Античный мир

После установления императорской власти роль народного  собрания в Риме начала постепенно падать, и в эпоху Домината, т. е. когда императоры добились абсолютной власти (начало этой эпохи традиционно  связывается с вступлением на трон Диоклетиана в 284 г. н. э.), собрание полностью утратило свои полномочия. Тем не менее народ оставался  весьма грозной силой, с которой  вынуждены были считаться и политики и правители. Римские политики еще  лучше, чем их греческие предшественники, осознавали опасность, исходящую от неконтролируемой толпы. Цицерон пишет: «… сила народа бывает гораздо более  дика и необузданна, а ведь она, когда  у народа есть вожак, иногда бывает более мягкой, чем при отсутствии вожака. Ведь вожак помнит, что он действует на свою ответственность, народ же, в порыве своем, опасности  не сознает». Даже в период Домината, когда императоры, казалось бы, уже  могли не считаться с общественным мнением, они нередко старались  расположить к себе народ, предоставляя ему «хлеб и зрелища». Римский  историк IV в. Аммиан Марцеллин (Ammianus Marcellinus) подробно описывает политику императора Юлиана (Julianus) (355–363 н. э.): он смягчал преступникам наказания, уменьшал налоги и предпринимал другие действия, которые сегодня назвали бы популистскими. В результате в его владениях снизился авторитет правоохранительной системы, сократились поступления в казну, но народ и армия всецело поддерживали своего императора.

Важной составляющей имиджа императоров являлась преемственность  от выдающихся правителей прошлого. Так, например, император Септимий Север (Septimius Severus) назвал своего сына Бассиана (Septimius Bassianus известен под прозвищем Каракалла, правил в 211–217 н. э.) Антонином (Antoninus) — в честь династии, представителями которой были великие императоры II в. н. э. Адриан (Hadrianus) и Марк Аврелий (Marcus Aurelius). Все римские императоры начиная с Констанция Хлора (Constantius Chlorus, отца Константина I Великого (Constantinus)) а за ними — и базилевсы ранней Византии носили имя Флавиев в честь прославленной династии I в. н. э. Провозглашение себя наследником (а иногда и прямым потомком) великой династии придавало императору в глазах народа легитимность и повышало его авторитет. Несоответствие же поведения императора представлению о нем в народе нередко влекло за собой трагические последствия: так, император Коммод (Commodus) (180–192 н. э.), сын почитавшегося народом Марка Аврелия, был убит за то, что участвовал в гладиаторских боях, позоря образ императора.

Не менее, чем собственный имидж, заботило римских политиков и создание плохой репутации политическим противникам, которая нередко означала конец  политической карьеры. Весьма показателен  пример с так называемым заговором  Катилины в 63 г. до н. э. Цицерон, бывший тогда консулом, обвинил патриция Луция Сергия Катилину (Lucius Sergius Catilina) в попытке захвата власти и вынудил его покинуть город; никаких доказательств у Цицерона не было, и все свои обвинения консул построил на репутации Катилины как человека неуравновешенного, распущенного и склонного к применению силы. Напротив, высокая репутация деятеля могла очистить его в глазах народа от обвинений: когда тот же Цицерон попытался обвинить в заговоре и Юлия Цезаря, ему это не удалось, поскольку тот успел расположить к себе народ раздачами хлеба, устройством празднеств и собственным красноречием. Позже в Риме стали распускать слухи, что супруга Цезаря изменяет мужу (что не могло не сказаться на репутации и самого супруга), но он блестяще пресек эти сплетни знаменитой фразой: «Жена Цезаря вне подозрений». На репутации сыграл в свое время и император Нерон, в правление которого, сгорел Рим: он обвинил в поджоге первых римских христиан, использовав общественное недоверие к ним, возникшее из-за их тайных сборищ, использования непонятных символов и пр.; в результате сотни христиан погибли в тюрьмах и на цирковых аренах.

Распускание слухов, клевета, шантаж приобрели в  Древнем Риме такой массовый характер, что в I в. до н. э. были даже приняты  специальные законы: эдикты консулов Октавия (Octavia) и Галла Аквилия (Aquilia), предусматривавшие наказание соответственно за «metus» (угрозы) и «dolus» (обман, мошенничество). Но это не уничтожило порочную практику, и впоследствии эти средства использовались не менее широко.

В III–IV вв. бурно  расцвела практика обвинения в «оскорблении величества»: доносчики нередко  обвиняли в нем своих политических противников и личных врагов, а  поскольку под такое обвинение  можно было подвести какие угодно действия, то жертв доноса очень  часто казнили за самые незначительные проступки. Если же государство признавало кого-либо виновным, этого человека не могли спасти ни репутация, ни влиятельные  друзья. Так, вышеупомянутый диктатор Сулла в 82 г. до н. э. ввел так называемые проскрипции: в общественных местах вывешивались списки лиц, которых сенат  признавал врагами римского народа, и убийство таких лиц не только не наказывалось, но даже и поощрялось материально — половина имущества  казненного переходила его убийце.

