кумира, в ожидании полиции, усевшись под уличный фонарь, стал читать эту книгу. Чепмэн заявил в полиции, что зашифрованный приказ убить Леннона он нашёл на страницах «Над пропастью во ржи». Но убийца, тем не менее, был признан вменяемым.
• Известный английский писатель Джон Фаулз часто обращается в лице героев своих произведений к книге «Над пропастью во ржи».
• В фильме «Теория заговора» книга «Над пропастью во ржи» выступает связующим звеном между группой специально подготовленных убийц, не знающих своих жертв.
• Персонаж «Смеющийся человек» аниме-сериала «Призрак в доспехах», ассоциировал себя с Холденом, главным героем «Над пропастью во ржи».
• «Над пропастью во ржи» также была обнаружена при обыске у одного из главных героев книги Джоди Пиколт «Девятнадцать минут» — семнадцатилетний подросток Питер Хьютон застрелил 10 учеников в собственной школе.
• В 2009 году шведский писатель Фредрик Колтинг опубликовал под псевдонимом Джон Дэвид Калифорния роман «60 Years Later: Coming Through the Rye». Он представляет собой своего рода продолжение романа Сэлинджера: герой Колтинга, 76-летний старик, мистер К., сбежав из дома престарелых, бродит по улицам Нью-Йорка и вспоминает свою юность.^[2] 1 июня 2009 года Сэлинджер подал иск о защите интеллектуальной собственности в окружной суд Манхэттена, обвинив Колтинга в плагиате. 1 июля 2009 года суд запретил публикацию романа Колтинга в США.
• Отсылки к данному произведению встречаются в песнях Ирины Аллегровой, Сергея Калугина, Бориса Гребенщикова "Мама, я не могу больше пить" ("Вот она - пропасть во ржи/ Под босыми ногами ножи/ Как достало жить не по лжи/ Я не могу больше пить.") и группы Сплин "Мне сказали слово" ("Ты увидишь солнце с ослепительных вершин/ Если ты ловил кого-то вечером во ржи"). Сергей Трофимов "Когда окончится война" ("А мы над пропастью во ржи сражались с собственною тенью"). Реминисценции на роман Сэлинджера есть также в рок-опере Виктора Аргонова «2032: Легенда о несбывшемся грядущем» ("В ожидании мечты над пропастью во ржи мы искали свой путь, забыв о вечной лжи").

Сюжет и композиция произведения 

НАД ПРОПАСТЬЮ  ВО РЖИ Роман (1951) Семнадцатилетний Холден Колфилд, находящийся в санатории, вспоминает "ту сумасшедшую историю, которая случилась прошлым Рождеством", после чего он "чуть не отдал концы", долго болел, а теперь вот проходит курс лечения и вскоре надеется вернуться домой. 
Его воспоминания начинаются с того самого дня, когда он ушел из Пэнси, закрытой средней школы в Эгерстауне, штат Пенсильвания. Собственно, ушел он не по своей воле - его отчислили за академическую неуспеваемость - из девяти предметов в ту четверть он завалил пять. Положение осложняется тем, что Пэнси не первая школа, которую оставляет юный герой. До этого он уже бросил Элктон-хилл, поскольку, по его убеждению, "там была одна сплошная липа". Впрочем, ощущение того, что вокруг него "липа" - фальшь, притворство и показуха, - не отпускает Колфилда на протяжении всего романа. И взрослые, и сверстники, с которыми он встречается, вызывают в нем раздражение, но и одному ему оставаться невмоготу. 
Последний день в школе изобилует конфликтами. Он возвращается в Пэнси из Нью-Йорка, куда ездил в качестве капитана фехтовальной команды на матч, который не состоялся по его вине - он забыл в вагоне метро спортивное снаряжение. Сосед по комнате Стрэдлейтер просит его написать за него сочинение - описать дом или комнату, но Колфилд, любящий делать все по-своему, повествует о бейсбольной перчатке своего покойного брата Алли, который исписал ее стихами и читал их во время матчей. 
Стрэдлейтер, прочитав текст, обижается на отклонившегося от темы автора, заявляя, что тот подложил ему свинью, но и Колфилд, огорченный тем, что Стрэдлейтер ходил на свидание с девушкой, которая нравилась и ему самому, не остается в долгу. Дело кончается потасовкой и разбитым носом Колфилда. 
Оказавшись в Нью-Йорке, он понимает, что не может явиться домой и сообщить родителям о том, что его исключили. Он садится в такси и едет в отель. По дороге он задает свой излюбленный вопрос, который не дает ему покоя: "Куда деваются утки в Центральном парке, когда пруд замерзает?" Таксист, разумеется, удивлен вопросом и интересуется, не смеется ли над ним пассажир. Но тот и не думает издеваться, вопрос насчет уток - скорее проявление растерянности Холдена Колфилда перед сложностью окружающего мира, нежели интерес к зоологии. 
Этот мир и гнетет его, и притягивает. С людьми ему тяжело, без них - невыносимо. Он пытается развлечься в ночном клубе при гостинице, но ничего хорошего из этого не выходит, да и официант отказывается подать ему спиртное как несовершеннолетнему. Он отправляется в ночной бар в Гринвич-Виллидж, где любил бывать его старший брат Д. Б., талантливый писатель, соблазнившийся большими гонорарами сценариста в Голливуде. По дороге он задает вопрос про уток очередному таксисту, снова не получая вразумительного ответа. В баре он встречает знакомую Д. Б. с каким-то моряком. Девица эта вызывает в нем такую неприязнь, что он поскорее покидает бар и отправляется пешком в отель. 
Лифтер отеля интересуется, не желает ли он девочку - пять долларов на время, пятнадцать на ночь. Холден договаривается "на время", но когда девица появляется в его номере, не находит в себе сил расстаться со своей невинностью. Ему хочется поболтать с ней, но она пришла работать, а коль скоро клиент не готов соответствовать, требует с него десять долларов. Тот напоминает, что уговор был насчет пятерки. 
Та удаляется и вскоре возвращается с лифтером. Очередная стычка заканчивается очередным поражением героя.

