Театр эпохи Возрождения

Театр эпохи Возрождения. 

Театр-это  искусство представления  драматических произведений на сцене. Такое определение этому понятию дает толковый словарь Ожегова.

      Театр эпохи Возрождения – одно из самых  ярких и значительных явлений  в истории всей мировой культуры; это мощный исток европейского театрального искусства – на все времена. Новый театр родился из потребности перелить молодую энергию в действо. И если задать себе вопрос, в какую сферу искусств должно было вылиться это действо, это море веселья, то ответ ясен: конечно, в сферу театра. Карнавальная игра, уже не  могла оставаться на своей прежней стадии стихийной самодеятельности и вошла в берега искусства, став творчеством, обогащённым опытом древних и новых литератур.

 Я попытаюсь  описать становление театрального искусства нового времени, проследить, как и где возник великий театр эпохи Возрождения.

      В Италии – впервые в Европе –  на сцену поднялись актёры-профессионалы  и поразили мир яркой, сильной  игрой, рождающейся тут же, на глазах у зрителя, и чарующей своей свободой, азартом, блеском и остроумием.

      Так в Италии было положено начало театральному искусству нового времени. Произошло  это в середине XVI века.

      Своей вершины театр Возрождения достиг в Англии. Теперь он воистину вобрал в себя все сферы жизни, проник в глубины бытия. Могучая когорта талантов поднималась будто из-под земли. И главным чудом века был человек из Стратфорда, пришедший в Лондон, чтобы писать пьесы для театра «Глобус». Громкое название театра оправдалось – в творениях Шекспира действительно открылся мир: виднелись исторические дали прожитого, выяснялись главные истины нынешнего столетия и чудодейственно, сквозь пелену времени, проглядывали контуры грядущего.

      В величественную эпоху Ренессанса, в  эпоху Данте, Леонардо и Микеланджело, маленький флаг, развевающийся над «Глобусом», возвестил о грандиозном свершении. Гений Шекспира слил воедино всё ранее достигнутое в драме и на сцене. Теперь за два-три часа на шести-восьми квадратных метрах можно было узреть миры и эпохи.

      Возник  поистине великий театр.

      Новый театр рождался в Италии.

      Рождение  это не может быть отнесено к строго определённой дате, имени или произведению. Шёл процесс длительный, многосторонний – и в «верхах» и в «низах»  общества. Он дал исторически полноценный  результат только после того, как было найдено необходимое триединство драмы, сцены и большой публики.

      Сначала надо было сломать старое, традиционное триединство: «священных пьес», мистериальной  любительской сцены и патриархально  настроенной аудитории. И движением  за новый театр выступила новая драма. 

      Она дерзко пошла по непроторенной дороге и оказалась на длительное время  оторванной от площадной сцены и  широкой зрительской массы.  Если она и исполнялась на сцене, то только силами просвещённых любителей.

      Первое  звено триединства развивалось без поддержки двух других. Искомый синтез не возникал.

      Он  будет складываться в сферах итальянской  сценической практики. Площадная  сцена карнавалов, начнёт самостоятельно впитывать в себя новое ренессансное мировоззрение, не меняя при этом своих фарсовых форм и не отваживая от себя веселящейся карнавальной толпы.

      Именно  карнавальное шутовство, стало той  плодородной почвой новой театральности, которая дала первые ростки профессионального  сценического искусства и стала  приучать массовую аудиторию к новому, более высокому типу зрелищ. 

      О первых опытах ренессансной драматургии  можно со всей определённостью сказать, что они были творениями пера, но отнюдь не сцены. Вышедшая из материнского лона литературы, гуманистическая драма  если и покидала книжные полки, то лишь изредка и без особой надежды на сценический успех. А незамысловатые простонародные фарсы и импровизации карнавальных масок притягивали к себе толпы зрителей, хотя не обладали и десятой долей литературных достоинств писаных пьес. Именно на карнавале забил источник комедии дель арте – этой истинной прародительницы нового европейского театра. Надо сказать, что на раннем этапе развития нового театра взаимоотчуждённость сцены и драмы пошла обеим на пользу. Драма оказалась свободной от примитивов фарсовой сцены, а сцена, то есть исполнительское искусство, лишённое драмы и предоставленное самому себе, получила возможность интенсивно развивать собственные творческие ресурсы.

