Автор работы: Пользователь скрыл имя, 31 Октября 2010 в 17:37, Не определен
Деятельность как форма проявления культуры
1.3 Антропо-социо-культурный подход к анализу сиситемы
Разрешение данной антиномической ситуации стало возможным благодаря развитию в середине ХХ-го века теории систем и методологии системных исследований. Понимание системы как чего-то иного, большего, чем структурно-расчлененное целое, вырабатывалось не сразу и не просто – об этом говорит распространенное поначалу понятие "системно-структурный анализ", отождествлявшее систему и структуру. Внимание биологов – от Л.фон Берталанфи до П.К.Анохина – к системным представлениям привело к переходу от математически-кибернетического понимания системы к функциональному, вылившемуся в признание зависимости структуры живой системы от ее функции. Следующий шаг на пути преодоления структуральной редукции системного мышления был сделан в ходе его распространения на изучение социокультурных объектов, которые отличаются от живых организмов и особым характером функционирования – целенаправленно-избирательным, духовно-регулируемым, свободным (поэтому нелинейным) – короче, культурным, – и тем, что их функционирование перерастает в развитие; выявление этой закономерности привело автора данной статьи еще в начале 70-х гг. к включению в методологию системного исследования исторической (генетически-прогностической) плоскости анализа системы, наряду с структурной и функциональной, когда предметом изучения оказывается наиболее сложный тип систем – антропо-социо-культурный, т.е. исторический по самому способу его существования.
2 Целостность
При обращении к этому типу (классу) систем, обладающего духовной стимуляцией поведения, способностью саморефлектирования, самоконтроля, самоуправления, изменяется понимание "целостности", как качества системного объекта, и отношения целого и его частей: оно описывается понятиями "взаимодействие" и "взаимосодействие" в решении единых задач, стоящих перед целым. Чем сложнее система и чем шире спектр возможных форм ее поведения, тем более важным становится функциональное "разделение труда" между ее подсистемами: так в человеческой психике классическая философия различила три различные силы – разум, чувство и волю, относительная самостоятельность которых подтверждалась тем, что каждая из них обеспечивала специфическую сферу деятельности – научное познание, художественное творчество, практическое поведение (соответственно порождая три разные сферы изучающего их философского знания – логику, эстетику, этику); современная психологическая наука пошла еще дальше, вычленяя и делая предметом самостоятельного анализа более десятка различных "механизмов" психики – в новейшем руководстве (Р.С.Немов, 1994) выделены ощущения, восприятие, внимание, память, воображение, мышление, речь, способности, темперамент, характер, воля, эмоции, мотивация; в других обобщающих работах психологов некоторые выделенные здесь инструменты психики не выделяются, а другие, напротив, появляются (например, чувства, в отличие от эмоций, фантазия, в отличие от воображения, симпатия или любовь, в отличие от других чувств, предвидение, интуиция и т.д.); при всех этих расхождениях несомненна сама функциональная дифференциация психических процессов, обусловленная необходимостью наиболее эффективного решения психикой разных задач по сбору, хранению, переработке и восполнению дефицита информации, потребной для организации генетически непрограммируемой деятельности человека.
Целостная работа психики – и в нашей повседневной жизни, и во всех областях специализированной деятельности – не есть, следовательно, нечто противостоящее ее расчлененности; целостность не означает "аморфность", "плазмообразность" – она есть качество, обусловленное содействием всех ее частей той части (подсистеме, элементу), которая в данной деятельностной ситуации является основной "ударной силой" в решении конкретной задачи (познавательной, оценочной, проективной, художественно-творческой, коммуникативной, организационной и т.п.).
Таким образом, система есть наиболее высокоразвитый тип целого, и отношения "система – подсистемы – элементы" – вбирают в себя отношения "целое – часть". Изучение связи этих двух отношений стало и возможным, и необходимым благодаря распространению системного подхода на самые сложные формы целостности, рождающиеся в сфере духа – в психологии и развитии личности, в искусстве, в культуре.
Особого
внимания заслуживает рассмотрение
данной проблемы при изучении исторически
развивающихся систем, ибо здесь
целостность может относиться не
только к пространственному аспекту
бытия этих систем, но и к временному,
процессуальному: тут оказывается,
что понятие "структура"
характеризует не только синхронический
аспект существования системы, но и диахронический,
обозначаемый понятием "хроноструктура"
(см. об этом обобщающую статью: Каган М.С.
Система и структура. – В кн.: Системные
исследования; Методологические проблемы.
Ежегодник. 1983. М., 1983. С. 86-106); простейшими
примерами могут служить измерение времени
в тех или иных единицах, возрастная структура
жизненного пути индивида или же излюбленные
Гегелем триады "тезис
– антитезис – синтезис". С рождением
синергетики изучение того типа хроноструктур,
который делает процесс целостным, получает
новые научные основания и открывает заманчивые
перспективы исследования процессов самоорганизации
и самореорганизации сложнейших антропо-социо-культурных
систем.
3 Эстетика культуры
Изучение истории эстетической мысли как философской дисциплины обнаруживает ее двоякую зависимость на каждом этапе истории — от общей методологической ситуации в научном и философском мышлении эпохи и от состояния искусства. Эта закономерность становится особенно отчетливой в ХХ веке, и в первой его половине, когда научная мысль вступила в полосу, называемую обычно «неклассической», оказав решающее влияние на философию, а искусство порвало с традициями классики, противопоставив им модернистский принцип «абсолютной свободы творчества», и во второй половине столетия, когда под воздействием ряда факторов «неклассическая» познавательная парадигма стала вытесняться «постнеклассической», а модернизм в сфере художественной культуры — «постмодернизмом». Эстетика ХХ века чутко отреагировала на первый процесс и начала осмыслять второй.
