Типы культур: взаимоотношение и взаимоотторжение западного и восточного типа культур

    Это не означает отсутствия связи между  рациональным и иррациональным. Но когда рационализм становится цивилизационным кредо - "материализмом" в форме гедонизма - философии и практики комфортной жизни, с ними происходят отнюдь не чудесные превращения.

    Материализм и рационализм "Запада" - такая же достоверность, как и устойчивая идеалистическая традиция в его научной, нравственной, эстетической, религиозной и философской культуре. Во многом иррационален характер творчества титанов античной культуры, средневековья, Возрождения и Просвещения, современности. Однако и традиционный западный материализм - далеко не всегда добродетель, и нередко представляет собою убогую самодостаточность гедонизма, равнодушие к "горнему" миру человеческих ценностей и смыслов. Действительно плодотворным является материализм, освященный высоким духовным смыслом, и такой смысл всегда вырастал как из самой западной действительности, так и является следствием освоения "восточных" влияний, которые ассимилировались Западом.

    Западный  практицизм, воплощенный в фаустовском духе неограниченного активизма, - также реальность. Со все большей очевидностью она выявилась на пороге Нового времени, начиная с "эпохи штурма и натиска", и в полном объеме предстала в современной западной динамике. Дело ради дела, пассионарная энергетика внешнего обустройства - во многом поучительная ипостась западного образа жизни. Но не только в позитивном смысле конструирования и воспроизводства современной цивилизации. Парадокс в том, что неограниченный активизм обнаруживает и свои негативные последствия по мере достигаемых им триумфов. Главное в этом негативе — утрата человекотворческого смысла деятельности, превращение человека в стандартизированный товар, функцию рыночного Левиафана, т.е. уничтожение самоценности и уникальности личности.

    Вместе  с тем такая тенденция с  ее противоречивыми последствиями - не единственная в западном способе жизнедеятельности. Ему всегда была присуща и созерцательность. Нередко - это принципиальная жизненная позиция, включая пассивное неприятие господствующих социокультурных ценностей и технологий, "Великий отказ" от сопричастности к "безумному, безумному миру".

      Самооценка "Запада" как колыбели, бастиона и "вечного двигателя"  свободы личности и демократии во многом объясняется потребностями идеологического обеспечения вестернизации современного мира. В такой рефлексии есть реальное основание - зарождение и развитие демократии, ее сравнительно поздний и отнюдь не идиллический симбиоз с индивидуализмом и либерализмом - все это именно "Запад". Иное дело - их реальный и конкретно-исторический смысл и контекст. Индивидуализм никогда не выступал как самодостаточный и тем более доминирующий субстрат общества. В западной реальности - от античных до современных либеральных демократий - именно общность, принадлежность гражданина к полису или индивида к страте - является системообразующей и авторитарной по существу максимой.

    Но "Запад" - это не только более  или менее авторитаризм, но и периодически настигающий его "командор" тоталитаризма. Дыбы инквизиции, Варфоломеевская ночь, якобинская гильотина, нацистский Зверь в центре "старой, доброй" Европы - это плоды не экспансии "восточного" деспотизма, а катастрофичной неспособности Запада к разрешению назревших противоречий. Кстати, преодолеть последний тоталитарный синдром оказалось возможным только вместе с "Востоком".

    "ВОСТОК" КАК "ЗАПАД", ИЛИ ЗРЕЛОСТЬ ВОСТОЧНОЙ ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТИ

    Пока  Запад проходил приготовительные классы цивилизации, великие восточные культуры уже достигли впечатляющих результатов.

    В древней Японии первая всенародная  перепись населения была проведена в 86-м году до н.э., т.е. почти на два тысячелетия раньше, чем в западных странах и затем повторялась каждые шесть лет. Для сравнения, в Англии первая перепись проведена только в 1801 году. Регулярная почта возникла в Японии в 202 году н.э. Японское Возрождение состоялось уже в VII-VIII вв., за тысячу лет до европейского. Любопытно, что известный путешественник Марко Поло, посетивший страну в 1250 году, резюмировал, что "японцы - это цивилизованный и хорошо одаренный народ".