 Наутро  он договаривается о встрече  с Салли Хейс, покидает негостеприимный отель, сдает чемоданы в камеру хранения и начинает жизнь бездомника. В красной охотничьей шапке задом наперед, купленной в Нью-Йорке в тот злосчастный день, когда он забыл в метро фехтовальное снаряжение, Холден Колфилд слоняется по холодным улицам большого города. Посещение театра с Салли не приносит ему радости. Пьеса кажется дурацкой, публика, восхищающаяся знаменитыми актерами Лантами, кошмарной. Спутница тоже раздражает его все больше и больше. 
Вскоре, как и следовало ожидать, случается ссора. После спектакля Холден и Салли отправляются покататься на коньках, и потом, в баре, герой дает волю переполнявшим его истерзанную душу чувствам, объясняясь в нелюбви ко всему, что его окружает: "Я ненавижу... 
Господи, до чего я все это ненавижу! И не только школу, все ненавижу. Такси ненавижу, автрбусы, где кондуктор орет на тебя, чтобы ты выходил через заднюю площадку, ненавижу знакомиться с ломаками, которые называют Лантов "ангелами", ненавижу ездить в лифтах, когда просто хочется выйти на улицу, ненавижу мерить костюмы у Брукса..." Его порядком раздражает, что Салли не разделяет его негативного отношения к тому, что ему столь немило, а главное -к школе. Когда же он предлагает ей взять машину и уехать недельки на две покататься по новым местам, а она отвечает отказом, рассудительно напоминая, что "мы, в сущности, еще дети", Холден произносит оскорбительные слова, и Салли удаляется в слезах.

  Новая встреча - новые разочарования.

  Карл  Льюс, студент из Принстона, слишком сосредоточен на своей особе, чтобы проявить сочувствие к Холдену, и тот, оставшись один, напивается, звонит Салли, просит у нее прощения, а потом бредет по холодному Нью-Йорку и в Центральном парке, возле того самого пруда с утками, роняет пластинку, купленную в подарок младшей сестренке Фиби. 
Вернувшись-таки домой и, к своему облегчению, обнаружив, что родители ушли в гости, он вручает Фиби лишь осколки. Но она не сердится. Она вообще, несмотря на свои малые годы, отлично понимает состояние брата и догадывается, почему он вернулся домой раньше срока. Именно в разговоре с Фиби Холден выражает свою мечту: "Я себе представляю, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле во ржи. Тысячи малышей, а кругом ни души, ни одного взрослого, кроме меня...

  И мое дело - ловить ребятишек, чтобы  они не сорвались в пропасть".