В ряду факторов, определяющих развитие эстетической мысли в наше время, существенна роль синергетики — новой научной дисциплины, родившейся в 70-е годы в ходе изучения термодинамических процессов, но сразу же выявившей общенаучный масштаб открытых ею закономерностей и, тем самым, философский характер своей методологии; естественно, поэтому, что синергетический подход стал разрабатываться в эстетике (см., в частности, мою книгу «Эстетика как философская наука», СПб., 1997).
Обратившись
к изучению закономерностей процессов
развития сложных и сверхсложных
систем, синергетика явилась развитием
вошедшей вмировую науку в середине
века теории систем и методологии
системных исследований, поскольку
проблематика теории систем ограничивалась
изучением структуры и функций
системных объектов (что породило
такие ее первоначальные формы как
структурализм, структурно-функциональный
анализ, теория функциональных систем).
Предметом же синергетического анализа
стали процессы самоорганизации, дезорганизации,
реорганизации развивающихся
С
этих позиций эстетика и культурология
получили возможность по-новому осмыслить
закономерности процесса исторического
развития художественной культуры, эстетического
сознания общества, каждого вида и
жанра искусства. Новые возможности
трактовки данных процессов, которые
тут открываются: а) выявление нелинейного
характера процесса исторического
становления эстетического
Синергетическая
познавательная парадигма открывает
возможность глубже и тоньше, чем
это можно было сделать прежде,
раскрыть и закономерности становления,
развития и современного динамического
состояния эстетического
Эта
же методология оказывается
Как явствует из сказанного, речь идет не о простом приложении открытий синергетики к анализу процессов развития культуры, но о приведении методологии синергетического исследования в соответствие с природой данного класса систем, на несколько порядков более сложных, чем системы физические; это требует введения в методологию изучения истории искусства, художественной культуры, эстетического сознания и его реализации в практической деятельности и общении людей таких факторов как: роль личности в творчестве; свобода выбора ею траектории поведения (поскольку понятие «свобода воли электрона» есть метафора, а «свобода художественного творчества» — точное обозначение сущности данного процесса в современной культуре); широта спектра нелинейности в эволюционных структурах, заставляющая заменить понятие «бифуркации» понятием «полифуркации»; неопределенность будущего при изучении состояния современной культуры, порождающая особые методы прогнозирования и поиска аттракторов в так наз. «футурологии»; ограниченные возможности применения математических методов изучения эволюционных и революционных процессов в силу особого соотношения их качественных и количественных характеристик по сравнению с процессами природными. Только при этом условии можно преодолеть опасность позитивистской редукции и доказать преимущества научно-синергетического подхода в сфере гуманитарного знания перед модернистским субъективизмом.
4 Деятельность как проявление культуры
Научная мысль, как известно, развивалась крайне неравномерно — ее лидеры менялись в зависимости от изменений, происходивших в культуре, в мировоззрении общества, в иерархии его ценностных ориентаций, наконец, в методологической структуре самой познавательной деятельности. При этом та отрасль знания, которая завоевывала положение ведущей дисциплины в системе наук, оказывала методологическое влияние на все другие, воспринимаясь как своего рода образец для других наук. Так, на протяжении нескольких тысячелетий лидерство принадлежало теологии, которая, не будучи в точном смысле этого слова наукой, представляла себя как науку, поскольку стремилась «познать Бога». И действительно, если верить в существование Бога, в реальность того, что описывает миф, то богословие и комментирование мифов придется считать научной деятельностью. В данном случае несущественна истинность или фантастичность содержания мифов, важно то, что признание теологического дискурса наукой приводило к подчинению ему всех подлинных наук, так же как и всех форм идеологии и, конечно же, искусства: философия была объявлена «служанкой богословия», химия превратилась в алхимию, астрономия — в астрологию, и даже абстрактнейшая наука математика подчинилась мистическому толкованию чисел и геометрических фигур, художественная же деятельность оказывалась предметом многовековой дискуссии — допустима ли она вообще в религиозной культуре, а если допустима, то в какой мере (различия в отношении к искусству христианства, мусульманства, буддизма, а в пределах христианства его западноевропейской и восточной ветвей, споры иконоборцев и иконопочитателей в Византии, ревизия протестантизмом отношения к искусству католицизма).
Смена теоцентризма средневековой европейской культуры натуроцентризмом культуры Возрождения привела к появлению нового лидера в сфере познавательной деятельности — строго-научной формы познания природы механики. Такое ее положение было обусловлено требованиями развития материального производства, его движением от ремесла к мануфактуре и от нее к вооруженной машинами промышленности. Неудивительно, что сам строй мышления людей этой эпохи, радикально перестраивавшегося под влиянием механики, получил название механицизма.
В ХIХ веке в Европе происходит новая смена научного лидера — отвечая требованиям развивающегося производства Запад вступил в эпоху научно-технического прогресса, и теоретическим стимулом его развития стала физика, в тех ее разделах, которые изучали несравненно более сложные по сравнению с механическими формы движения. В начале ХХ века достиже-