Анализ рассказа А. П. Чехова «Спать хочется»

Анализ рассказа А. П. Чехова «Спать хочется».

Рассказ был написан Чеховым 22 или 23 января 1888 г. Рассказ не сразу был оценен по достоинству даже близкими Чехову людьми. Так редактор издательства «Посредник» И. И. Горбунов-Посадов, посчитал его сюжет «искусственным».Само название рассказа «Спать хочется» - безличное предложение, содержащееся в самом заголовке. Оно несет в себе ключевую мысль рассказа в целом, объяснение трагического конца в истории тринадцатилетней няньки. А. П. Чехов через изображение повседневного, мелочного в жизни человека приводит читателя к глубокому пониманию трагичности положения маленького человека, к большим обобщениям и наполняет его жаждой обновления существующих порядков.

Жанр рассказа требовал от писателя сделать малую форму емкой и многозначной. Ничего лишнего нет в рассказах А. П. Чехова, все языковые единицы используются ради исчерпывающе полного раскрытия идей, чувств, всей цельности художественного произведения. Это видно на некоторых примерах использования в системе художественного текста А. П. Чехова односоставных предложений. Такие предложения пронизывают весь рассказ: «Спать хочется»; «А Варьке хочется спать, спать нельзя»; «...Варьке страстно хочется спать»; «Когда бегаешь или ходишь, спать уже не так хочется»; «А спать хочется по-прежнему, ужасно хочется!»; «Бывают минуты, когда хочется, ни на что не глядя, повалиться на пол и спать». Замученная непосильным трудом, доведенная жестокосердными, тупыми, невежественными хозяевами до крайнего истощения от систематического недосыпания, девочка совершает в состоянии умопомрачения преступление - убивает хозяйского младенца, не дававшего ей спать по ночам своим плачем. В рассказе есть еще две фразы, выявляющие внешние причины преступления: «Ребенок плачет. Он давно уже осип и изнемог от плача, но все еще кричит, и неизвестно, когда он уймется»; «А ребенок кричит и изнемогает от крика». Безличное предложение «Спать хочется» подчеркивает неодолимость состояния героини, при повторах это предложение обрастает обстоятельственными словами, сигнализирующими, что истощение девочки достигло опасного предела: страстно, ужасно; ни на что не глядя, повалиться на пол и спать. Этим ключевым фразам подчинен подбор и всего языкового материала, с помощью которого писатель ярко показывает нам обстановку, где страдает беззащитный ребенок.

Пейзаж присутствует лишь во сне, в воспоминаниях девочки. Природа была в прежней жизни девочки. После смерти отца мир темнеет, начинает сужаться (описание мрачной дороги в город). Тёмный лес по краям дороги символизирует тяжёлые жизненные обстоятельства.

Портрет дан скупо. Старушечья поза, ничего не выражающие глаза, одеревеневшие лицо и шея – всё это свидетельствует о том, что Варька перестаёт ощущать себя живой, усыхает, постепенно умирает, так что жизни в ней практически нет.

Интерьер – свидетельство того, как узок мир Варьки и как скудна её жизнь. Всё сведено в одну комнату, в замкнутое пространство которой не проникает ничего хорошего. Комнатка – символ души девочки, её жизни. Семь раз в тексте повторяется значимая деталь – «верёвка, тени от панталон и пелёнок. Зелёное пятно от лампадки». Акцентируя наше внимание на верёвке, Чехов подводит к мысли, что жизнь девочки перечёркнута.

Речь Варьки отсутствует, героиня лишь мурлычет колыбельную. Бессловесность говорит о её безликости. Вся речь принадлежит её хозяевам (сплошь приказы, побудительные предложения, двенадцать глаголов повелительного наклонения, грубые обращения, нет ни одного вопроса, в котором бы выражалось человеческое участие).

