Гендерный дисбаланс в Китае вызвал к
жизни такое явление, как трансграничная
торговля женщинами. Китайская пресса
пишет, что невест выписывают из Северной
Кореи, Монголии, Вьетнама, Бирмы, Лаоса,
России и Украины. Купить женщину во Вьетнаме
стоит 8-9 тысяч долларов (о ценах на российских
женщин не сообщается).
В 2009 году только в одной провинции Чжэцзян
в Восточном Китае было зарегистрировано
около 200 тысяч браков с иностранными женщинами.
Ещё один путь добычи женщины для мужчин
– их воровство, в основном из слаборазвитых
западных провинций. В 2009 году полиция
заявляла о 36 тысячах похищенных невест
из таких слаборазвитых провинций, как
Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань и Хубэй.
Появились после проведённой Переписи
и первые решения китайских властей в
области демографии. Планируется, что с 2012
года в пяти регионах Китая будет проведен
эксперимент по ослаблению политики «одна
семья - один ребенок»: если у одного из
супругов нет ни братьев, ни сестер, то
эта семья сможет позволить себе двоих
детей.
Закон об одном ребёнке на семью был принят
в 1978 году. Каждой семейной паре, живущей
в городе, разрешено иметь только одного
ребенка. Крестьянским семьям позволяется
заводить второго ребенка, если первый
- девочка. Также разрешено иметь 2 детей,
а если оба первые девочки, то и третьего
(в надежде на появление на свет мальчика)
национальным меньшинствам Китая. В Китае
«государствообразующая» народность
– хань, 91,5% населения.5
- Роли женщин в дореволюционном
Китае.
Были времена в Китае, когда женщины обладали
большой свободой, и в художественной
литературе или живописи выступали как
определенно равноценные партнеры мужчин.
Все же, это было уже давно. Примерно между
VII и VIII веками роль женщины ограничивалась
все больше и больше домашней сферой и
функцией обслуживания. Этот промежуток
времени имеется в виду, когда в дальнейшем
речь идет о дореволюционном Китае.
Это была, прежде всего, конфуцианская
традиция, которая обосновывала доминирующее
положение мужчины по отношению к женщине.
«Женщины, — возможно, говорил Учитель,
— являются теми существами, которые повинуются
мужчинам». К этой роли их нужно было приучать
заблаговременно. Старая песня гласит:
Если родится мальчик, приготовят ему
колыбель, наденут ему башмачки и дадут
ему уздечку для игры. Если он шумит, это
считается хорошим знаком. Настанет день,
когда он выйдет в великолепных одеждах…
Если принцу родится девочка, ее положат
на пол в свертке и дадут ей глиняный ткацкий
челнок для игры. Она не будет подавать
никакого повода для гнева и не делать
ничего плохого. Ей дадут пищу и воду, и
тогда она не опозорит своих родителей.
Пренебрежение к женскому потомству основывалось,
прежде всего, на том, что дочери после
своего замужества больше не принадлежали
к своей родной семье. Они были теперь
невестками других семей, посещали своих
собственных родителей теперь редко и
не были для них помощницами в старости.
Это было задачей сыновей вместе с их женами.
«Тот, кто растит дочь, — такова китайская
пословица, — растит невестку для других
людей». Это стоило денег, приносило заботы
и было убыточным делом, если не вознаграждалось
соответствующим выкупом за невесту. Никто
не был, следовательно, особенно заинтересован
в том, чтобы родилась девочка. Беда женщине,
которая не рожала сыновей! Хань Суйинь,
которая активно работала между мировыми
войнами в Китае в качестве акушерки, рассказывает
о крестьянке, которая родила по очереди
девять дочек: «Когда наступали родовые
схватки, (…) она рассказывала, что стало
с ее дочками: первая жила еще, так же как
и третья; но вторую муж после рождения
задушил, так же как пятую и шестую; седьмая
пришла в мир в плохой год, в котором нечего
было есть, и кожа ее живота приклеилась
к спине, и этой седьмой муж топором размозжил
череп; при рождении восьмой девочки он
так взбесился, что бросил ее об стену;
девятую она отдала в возрасте года соседу,
и теперь она снова носит ребенка в животе…
дало бы небо, чтобы это, наконец, был сын.
Когда наступали боли, фройлен Хсю спрашивала:
«А что стало с четвертой?» Снова мы переживали
убийство детей по очереди, но каждый раз
женщина пропускала ребенка — четвертого.
