Венский конгресс

    Великобритания также претендовала на роль гегемона Европы. Действуя закулисной интригой, маневрируя торговой и кредитной политикой, не брезгуя и прямым подкупом, она держала в своих руках многие нити управления донаполеоновской Европой. "Разделяй и властвуй" - таков был основной лозунг британской внешней политики. Британская корона строила свое доминирующее положение в семье европейских народов на их разобщенности и потворствовании ослабляющим их кровавым конфликтам. Россия с ее концепцией объединенной союзом величайших монархий Европы не оставляла британской гегемонии не единого шанса.

    Надо заметить, что еще в процессе военной и дипломатической борьбы лета и осени 1813 года происходит англо-австрийское сближение. Британская дипломатия стремится вовлечь Австрию в антинаполеоновскую коалицию и использовать ее в качестве противовеса Франции (особенно в Италии). Без Австрии, с английской точки зрения, не могла быть решена германская проблема. Каслри снова выдвигает давнее английское требование о создании большого Нидерландского королевства, которое могло бы стать составной частью антифранцузского барьера, и настаивает на том, чтобы в его состав была включена территория Австрийских Нидерландов.

    В августе 1813 года после окончания перемирия военные действия между Наполеоном и союзниками, к которым присоединилась Австрия, возобновились. Каслри с удовлетворением отмечал, что новая коалиция против наполеоновской Франции означает объединение всей Европы «против безудержного честолюбия человека, не имеющего совести и веры».

    Улучшение англо-австрийских отношений нашло свое выражение в англо-австрийском Теплицком договоре (3 октября 1813 года). Австрия получила субсидию, несмотря на то что уже имела значительную задолженность, которую не была в состоянии выплатить. База коалиции существенно увеличивалась, опасения насчет «семейного союза» Австрии и Франции отпадали.

    Британский представитель на Венском конгрессе лорд Каслри умело прозондировал почву для подрывной деятельности. Кстати, уже то, что Каслри вынужден был выехать на переговоры, произвело настоящую сенсацию. Меттерних писал: «...Министр иностранных дел, направляющийся на континент, это, вне всякого сомнения, исключительное событие в истории Великобритании».

    Английская делегация прибыла в Вену 13 сентября 1814 года. Основную работу вел лично Каслри, допуская остальных членов делегации только к второстепенным вопросам. На конгрессе британский министр выступал в роли защитника «справедливого равновесия сил», посредника, заботящегося о благе «всей Европы». На самом же деле в своей внешней политике европейские монархии начала XIX в. привыкли руководствоваться не глобальными и долгосрочными идеологическими принципами (что предлагал им российский император Александр), а трактуемыми в сиюминутном ключе национальными интересами. Этим ближайшим интересам - реализации территориальных претензий, разделу "наследства" наполеоновской империи – гегемония России несомненно препятствовала ради большего – долгосрочной системы мира и безопасности в Европе. Британская дипломатия оперировала категориями «шкурных» интересов, но в 1814 – 1815 гг. Европа была готова сплотиться вокруг Великобритании по тем же причинам, по которым сплотилась парой лет ранее вокруг России – на континенте появилась сила, ограничивавшая «самостоятельность» европейских государств…

    Британская дипломатия не преминула воспользоваться и тем, что на конгрессе отсутствовали австрийский император Франц и прусский король Вильгельм: связанные с русским царем долгой историей личных взаимоотношений в годы Наполеоновских войн, они могли бы препятствовать заговору против России - порою дружеская симпатия оказывается выше политической целесообразности, а уж симпатию император Александр внушать умел! Закулисные переговоры велись британским премьером Питтом с осторожным прусским бароном Гарденбергом (мыслившим тевтонским стереотипом о "русской опасности") и беспринципным австрийцем Меттернихом (о котором Наполеон говаривал: "Он так хорошо умеет лгать, что может быть назван почти великим дипломатом") - во втором случае историками не исключается и возможность подкупа. Что же касалось Талейрана, то этот соратник Наполеона не оставил еще мысли об историческом реванше за поражение в России, и не только вовлек Францию в заговор в качестве активнейшего члена, но и мастерски подстрекал антирусские настроения австрийцев и прусаков. Конечно же обстановка повышенной секретности окружала заговор Европы: непобедимые русские полки были постоянным предупреждением о соблюдении тайны, однако они де подстегивали агрессивный страх Европы.