Через скупые, но очень выразительные детали А. П. Чехов дает социальную и психологическую характеристику изображаемого. Это прежде всего обилие безличных и инфинитивных предложений, передающих физическое состояние измученной Варьки: «...голову тянет вниз...»; «Спать, спать!»; «...хорошо бы сунуть голову в большую калошу и подремать в ней немножко...»; «Но ничто так не тяжело, как стоять на одном месте перед кухонным столом и чистить картошку. Голову тянет к столу...»; «...а возле ходит толстая, сердитая хозяйка с засученными рукавами и говорит так громко, что звенит в ушах»; «Мучительно также прислуживать за обедом, стирать, шить»; «Ей приятно и щекотно от мысли, что она сейчас избавится от ребенка, сковывающего ее по рукам и ногам»; «Убить ребенка, а потом спать, спать, спать...».

Кульминация рассказа последовательно вытекает из воспоминаний героини о своем безрадостном детстве. Что она видела хорошего? Отец умер в страшных муках. Они с матерью отправились «наниматься». А у прислуги разве жизнь? Сутками напролет одно и то же. Варька, покачай ребенка! Варька вымой пол! Варька, поставь самовар!

Варька задушила ребенка, улыбаясь. Это явное свидетельство, что на какое-то мгновение разум измученной девочки помутился, не выдержал испытания непосильным трудом и бессонницей. После изнурительной работы сутками, ее организм хочет только одного - выспаться любой ценой. Мешает этому желанию без конца орущий ребенок, которого пришлось заставить замолчать.

У Чехова трагическая нота звучит не в одном рассказе и звучит столь сильно, что призывает к человеческой совести, в горестное напоминание о том, что всегда где-то рядом страдает ребенок. Так, есть у Чехова еще один рассказ о Ваньке Жукове («Ванька», 1886), девятилетний мальчик, отданный в учение к сапожнику, стал хрестоматийным образом детского страдания. «А вчерась мне была выволочка, — пишет Ванька глубокой ночью деду. — Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул». Письмо открывает действительно ужасное существование ребенка: «хозяин бьет чем ни попадя», «еды нету никакой», «а спать мне велят в сенях»... Ванька умоляет избавить его от такой жизни: «Увези меня отсюда, а то помру». И эта мольба звучит еще трагичнее оттого, что читатель понимает: никто не придет на помощь сироте, ведь письмо адресовано «на деревню дедушке».

У Варьки нет даже и светлых воспоминаний о деревенской жизни, как у Ваньки Жукова. Тот вспоминает деда — веселого балагура с «вечно смеющимся лицом и пьяными глазками»; вспоминает собак, стороживших барскую усадьбу; и то, как они с дедом за елкой в лес ходили, и барышню, «от нечего делать» выучившую его читать, писать, считать до ста и даже танцевать кадриль. В прошлом же у Варьки — лишь умирающий в страшных муках отец; после его смерти они с матерью и пошли «наниматься», нищенствуя по дороге.

       Ребенок, лишенный  детства, — что может быть трагичнее! Чехову тема эта была близка. «В детстве у меня не было детства», — говорил он, имея в виду и груз непосильных обязанностей, лежавший на детях, и отсутствие близости с отцом, который умел только муштровать своих сыновей.

Чем безрадостнее было детство, тем на большее зло способен взрослый, считают психологи. Протест Варьки принял страшную форму уже в детстве, настолько сильна ее физическая мука при полном отсутствии сочувствия с чьей-либо стороны. К сочувствию и призывал Чехов, выступив адвокатом ребенка-убийцы.

Некоторым литераторам того времени рассказ показался неправдоподобным, а сюжет его — «искусственным». Другие же возражали, что подобные истории встречаются и в жизни. Сам Чехов, будучи по профессии врачом, показал в рассказе «Спать хочется», как опасно обременять ребенка непосильным трудом.

Используемая литература:

1.Чехов. «Повести и рассказы.»1954г.

2.Библиографический словарь « Русские писатели 19века»

3.Марк Разовский «К Чехову..»2003г.

4.Приложение к журналу «Литература в школе» №8-2006г.