Когда боли стали более сильными (…) женщина
залилась слезами и рассказала, наконец,
как четвертый ребенок пришел в жизнь.
Когда после рождения выяснилось, что
это снова была девочка, мать в паническом
ужасе собственноручно поместила ее в
большой кувшин для умывания и задушила»
.6
В принципе проблема осталась до сегодняшнего
дня той же самой. Особенно с тех пор, как
правительство пытается усилить осуществление
политики одного ребенка, это снова приводит
в деревне к подобным убийствам новорожденных.
На Тайване хотя и не существует никакого
государственного контроля рождаемости
(таким образом, также никаких убийств
девочек), все же и там по конфуцианской
традиции рождение девочки не всегда рассматривается семьей в качестве
подарка. Женщина, которой не удается в
первый раз родить сына, пробует свою неудачу
компенсировать следующим ребенком.
Заботы по воспитанию, которые сопровождали
в старом Китае подрастающую девушку,
были совсем другого рода, чем те, которые
оказывались сыновьям. Сыновья должны
были в будущем кормить семью и иметь успех
в обществе. Дочь подготавливалась по
существу к двум ролям: будущей невестки
и будущей матери. Обе роли были строго
ограничены семейной сферой. «Мужчина
действует вне дома, женщина действует
внутри дома», — провозглашалось в Китае.
Взаимное вмешательство при этом не предусматривалось.
Вероятно, с этим связан один из самых
жестоких обрядов посвящения, который
когда-либо использовало общество по отношению
к своим детям: очень медленно калечить
стопы ног маленькой китайской девочки,
начиная примерно с пятилетнего возраста.
Процедура так называемого перевязывания
ног длилась более двух лет и совершалась
во имя, пожалуй, появившегося примерно
на рубеже тысячелетий, идеала красоты.
Женская ножка, которая была в два раза
меньше своего естественного размера,
ценилась сначала только в высших слоях
общества, но потом, однако, эта мода перешла
и в низшие круги населения. Пальцы ноги
загибались под пятку — часто они со временем
загнивали — и бинты затягивали все туже
и туже до тех пор, пока не достигался идеальный
размер стопы, около 8-12 см. Адские муки,
которые терпела при этом девочка, отмечали
конец ее детства. С тех пор она уже не
могла больше бегать или прыгать, чаще
всего проходила и детская веселость.
Добродетель послушания и сдержанности
очень многие должны были усваивать в
это время в полном одиночестве. Сколько
женского садизма, проявившегося в старшем
возрасте, нужно отнести на счет такого
детского опыта, остается только догадываться.
Между двенадцатым и четырнадцатым годами
жизни девушки вступали в брак. Хозяйство
и работа по дому не были для невесты —
во всяком случае, еще в прошлом веке —
перспективой столь уж радостной. В первый
день в ее «новой семье» она подвергалась
«того же рода критическим замечаниям,
как и вновь купленная лошадь, и не сложно
представить себе, что она при этом чувствовала»,
— описывал бракосочетание американский
миссионер. Невеста и жених, как правило,
даже не знали друг друга. Нужно также
подвергнуть сомнению, что в замыслах
родителей и посредников, которые устраивали
брак, личное счастье молодой пары играло
очень большую роль. Традиционный китайский
брак заключался не на небесах. Он был,
прежде всего, договором между двумя семьями
и между родителями и сыном. Кроме того,
последний должен был обеспечить дальнейшее
существование рода, произведя на свет
вместе с невесткой потомков мужского
пола. То, что между молодоженами могла
быть еще и любовь, безусловно, не предусматривалось.
Неистово ревновавшая свекровь могла
настаивать на том, чтобы молодая пара
ночью широко открывала дверь в спальню,
и, наблюдая нежные ласки, она жестоко
оскорбляла жену своего сына, доводила
ее до самоубийства или собственноручно
замучивала ее до смерти. Если наблюдения
миссионера Смита правильны, тогда даже
такие крайние случаи в дореволюционном
Китае не были особенной редкостью:
«Родители не могут вообще ничего поделать,
чтобы защитить свою дочь, кроме того,
чтобы делать протесты семье, в которую
она ушла после замужества, и организовать
дорогие похороны, если дочь была доведена
до самоубийства. Если мужчина тяжело
ранит свою жену или даже убьет, он избежит
всех преследований по закону, если предъявит
свои доказательства, что она не была «почтительной»
к его родителям. Самоубийства молодых
женщин были, мы должны это повторить,
чрезвычайно частыми, и в некоторых местностях
едва ли нашлось бы несколько деревень,
в которых не произошло бы точно то же
самое (…) Автор лично знает многие семьи,
в которых случилось такое».7
Развод для китайской женщины практически
не рассматривался, разве только тогда,
когда мужчина был замешан в убийстве
члена ее семьи. Мужчина со своей стороны
мог выгнать свою жену по семи основаниям.