  Впрочем, Холден не готов к встрече с родителями, и, одолжив у сестренки денег, отложенных ею на рождественские подарки, он отправляется к своему прежнему преподавателю мистеру Ан-толини-. Несмотря на поздний час, тот принимает его, устраивает на ночь. Как истинный наставник, он пытается дать ему ряд полезных советов, как строить отношения с окружающим миром, но Холден слишком устал, чтобы воспринимать разумные речения. Затем вдруг он просыпается среди ночи и обнаруживает у своей кровати учителя, который гладит ему лоб. Заподозрив мистера Антолини в дурных намерениях, Холден покидает его дом и ночует на Центральном вокзале. 
Впрочем, он довольно скоро понимает, что неверно истолковал поведение педагога, свалял дурака, и это еще больше усиливает его тоску. 
Размышляя, как жить дальше, Холден принимает решение податься куда-нибудь на запад и там в соответствии с давней американской традицией постараться начать все сначала. Он посылает Фиби записку, где сообщает о своем намерении уехать и просит ее прийти в условленное место, так как хочет вернуть одолженные у нее деньги. Но сестренка появляется с чемоданом и заявляет, что едет на запад с братом. 
Вольно или невольно маленькая Фиби разыгрывает перед Холденом его самого. 
Он проявляет благоразумие и ответственность и убеждает сестренку отказаться от своего намерения, уверяя ее, что сам никуда не поедет. Он ведет Фиби в зоосад, и там она катается на карусели, а он любуется ею.

  Система образов

 Повесть Сэлинджера «Над пропастью во ржи» ставит своей главной идеей отвержение конформистского единомыслия, потребительского образа жизни. Главный герой – подросток Холден Колфилд – остро ощущает разлад действительного и желаемого в обществе, в школе семейных отношениях, - во всем отталкивающем, насквозь фальшивом мире взрослых. В известной мере повесть выразила настроения, которые писатель и социолог П. Гудмен называл феноменом общественной незрелости той части молодёжи, которая «не желала взрослеть» т.к. общество лишено «достойных целей». Именно поэтому повесть «Над пропастью во ржи», отражавшая не слишком привлекательную действительность, ставшая выразителем настроений некоторой части американской студенческой молодёжи, была названа одним из исследователей «своеобразной библией американского студенчества». 
Колфилд – выразитель ощущений американской молодежи тех лет. Шестнадцатилетний подросток обнаружил пропасть между поколением людей, выросших в атмосфере душевной черствости, и только вступающими в жизнь мальчиками и девочками, которые хотели жить «по правде». Холден, подчас истеричный в своём неприятии взрослого мира, по-юношески непосредственен, а его оценки отличаются максимализмом. Ему душно в пропитанной фальшью школе, а расчет и корысть, которые управляют поведением взрослых, приводят юношу в отчаяние. Свобода для Холдена не самоцель, и общество кажется ему враждебным прежде всего потому, что не позволяет делать бескорыстное доброе дело.