    Совершенно  несоизмеримыми с Западом были достижения средневекового Китая. Уже в XI в. здесь выплавлялось 125 тысяч тонн металла, т.е. примерно столько же, сколько на семь столетий позже в Англии. Здесь было изобретено книгопечатание и создавались крупные библиотеки. В ХV в. Китай был не только самой большой, но и самой мощной державой в мире. Страна располагала многочисленным населением, миллионной армией, морским флотом в 1350 кораблей, из них 400 - "плавающих крепостей", плодородными землями, ирригационными сооружениями.

    Этих  штрихов к портрету традиционного  Востока, вероятно, достаточно, чтобы обнаружить парадокс: с одной стороны, известное тяготение к созерцательности и духовности, с другой - очевидная практическая пассионарность. Восток - действительно "дело тонкое", наделяющее привычные западному человеку ценности иным смыслом. В противоположность неограниченному активизму, здесь издревле культивируется мудрость такого созерцания, которое означает постижение законов внешнего и внутреннего мира человека и реализацию органичной им практики.

    Такая мудрость не сразу сформировалась в  России, и этот процесс до сих  пор не завершен. Она всегда мучительно и амбивалентно осознавала свою геополитическую и социокультурную идентичность и нередко продвигалась по пути развития "догоняющего" типа (догоняющая Восток по интенсивности тоталитарных политических структур и Запад - по размаху индустриальной цивилизации). Россия переживала пассионарные периоды своей истории лишь тогда, когда она решалась быть собою, по Н. Бердяеву, не Западом и не Востоком, а европейским культурно-цивилизационным комплексом на евразийском континенте.

    Цивилизационная динамика России в конце XIX -начале XX столетий во многом совпала с такой оценкой. В 1894 году население России составляло 122 млн. жителей. Накануне первой мировой войны, т.е. двадцать лет спустя, оно увеличилось на 60 млн. и возросло до 182 млн., т.е. возрастало на 2,4 млн. в год. В период между 1890 г. и 1913г. российская промышленность увеличила свою производительность в 4 раза. Перед первой мировой войной количество вновь учреждавшихся акционерных обществ за четыре года возросло на 13 %, а вложенный в них капитал в 4 раза. В 1880-1917 гг. было построено 58 251 км железных дорог, т.е. 1574 км в год. В финансовой области наблюдалось устойчивое превышение доходов над расходами - 30 млн. рублей без увеличения налогового бремени. Законом 1896 года была введена золотая валюта. Государственному банку было предоставлено право выпускать 300 млн. рублей кредитными билетами, не обеспеченными золотым запасом. Но правительство не воспользовалось этим правом, а, напротив, на 100 % обеспечило бумажное обращение золотой наличностью. Стабильное финансовое положение позволило довести бюджет народного образования до колоссальной цифры -0,5 млрд. рублей золотом. Ежегодный темп роста этого бюджета составлял 28 %. С 1908 года законом было введено обязательное обучение.

    Наблюдая  такую экспоненту, экономист Э. Сэй  высказал прогноз: "Если у больших европейских наций события между 1912 годом и 50-ми годами будут протекать так же, как они развивались между 1900 годом и 1912 годом, то к середине XX века Россия станет выше всех в Европе как в отношении политическом, так и в области финансово-экономической".

    Итак, устойчивый, безотносительный к этапам исторической эволюции, активизм Востока, социокулътурный вектор его цивилизационных прорывов. Какова их цена! Утрата человеком свободы, растворение в коллективе и даже Гулаг? Если это - вся правда, то откуда эта ментальная отзывчивость на зов свободы? "Неверно, - отмечает Д. Лихачев, - утверждение о том, что тонкий слой интеллигенции находился на массиве, безразличном к культуре. В России-то как раз идеологические течения и искания охватывали весь народ... Что такое завоевание Сибири, поход Ермака? Это поиски свободы... освоение Севера монастырями - это опять уход от государственности. И от городов, кстати сказать. Интересно, что книжная культура всего мира всегда сосредотачивалась в городах, а в России - в лесах: Киевско-Печорский монастырь, Троице-Сергиева лавра... крестьяне, перебираясь в Сибирь, брали с собой духовные книги, рукописи... Вообще вся русская литература, особенно древняя, мировоззренческая".