К ним относились болтливость, болезнь,
неповиновение и т.п.; все же фактически
разводы так осуждались государством
(по меньшей мере, последние 800 лет), что
они едва ли происходили. Для богатых мужчин
и без разводов было намного проще взять
новую жену в качестве наложницы в свой
дом.
Сегодня в Китайской Народной Республике
разводы все еще очень трудны. Различные
комитеты проводят бесконечные посреднические
переговоры, и даже после совершенного
развода раздельное проживание супругов
возможно не всегда, так как просто имеется
недостаточно жилых помещений. На Тайване
число разводов только у молодых людей
сильно увеличилось — они стали, очевидно,
менее чувствительными к давлению общества.
Молодая супруга была не только служительницей
,своих, свекра и свекрови, но и своего
мужа. То, насколько сильно супруг мог
настаивать на этом требовании — прежде
всего тогда, когда люди вступили в брак
без внимания к возрасту, и он был намного
моложе жены, — менялось от семьи к семье.
Многие унижения, боль и разочарования,
которые должны были женщины переносить
в течение своей жизни, вероятно, одних
скорее запугивали, других закаляли. Боевая
и независимая Тайтай (Госпожа) является
предметом бесчисленных китайских шуток,
таких, например, как эта: «Однажды собрались
подавленные мужья, чтобы обсудить, как
им лучше держать своих жен в узде. Кто-то
захотел подшутить и напугал мужчин объявлением,
что женщины узнали об их собрании и уже
идут сюда для того, чтобы побить своих
мужей. Герои-подкаблучники бросились
врассыпную. Только один не тронулся с
места и остался сидеть. От страха он умер».
Как мало мужчина мог ждать, что будет
счастливым в браке со своей основной
женой, так же мало и супруга могла ожидать
от своего брака исполнения желаний. Она
искала (и находила их) в роли матери —
матери сына, разумеется. Мужское потомство
было единственным, что могло помочь завоевать
уважение в доме родителей мужа и, кроме
того, достаточно часто единственным ее
человеческим утешением. Китайские матери
всегда души не чаяли в своих сыновьях.
От китайских сыновей в свою очередь ожидалась
такая же сильная привязанность к матерям.
На мужскую социализацию и мужское поведение,
кроме матери, в патриархальном обществе
большое влияние оказывали женщины. Европейская
поговорка «За каждым мужчиной стоит женщина»
до сегодняшнего дня большинством китайцев
подтверждается и неправильно понимается.
Женщина за мужчиной в Китае с давних пор
является матерью.
Ничего удивительного в том, что ужасная,
ревнивая, ненавистная свекровь занимала
такое большое место в жизни китайской
женщины. «Невестка будет медленно превращаться
в свекровь» — описывает пословица длинный
путь страданий от молодой женщины к главе
домашнего хозяйства. 8
1.2 Роли женщин в
современной жизни.
Насколько сильно улучшилось формально-правовое
положение женщины на Тайване и в Китайской
Народной Республике, настолько же сильно
все еще действует традиция пренебрежения
женщинами в широких слоях населения.
Это особенно касается сельского материкового
Китая, где живут, тем не менее, 80% населения,
и Тайваня, на котором также в этом отношении
сравнительно рьяно защищаются традиционные
китайские ценности. Даже от молодых людей
можно слышать такие высказывания:
«Женщины же такие бедняжки. Если им уже
тридцать, они старые. Мужчина в этом возрасте
находится в самом расцвете сил».
«Девушек их родители любят меньше. Родители
думают так: мальчик ценится больше, девочка
— меньше».
«Юноши нужны дома не для помощи».
«Мужчина скорее, чем женщина, может делать
то, что он хочет. Он имеет большую свободу».
«Мужчину уважают намного больше!»
Общая уничижительная оценка женских
возможностей издавна касалась, тем не
менее, не всех сфер жизни. Статистически
доказываемые недостатки, которые имеют
женщины в образовании, профессиональной
жизни и в домашней работе, показывают
только одну сторону действительности.