      ¹Для того, чтобы гуманистическая мысль проникла в драму нужен был решительный разрыв драмы со сценой. Задача заключалась в том, чтобы поднять драматургический жанр до художественного уровня литературы и, открыть драме ход в современную жизнь, насытить её реализмом.

Деятельность  итальянских гуманистов XV века сыграла чрезвычайно плодотворную роль в возрождении античных знаний и искусства и во многом помогла формированию европейской культуры.

      Тогда было обычаем проводить философские  беседы на открытом воздухе по примеру  древних: говорить о бессмертии души под сенью лавровых деревьев или читать Вергилия, расположившись на цветущем лугу у журчащего источника.

      Особую  изобретательность в этом отношении  проявил профессор римского университета Помпонио Лето (1427-1497), решивший воссоздать в современном Риме театральные  представления по античному римскому образцу. В 70-е годы XV века в саду профессора стали исполнять комедии Плавта и Теренция на языке подлинника.

      Учёная  студия Помпонио стала первым собранием  любителей, сыгравших комедии Плавта. Персонажи, много веков пребывавшие  в положении литературных героев, вновь зашагали по сцене (хотя, наверно, ещё не очень уверенно).

      Весть об открытии римского учёного вскоре разнеслась по всей Италии. Среди прочих зрелищ при дворах вошло в моду показывать и комедии Плавта. Мода была столь велика, что Плавта на латинском языке сыграли и в Ватикане. Однако латынь понимали далеко не все, поэтому в конце 70-х годов гуманист Батиста Гуарини перевёл произведения Плавта и Теренция на итальянский язык.

      Успешное  развитие комедии определялось тем, что традиционная античная схема – борьба юноши за обладание возлюбленной, охраняемой строгими родителями, и проделки увёртливых и энергичных слуг – оказалась удобной для живых зарисовок современного быта.

      Во  время карнавала 1508 года в феррарском дворце поэт Лодовико Ариосто показал свою «Комедию о сундуке».

      И точно прорвало шлюзы, долго сдерживающие животворный поток. В следующем  году появляется вторая комедия Ариосто  – «Подменённые», а в 1513 году кардинал Биббиена демонстрирует в Урбино свою «Каландрию». В 1514 году бывший секретарь флорентийской республики проницательнейший Никколо Макиавелли пишет лучшую пьесу эпохи – «Мандрагору».

      Изучая  итальянские комедии XVI века, можно заметить, что их авторы следили не столько за бытовой правдой поведения своих героев, сколько за логикой их поступков, совершаемых по заданным сюжетным схемам. Сюжетная структура произведения имела преобладающее значение. Именно она организовывала, дисциплинировала жизненный материал.

      Итальянская комедия XVI века выработала некий стандарт динамических сюжетов: здесь постоянно повторялись одни и те же ситуации с подменёнными детьми, с переодетыми девицами, плутнями слуг комическими фиаско влюблённых стариков.

      Итальянские гуманисты усиленно занимались изучением  наследия Сенеки; затем в орбиту их интересов попали греческие трагики – Софокл и Еврипид. Под воздействием названных античных авторов и родилась итальянская трагедия Ренессанса, первым образцом которой явилась «Софонисба» Джанджорджо  Триссино (1515).

Триссино  был глубоким знатоком древнегреческого театра. Сочиняя собственную трагедию, он ориентировался на творения Софокла и Еврипида. В «Софонисбе» использовались все компоненты античной трагедии – хор, наперсники, вестники, отсутствовало деление на акты, соблюдались законы трёх единств и трёх актёров. Но в трагедии не было главного – значительной общественной темы, динамики страстей, целостного действия.