    Отнюдь  не прозападные, "почвенные" идеи свободы личности характерны не только для "тонкого слоя" сменовеховской интеллигенции. Ими все более было отмечено мировидение политической элиты России. П. Столыпин требовал не подражать Западу, а "считаться с психологией народа, тяготеющего к личной, а не общинной собственности...

    Нам не занимать ни философии свободы, ни практики борьбы за нее. Иное дело - формы ее реализации. В отличие от Запада, который не устает искать баланс между индивидуализмом и авторитаризмом, все более склоняясь ко второму, образ жизни восточных народов по преимуществу основан на так называемом "азиатском способе производства", основанном на неустойчивом балансе авторитарных и тоталитарных форм. Исторический спор между осевыми культурно-цивилизационными комплексами искажает не констатация этих архетипов, а их непрофессиональное или тенденциозное отождествление, непонимание, говоря словами А. Солженицына, что авторитарный волкодав прав, а тоталитарный людоед - нет, наконец, решительное отсутствие парадокса в синтезе демократии как технологии власти (и только!) как с либерализмом, так и с авторитаризмом и даже с тоталитаризмом (к примеру, сталинская конституция).

    Но  если по Б. Спинозе "не плакать, не смеяться, а понять", то реальная проблема в том, чтобы выявить, существует ли адекватный способ синтеза индивидуального и общественного характера труда, персонификации и социализации общественной жизни, в конечном счете, личной свободы и социальной ответственности. В отличие от зарубежных и отечественных идеологов, у которых одна, но пламенная либерально-демократическая страсть, К. Ясперс предлагает иную - плюралистическую - версию бытия свободы в условиях ее политического дефицита. "Возникает вопрос, - пишет он, — является ли политическая свобода непременным условием для величия человеческого духа как такового. Перед лицом истории на этот вопрос следует ответить отрицательно. И в условиях политической несвободы оказалась возможной высокая жизнь духа, творчество, глубокие душевные переживания".

    На  Востоке бытие свободы, как и  несвободы, во многом отличается от западного. У него действительно "особенная стать" - реализация личности в соборных формах, более сложных и напряженных, чем коллективные и тем более общинные формы, как основы свободной духовности.

    Современность впервые ставит человечество перед  дилеммой: конвергенция или дивергенция культурно-цивилизационных комплексов "Запад" и "Восток". Выбор одной из них в качестве вектора взаимодействия объективно определяется нарастанием центростремительных и центробежных тенденций - к глобализации, интеграции мира и вместе с тем к его дифференциации, усилению разнообразия.

    Первая  тенденция нашла свое выражение  в многообразных концепциях конвергенции как сумме положительных черт осевых культурно-цивилизационных комплексов. Однако достаточно быстро обнаружился механицизм такого подхода, абсолютизация его общецивилизационных оснований, их индифферентность к органике различных культур. Опасность такой тенденции - в воспроизводстве на уровне глобальных притязаний традиционного мессианизма осевых культур, их перерождении в миссионерство, в конечном счете, катастрофное для мира.

    Вторая  тенденция, напротив, тяготеет к абсолютизации  самодостаточности локальных или региональных культур. Доведенная до разрыва с общечеловеческими ценностями, она также контрпродуктивна.

    Конструктивный  подход - в синтезе культурно-цивилизационных комплексов как органическом единстве человеческого рода, вида и индивида, способности различных культур быть открытыми другим, оставаясь собою. Это объективная тенденция к цивилизационному единству в культурном многообразии. 
 
 
 

    Список  литературы:

1. Бердяев Н. Смысл истории. – М., 1990.
2. Бердяев Н. Философия творчества. – Философия творчества, культуры и искусства. Т. 1. – М., 1994.
3. Конрад Н. И. Запад и Восток. – М., 1986.
4. Ерасов Б. С. Культура, религия и цивилизация на Востоке. – М., 1990.
5. Коган М. С., Халтурина Е. Г. Проблема «Запад – Восток» в культурологии. – М., 1994.
6. Розанов В. Религия. Философия. Культура. – М., 1992.
7. Столыпин П. А. Жизнь и смерть за царя. – М., 1991.
8. Омельченко Н. А. Споры о евразийстве. – Полис, 1992, №3.
9. Драч Г. В. Культурология. – Ростов-на-Дону, 2005.
10. Быстрова А. Н. Мир культуры. – М., 2000.