Проблематика  произведения

Тем, кто открывает  Сэлинджера, читая знаменитую повесть, трудно избавиться от ощущения ,что и правда это всего лишь прямодушная исповедь подростка первых послевоенных лет, которую автор где-то подслушал, постаравшись записать как можно более тщательно, с сохранением всех характерных словечек, интонаций, эмоциональных оттенков. Если тут и распознаётся элемент зрелого мастерства, то проявилось оно, главным образом, в том, чтобы дать герою возможность выговориться до конца, не поправляя его и не перебивая. 
Лишь через несколько лет, когда стало сглаживаться первое, - не преувеличивая, ошеломляющее – впечатление от монолога подростка, изгнанного из школы и на два-три дня предоставленного самому себе в неуютном, продуваемом декабрьскими ветрами Нью-Йорке, увидели, что весь этот монолог представляет собой литературу, а вовсе не спонтанную речь главного персонажа, который покоряет своей искренностью. Оптический обман, заставший первых читателей повести воспринимать её чуть ли не как документальное повествование и, во всяком случае, как чрезвычайно достоверное свидетельство о времени, которое в ней воссоздано, постепенно ослабел, хотя и не исчез вовсе. Открылись смыслы, далеко не исчерпываемые такого рода правдивостью. 
Но можно понять чувство, что перед нами безыскусное описание, и не больше. Об этом позаботился сам автор, отчасти добиваясь такого эффекта, хотя, разумеется, способами сугубо художественными. Тут было не просто доверие к герою, которого следовало лишь правильно выбрать, и пусть он говорит сам себе. Выбор главного персонажа и правда оказался на редкость удачным: поколение – даже не одно – сразу узнавало в нём свою репрезентативную форму, фигуру, словно никому не дано было выразить сокровенную жизнь тогдашних подростков, как это удалось Холдену. 
О Холдене спорили, как могут полемизировать о поступках людей, чем-то обративших на себя внимание. Это приводило к комичным ситуациям, когда Холдену, мальчику 16 лет, пресерьёзно объясняли, например что ему следовало бы более полно соответствовать этическому кодексу. Или, вспомнив этого мальчика, сокрушались из-за расплывчатости идеалов и ориентиров подрастающего поколения. 
В советских условиях комизм приобретал явственный черный оттенок. Едва повесть опубликовали в 1961году, влиятельная литературная дама Фурцева тут же забила идеологическую тревогу. Дама когда-то близко стояла к Блоку, потом оправдывалась за это перед властью, убивая на стадии рукописи книги Ахматовой, и Сэлинджер для неё был лишним поводом продемонстрировать свою благонадёжность. «Что это ещё за абстрактная доброта и надклассовая нежность?» – грозно вопрошала дама, добавляя: уж наверняка герою «могло бы прийти в голову кое-что более конкретное, чем пропасть». Подразумевалось, видимо, баррикада или, на худой конец, стачка. А не то получается прямо-таки «мюнхенская философия»: «борьбу за победу новых отношений герой не признаёт, над «чувством прекрасного» насмехается, так что Холдену прямая дорога в штурмовики. 
Для иллюстрации советского менталитета такие выкладки незаменимы, как и рассуждения другого идейно подкованного литературоведа, впоследствии крупного издательского чиновника. Он устроил Холдену просто разбор персонального дела с обвинениями в истерике и буржуазных замашках. И обличал даже не писателя, а именно героя, словно между явлением литературы и жизненным фактором разницы нет. Вот Холдена и распекали, как нерадивого ученика на педсовете. 
Если бы эти разносы попались на глаза Сэлинджеру, он, можно не сомневаться, испытал бы чувство удовлетворения, как человек, добившийся своего. Потому что возмущения можно было и проигнорировать, а вот убедительность иллюзии, будто Холден в самом деле отыскивает пруд с утками  или вскипает при виде похабщины на стене, - эта убедительность дорогого стоит. Сэлинджер лучше всех своих критиков знал, что это только иллюзия и что герой взят им из жизни не больше, чем из повседневности взяты Дон Кихот или Гамлет, о которых ведь тоже рассуждали и не кто-нибудь, а Тургенев, - как о психологически узнаваемых типах.. А если характер, созданный писателем, приобретает такую узнаваемость, даже становиться нарицательным, значит, достигнут какой-то особенный, незаурядный эффект. 
Именно к такому эффекту Сэлинджер и стремился, потому что для него тонкое, до последней мелочи продуманное художественное решение, в отличие от многих современных прозаиков, само по себе ничего не значит. Он любит использовать мотив игры. Однако, в отличие, например, от Борхеса или Набокова, Сэлинджера никто не причислит к игровой литературе. У него другое главенствующее устремление: тоска по реальному и не обманывающему. По неподдельности.  
Именно это устремление Сэлинджер и выразил через своего главного героя Холдена Колфилда в повести «Над пропастью во ржи». 