Мужчины утверждают особенно охотно, что
это не существенная сторона. Пекинский
преподаватель, который пробыл на Западе
несколько лет, объяснял:
«Наши женщины имеют гораздо больше самосознания,
чем женщины на Западе. Знаешь ли ты, почему?
Вы всегда боитесь, что мужчина уйдет от
вас. Китайская женщина не боится этого.
У нас практически не могут позволить
развестись. Это, во всяком случае, безумно
трудно. Посмотри-ка на эту парочку, —
он показывает на соседний стол, — у девушки
там муж на всю жизнь под плетью. У него
вообще нет никакого шанса убежать от
нее хоть когда-нибудь».
Конечно, и женщины тоже едва ли могут
освободиться, от ставшего невыносимым,
брака. Горы препятствий, законы и общественное
мнение в Китае лежат перед разводом ,
и наоборот, неотвратимо подталкивают
к нему обоих супругов, особенно того,
у кого крепче нервы в ежедневной войне
отношений. И это не всегда мужчины.9
Сегодня китайские женщины как на Тайване,
так и в Китайской Народной Республике
имеют больше свобод, чем даже прежде в
(более ранней) истории страны: многоженство
официально упразднено (однако существует
и сегодня нелегально в виде исключений),
девушку нельзя больше выдать замуж или
продать вопреки ее воле (последнее практикуется
сегодня также нелегально, особенно в
Народной Республике), женщины имеют конституционные
права, наравне с мужчинами, и участь невесток
стала намного лучшей. Даже в придерживающемся
традиций тайваньском обществе не собирается
больше молодая замужняя женщина сегодня
без конца находиться под гнетом тирании.
Хотя все еще сохраняется принцип, по которому
девушка после свадьбы принадлежит скорее
семье мужа, чем своей собственной, все
же прошли те времена, когда молодая супруга
выступала как прислуга семьи своего мужа.
Наводящая когда-то такой ужас свекровь
действует сегодня для занятой на работе
пары скорее как бесплатная няня. Многие
китайские дети имеют, таким образом, более
глубокие отношения со своими бабушками,
чем со своими матерями.
Скорее всего, только в браке выяснится,
как жених с невестой поладили друг с другом.
Хотя число добрачных любовных связей
в больших городах и возрастает, однако
старшее поколение и зависящее от него
общественное мнение все еще настроены
так отрицательно, что большинство пар
все же не решается пробовать постоянную
совместную жизнь без свидетельства о
браке. Отсюда видно, что очень много молодых
людей после свадьбы сталкивается с проблемами,
которые раньше им и не снились — и даже
не имеет значения, идет ли речь об устроенном
родителями деловом союзе (что в материковом
Китае еще часто встречается), или о современной
свадьбе по любви. Китайские браки оказываются
на поверку не намного более бесконфликтными,
гармоничными или наполненными любовью,
чем браки в так часто критикуемом, за
эгоистичность, декадентство и одиночество,
западном обществе. Лишь несчастье вдвоем
более прочно в Китае.
Вопрос о равенстве мужчины и женщины
в браке в Китае обстоит так же, как и в
западном обществе: все браки разные, и
каждая семья имеет свои проблемы.
Китай сталкивается с последствиями
демографической политики, принятой 30
лет назад, сообщает Илаия Мария Сала в
статье, напечатанной в газете La Stampa. После 30 лет осуществления
политики "Одна семья - один ребенок"
КНР столкнулась с непредвиденными последствиями
решения, направленного на сокращение
численности населения страны. Дефицит
представительниц женского пола привел
к увеличению числа брачных агентств,
предлагающих платежеспособным китайцам
иностранных жен. Речь идет об агентствах,
действующих легально, предлагающих девушек,
прежде всего, из Вьетнама, мужчинам из
китайских деревень, гарантируя девственность
и покорность невест, а также их замену
другими девушками в случае бегства первых.
Но наряду с этим легальным бизнесом развивается
и нелегальная торговля женщинами, похищенными
в самом Китае и в соседних странах.
Китайская пресса сообщает
о том, что полиция провинции Хэбэй освободила
3500 женщин и детей, похищенных торговцами
живым товаром в последние два года. Известно,
что преступные сети действуют на границах
Китая с Монголией, Северной Кореей, Бирмой
и Вьетнамом. В китайских газетах довольно
часто печатают вызывающие ужас статьи
о похищенных или обманутых женщинах,
которых отправляют в отдаленные районы
Китая, где они содержатся как заключенные.