      Современная аудитория интересовалась трагическим  жанром или в плане чисто академическом, или же с расчётом найти тут  пищу для «потрясений».

      Такую пищу итальянская трагедия давала с  избытком.

      Знаменательно, что итальянская трагедия лишь изредка  обращалась к мифологическим сюжетам, - её больше интересовали исторические легенды, повествующие о жестокой борьбе внутри царских родов, об убийствах, изменах, отравлениях, о диких страстях, свирепой мстительности и кровосмесительных браках. Всюду действовала роковая страсть: любовь рушила все моральные преграды, а ревность толкала на злодеяния.

      Новая трагедия стремилась «захватить дух» зрителей. Отец убивал детей своей дочери, рождённых от тайного брака, и подносил ей на блюде их головы и руки, потрясённая дочь убивала отца и закалывалась сама («Орбекка» Дж. Чинтио, 1541). Жена, брошенная мужем, заставляла соперницу убить прижитых от него детей, после чего убивала её и посылала мёртвые головы своему мужу; муж, в свою очередь, обезглавливал любовника жены. К финалу жестокосердные супруги отравляли друг друга («Далида» Л.Грото, 1572).

      «Трагедии ужасов» ошеломляли своими кровавыми  сценами, не пробуждая мысли, не ставя вопросов о смысле жизни и обязанностях человека.

      В век, когда комедия клонилась  к упадку, а трагедия не вышла  на большую дорогу искусства, победительницей  на драматургической арене оказалась пастораль.

      Поначалу  пасторальное направление, получило наиболее яркое выражение в поэзии -  в произведениях Боккаччо («Амето», «Фьезоланские нимфы») и в лирике петраркистов. Но вскоре родился и новый драматургический жанр.

      Если  в трагедии главенствовала роковая  страсть, а в комедии преобладало  чувственное влечение, то в пасторали царила «чистая любовь», представшая вне конкретных жизненных связей как некий поэтический идеал.

      Постепенно  вместо элегически расслабленного, медлительного  – в смене своих картин –  действия в пасторали появляется стремительно движущийся сюжет, полный драматических поворотов и душевных волнений. Теперь страсть не только волнует героев, но и толкает их на решительные, а то и сумасбродные поступки. Из всех жанров пастораль оказалась, пожалуй, сценически наиболее напряжённой. Сказывался опыт, перенятый у трагедии и комедии.

      В атмосфере общественного застоя, который не благоприятствовал развитию трагедии и комедии, пастораль стала  излюбленным жанром. Она приносила  отдохновение от мирских забот. Она  создавала видимость желанной гармонии.

      На своей вершине театр оказался в Англии.

      Театр английского Возрождения – это  Шекспир и его блистательное  окружение: Марло, Грин, Бомонт, Флетчер, Чемпен, Неш, Бен Джонсон. Но все эти  последние имена принадлежат  своему веку и своей нации; Шекспир  же, глубже всех выразивший дух своего времени и жизнь своего народа, принадлежит всем векам и всем народам.

      Театр Шекспира – это своеобразный синтез культуры Ренессанса. Определив собой самый зрелый этап этой культуры, Шекспир говорил со своим веком и с грядущими веками как бы от имени всей эпохи «величайшего прогрессивного переворота».

      Творчество  Шекспира было итогом развития национального английского театра. В то же время оно в известной мере суммировало достижения всей предшествующей поэтической, драматической и сценической культуры древнего и нового времени. Поэтому в драмах Шекспира можно ощутить и эпический размах гомеровской сюжетики, и титаническую лепку монотрагедий древних греков, и вихревую игру фабул римской комедии. Шекспировский театр богат высоким лиризмом поэтов-петраркистов. В творениях Шекспира отчётливо слышны голоса современных гуманистов, начиная от Эразма Роттердамского и кончая Монтенем.

      Углубленное развитие унаследованного – вот  что было важнейшей предпосылкой рождения нового и наиболее совершенного типа ренессансной драмы, драмы Шекспира.