Шестнадцатилетний американец Холден Колфилд пишет нам, или рассказывает,  из туберкулезного санатория, где ему , конечно, не придет в голову актерствовать, сочинять педагогические сюжеты из своего «дурацкого детства». Ему бы почестнее исповедаться перед нами, читателями, а может быть, и перед самим собою, и потому он без дальних предисловий, без всей этой «давидкоперфильдовской мути», просто рассказывает о трех днях своей жизни, стараясь не упустить ни одной мелочи, называя все вещи своими именами и меньше всего рассчитывая понравиться нам, - и больше всего он нравится нам за это.  
В эти три дня случилась простая вещь. Случилось так, что Холден, покинув школу и еще не придя домой, оказался внезапно вышибленным из привычной колеи, из своей респектабельной обыденщины, и остался наедине с собой. Даже не остался, а просто повис над гигантским, бурлящим и пустынным городом. В описаниях Сэлинджера Нью – Йорк поразительно бескрасочен : мало того, что на всем протяжении романа мы не встретим слова «небоскреб», но мы еще не услышим грохота и шума, не увидим прыгающей световой рекламы – вещей столь привычных нам по традиционным описаниям журналистов. Есть только жуткий холод «и кругом ни души». А Холден не в таком возрасте, когда одиночество закаляет.  
Холден взят в те дни своей жизни, когда его обступили большие и малые неприятности, когда у него все плохо: и пальто украли, и шпаги для фехтовальных  состязаний забыл в вагоне метро, и из школы в четвертый раз исключили и многое другое. Все отвратительно… В сердце тоска и муть…Вот и слоняется в этом мире Холден тоскливо и бестолково, беспомощный перед жизнью, которая его не устраивает, в которой жить плохо, где человеку негде отогреть душу. Теплота ему необходима. Где- то же  надо иногда пригреться хоть чуть – чуть, ведь даже утки деваются куда – то с замерзшего пруда…    
Холден поразительно откровенен, он говорит начистоту обо всех слабостях, неудачах, об ощущениях, в которых ему неловко и больно признаться, - к примеру, его разговор о лифчиках или о дешевых чемоданах.  
Ни одно движение Холдена не фальшиво, ни одна строчка в романе не покоробит нас неверно взятой интонацией. Ему часто бывает «жалко», часто «грустно». Навязал ему лифтер проститутку, и она пришла. «Она была совсем девчонка, ей-богу. Чуть ли не моложе меня…» «Взял её платье, повесил его в шкаф, на плечики. Странное дело, но мне стало как то грустно, когда я его вешал. Я себе представил, как она заходит в магазин и покупает платье, никто не подозревает, что она проститутка. Приказчик, наверное, подумал, что она просто обыкновенная девочка, и всё. Ужасно мне стало грустно, сам не знаю почему».  
Когда-то некоторые критики без обиняков уличили Сэлинджера в пристрастии к порнографии. Они глубоко ошиблись. Более целомудренного писателя, чем Сэленджер в наше время нельзя представить. Не одной сцены, хотя бы оттененной эротическими коннотациями не одной откровенной подробности.  
И дело тут не в писательских особенностях, а в психологии его персонажа. Для них секс олицетворяет взрослость, а значит, отказ от неведения, от неподдельности переживания мира – двух самых главных ценностей, которым привержены они все.  
Мы знаем чем закончилась история с проституткой в отеле. И как Холдену пришлось поплатиться за свою девственность не только лишними долларами, но и кровью. Да, за чистоту и добродетель из тебя пускают кровь, таковы порядки в мире где живет Холден!  
Если рассматривать философские воззрения Холдена с точки зрения отношения к вопросу души и разума, то он, несомненно, принадлежит к идеалистам. Взгляды Холдена на жизнь это разделение мира на «белое и черное». Его привлекает общечеловеческое содержание, гуманность, обобщение и анализ причин человеческих страданий и поиск пути избавления от них. В его мировоззрении окружающая действительность не настоящая и иллюзорная.  
Описания смысла жизни героя в романе – это поиск эталона любви, добра, высшего человека, идеального человека. Подросток много читает, пытаясь в книгах найти ответ на свои вопросы. «Вообще я очень не образованный, но читаю много», - говорит Холден. Но, так или иначе, столкновения с реальной жизнью не избежать, именно поэтому Холден конфликтует с учителями, родителями, одноклассниками. Холдена возмущает «показуха» и отсутствие самой  элементарной человечности в жизни. Учителя привилегированной школы лгут, уверяя, что воспитывают хороших людей. Вот Холден вспоминает о директоре одной из частных школ, где он учился. Директор приторно улыбался всем и каждому, но на самом деле очень хорошо знал разницу межу богатыми и бедными родителями своих подопечных. Холден создал свой собственный мир, в который прятался от окружающих. 
Холдена никак не назовешь благонравным юношей. Он бывает без особой на то надобности лжив, непоследователен и эгоистичен. Однако, неподдельная искренность героя в рассказах о себе компенсирует многие недостатки его неустоявшегося характера. В последних главах романа он выглядит уже гораздо терпимее и рассудительнее. Холден начинает замечать и ценить такие замечательные качества как приветливость, радушие, воспитанность, столь распространенные среди его сограждан в повседневном общении.