Понятно, что публикуются только истории
со счастливым концом.
Нынешняя кампания по борьбе
с нелегальной торговлей людьми, начавшаяся
в 2009 году, привела к разгрому полицией
429 преступных группировок и аресту 556
человек, сообщает Янг Цели, член совета
государственной безопасности провинции
Хэбэй. А полиция провинции Шаньдун заявила
об аресте еще одной группировки, незаконно
удерживавшей женщин, чтобы они рожали
детей для семей, готовых платить деньги
за усыновление ребенка. За новорожденных
мальчиков платили до 50 тысяч юаней (почти
6000 евро), за девочек - максимум 30 тысяч
юаней (около 3500 евро).10
Способы, которыми молодые китайские
женщины могут добиться для себя в личной
жизни определенного положения, могут
очень сильно отличаться от подобных методов
современной западной женщины. Самой очевидной
и одновременно самой замечательной стратегией
является, вероятно, стратегия китайских
девушек.
Девушка (по-китайски гуниен) являет собой
совершенно определенный тип не состоящей
в браке молодой женщины, который воплощает
китайскую сущность девичества. Назвать
зрелую замужнюю госпожу «девушкой» значит
польстить ей: «Вы выглядите еще так молодо».
Настоящей девушкой является особа примерно
между восемнадцатью и двадцатью восемью
годами, имеющая постоянного друга или
почитателя, который в идеальном случае
ей поклоняется. Молодая женщина, перешедшая
тридцатилетний рубеж и не состоящая в
браке, уже не считается больше девушкой,
про нее говорят, что она никого «не завоевала».
Она может, во всяком случае, питать еще
надежды на разведенного мужчину, на мужчину,
не успевшего еще жениться или на иностранца.
Следовательно, если девушке исполнилось
25 лет и ни один из ее знакомых не называет
ее своей избранницей, родственники начинают
беспокоиться. Они устраивают тогда по
очереди непринужденные встречи с желающими
жениться молодыми мужчинами в надежде,
что это может стронуть дело с мертвой
точки. Участвовать в таких происходящих
под надзором встречах так же мучительно
и неловко, как про них слушать.
Девушка делается в присутствии мужчины
всегда более маленькой, глупой,
беспомощной, чем она есть на
самом деле. Многие молодые женщины оказываются
поэтому девушками только на определенное
время. Только если их знакомый появится
поблизости, они молниеносно превращаются
на глазах изумленных наблюдателей в визжащих
маленьких дурочек. Это просто поразительно.
«Нашим мужчинам, — так объясняла одна
особа, — нравится, если девушка немного
ребячлива».
Китайские девушки — это четко очерченный
феномен. Не каждая молодая китаянка является
девушкой. Быть девушкой само по себе является
искусством. Девушка является ребячливой,
капризной, легко подверженной переменам
настроения («девичье настроение») и невинной.
Иногда у нее появляется высокий, ангелоподобный
голос. Это не настоящий ее голос, но она
верит, что этот голос действует на кавалеров
завораживающе. Девушки имеются всюду:
на Тайване, в Гонконге и, естественно,
в материковом Китае. Сорок лет коммунизма
оказались бессильными против китайской
девушки. Китайская девушка на первый
взгляд является противоположностью эмансипированной
женщине Запада, в большинстве, небольшого
роста, хотя есть среди них и высокие, стройные
фигуры, есть также толстые, тучные женщины,
но когда иностранец, много лет проживший
в Китае, хочет представить себе китайскую
женщину, как собирательный тип, то перед
его духовным взором встает силуэт небольшой,
гибкой, как тростинка фигуры, с невысокой
грудью, часто, особенно в молодые годы,
безукоризненно сложенной, с маленькими,
изящными ручками, с тонкой шеей, особенно
удлиненной на вид, от высокого, стоячего
воротника, являющегося необходимой принадлежностью,
выходного туалета, будь то или вечернее
платье из тяжелой материи, украшенное
драгоценностями, или легкое платье, из
почти прозрачной материи, радужных цветов!
Для того, чтобы быть девушкой, надо заплатить
свою цену. Девушки носят нейлоновые чулки
и закрытую обувь даже при 36 градусах в
тени и 90% влажности воздуха. Девушка должна
быть всегда красивой и нарядно одетой.
Почти две трети китайских мужчин в Китайской
Народной Республике указывали при опросе,
что самое важное в партнере — это внешний
вид. Только идеал красоты, естественно,
тяжело достигается. Китаянки, которым
их западные сестры завидуют из-за их естественной
смуглости, желают иметь белый цвет лица.
Отбеливатели для кожи пользуются таким
же спросом, как у нас кремы для загара.
На открытое солнце китаянка отправляется
только с зонтом. Также считаются прекрасными
большие глаза. Многие убирают себе монгольский
разрез глаз и искусственно делают себе
с помощью операции складку на веках. Часто
операции выполняются плохо, и упомянутое
лицо получает на всю жизнь слишком толстые
складки у век, которые производят впечатление
заплаканных. Большое количество денег
тратят состоятельные китаянки на одежду.
Женщины, которые могут это себе позволить,
намного более элегантны, чем это считается
по североевропейскому стандарту.
Девушки должны вести себя более глупо,
чем они это делают обычно. Особенно в
Китайской Народной Республике это является
эмпирическим правилом, что академически
образованные женщины на рынке бракосочетаний
имеют самые плохие шансы: «Чем глупее
женщина, тем она более добродетельна».
По крайней мере, вплоть до бракосочетания
молодые женщины должны поддерживать
иллюзию относительной неосведомленности
в обществе.11
- Положение китайской женщины
в семье.
Еще Гомер ценил женщину
наравне с мужчиной. Он описывает ее с
величайшей проникновенностью. Он создает
женские незабываемые образы, нет ничего
лучше, говорит Гомер, чем когда муж и жена
согласно живут в своем доме, ближним на
радость, на счастье себе. Но безусловно,
Гомер не был знаком с китайской традицией
построения семьи и положения женщин в
традиционном китайском обществе. В данной
главе будет рассмотрен статус
женщины как жены, матери и вдовы.12
Конфуцианский культ
предков и нормы «Сяо» ( сыновья
почтительность) способствовали расцвету
культа семьи и клана. Семья считалась
сердцевиной общества, интересам семьи
придавалось гораздо больше значения,
чем отдельной личности, которая рассматривалась
лишь в аспекте семьи, сквозь призму ее
вечных ценностей (от отдаленных предков
к отдаленным потомкам). Перед каждым китайцем
стоял долг соблюдения интересов семьи,
т.е. рождение детей, прежде всего сыновей,
призванных продолжить род, упрочить позиции
семьи в веках.
Отсюда постоянная
тенденция к росту семьи. «Большая нерасчлененная
семья (та семья, которую имел ввиду Конфуций,
когда сравнивал ее с государством) существовала
и до Конфуция, но по преимуществу среди
знати. Конфуцианство своим культом предков
и нормами «Сяо» создало дополнительные
стимулы для ее небывалого расцвета: при
наличии хотя бы маломальских благоприятных
экономических возможностей стремление
к совместному проживанию близких родственников
становилось решающим импульсом и резко
преобладало над сепаратистскими тенденциями.
В результате большие семьи, включавшие
в себя несколько жен и наложниц главы
семьи, немалое число домочадцев, стали
весьма распространенным явлением на
протяжении всей истории Китая. Такие
семьи обычно делились лишь после смерти
отца, а то и обоих родителей.13 Старший сын занимал
место главы семьи и получал большую часть
наследства, в том числе и дом с храмом
предков, тогда как остальная часть общего
имущества делилась поровну между остальными
сыновьями.
Одной из наиболее интересных
особенностей мышления китайцев, является
его практицизм, т.е. потребность разрабатывать
умозрительные теории только тогда, когда
этого требует сама жизнь. Жизнь же требовала
только одного: все идеологические теории
должны соорентировать страну и народ
на соблюдение социо – этического порядка,
санкционированного великим Небом. Именно
отсюда идет знаменитое высказывание
Конфуция о том, что «Государство – это
большая семья, а семья малое государство»,
т.к. для него они были однопорядковыми
вещами. Поэтому социальная этика, всегда
играла большую роль. Каждый китаец постоянно
видел перед собой эталон, заключенный
в «Золотом прошлом» и считал своим священным
долгом подражать ему. Следовательно величайшим
авторитетом для китайца был не тот, кто
уходил в мир абстрактных теорий, а тот,
кто мог его научить жить здесь и сейчас.
Ради «маленького» государства и «большой»
семьи.