Проскрипции стали одним из первых публичных  обнародований государственных  решений. Но еще больше известны первые римские «газеты»: в 59 г. до н. э. консул Юлий Цезарь издал указ о вывешивании  для всеобщего сведения протоколов сенатских заседаний (Acta senatus), и вскоре в общественных местах стали появляться сообщения о постановлениях сената, указах консулов и иных политических решениях. По инициативе того же Юлия Цезаря стала выходить и менее официальная «газета» — «Acta diurna publica populi Romani» («Ежедневная ведомость римского народа»): в ней сообщались новости о войнах Рима, празднествах и иных событиях, представлявших интерес для населения. «Акты сената» довольно скоро пали жертвой цензуры: уже третий император Тиберий (Tiberius) (14–37 н. э.) запретил их выпуск, усмотрев в сообщениях «газеты» критику в свой адрес. «Ежедневная ведомость» продолжала выходить вплоть до падения Римской империи, постепенно превращаясь в «желтую прессу»: в ней стали появляться пикантные анекдоты, сообщения о браках и разводах известных лиц, публичные дискуссии по разным вопросам и пр. Интересно, что эту газету переписывали в большом количестве экземпляров и даже распространяли по провинциям.

Местами публичного общения в Риме являлись помимо форума развлекательные заведения, в первую очередь термы (бани), в которых  римляне встречались, развлекались спортивными играми, обменивались последними новостями, а политические деятели  или крупные торговцы даже заключали  союзы и сделки. Вероятно, эта  традиция была позаимствована римлянами  из Греции, где общественные бани также  являлись традиционным местом встреч и общения.

Коммуникация  в религиозной  сфере

В древнегреческих  государствах не существовало сословия жрецов, хотя культы различных божеств  были весьма широко распространены. Даже на Крите, где царь был и первосвященником, никакого класса священнослужителей не существовало: основные ритуалы совершались  женщинами во главе с царицей. Ритуалы в греческих государствах подразделялись на закрытые (для избранных  лиц) и массовые. Последние представляли собой, как и в древнейших обществах, средство сплочения народа вокруг лидеров: царей, старейшин и пр.

Храмы, как  уже отмечалось ранее, являлись местами  общения, чаще всего — во время  массовых ритуалов, потому что другие священные действия (гадания, прорицания и т. п.) носило индивидуальный характер, и большое количество участников в них не вовлекалось. Вместе с  тем значение религии проявлялось  и в чисто прикладном аспекте: даже место и время для общественных мероприятий (включая спортивные состязания, театральные представления, народные собрания) выбирались на основании  мнений служителей культа и гаданий.

Храмовое  строительство в Греции не имело  монументального характера, зато отличалось тем, что в нем находили отражение  реальные исторические события, а не только передавалось содержание мифов  или воспевались правители: на смену  мифологической традиции пришла деятельность «мудрецов» и «умельцев». Стены храмов и другие священные сооружения (стелы, обелиски, статуи) в Греции нередко  использовались для вывешивания  решений и постановлений органов  власти и других важных информационных сообщений. С одной стороны, это  обеспечивало ознакомление с информацией  большого числа людей (поскольку  святилища были самыми посещаемыми  местами), с другой — придавало  дополнительную силу обнародованным решениям: авторитет власти, таким образом, подкреплялся божественной силой. Считалось, что с исчезновением надписи  может исчезнуть и описанный  в ней объект!

Любопытно, что среди многочисленного древнегреческого пантеона можно обнаружить и бога — покровителя коммуникации. Гермес, сын Зевса и Майи, считался богом  путешественников, торговцев и ораторов (как, впрочем, воров и лжецов) и  даже сам, как повествуют мифы, проявлял чудеса красноречия, особенно когда  старался избежать наказания за свои прегрешения перед другими богами. В честь Гермеса возводились  специальные сооружения, гермы, на которых  высекались нравоучительные изречения, а также общественно значимая информация.

Римская религия  имела весьма «утилитарный» характер, что существенно отличало ее от древнегреческой. Римские божества появлялись так: сначала  римляне выделяли какой-либо объект деятельности или отношений, а затем  создавали культ его небесного  покровителя — так появились  «домашние боги» (лары, пенаты и др.). Существовал, в частности, культ  богини Фамы («Молвы»), которую можно считать и покровительницей коммуникации. Примечательно, что оскорбление человека (в том числе клевета и распускание слухов) считалось оскорблением не только его самого, но и его «домашних богов».

Римляне были религиозны гораздо более, чем греки. Все свои действия они соотносили с приметами и знамениями, и  нередко это едва не приводило  Рим к катастрофам. Так, во время  войны с Ганнибалом (Hannibal) (218–201 до н. э.) неблагоприятные предзнаменования едва не подорвали боевой дух римлян и не привели к гибели государства; только выдающемуся полководцу и опытному политику Квинту Фабию Максиму (Quintus Fabius Maximus) удалось пресечь пораженческие настроения, истолковав приметы в положительном смысле (см. Case Study № 2). Любопытно сообщение Цицерона о том, что знамения и чудеса по повелению сената передавались на рассмотрение жрецам: очевидно, сенаторы весьма опасались реакции народа на «несанкционированное» толкование знамений! И позднее правители с помощью священнослужителей стремились управлять народом: Сулла, например, придя к власти, увеличил число жрецов.

Не удивительно, что в Риме было большое количество служителей культа. Наибольшим влиянием пользовались три категории жрецов: понтифики — хранители знания и законов, авгуры — толкователи  примет и знамений и фециалы —  ответственные за исполнение ритуалов, связанных с войной и миром, и  поэтому непременно включавшиеся в  состав римских посольств. Как и  другие стороны общественной жизни  Рима, религия в полной мере была интегрирована в политическую сферу, и жреческий статус означал скорее не принадлежность к особой касте, изолированной  от общества, а своеобразную «общественную  нагрузку», которая, впрочем, обеспечивала жрецу большой авторитет. В молодости  Юлий Цезарь, потерпев неудачу в  борьбе за пост наместника провинции, сделался великим понтификом, что  не только не вывело его из политической борьбы, но и, напротив, повысило его  авторитет в народе.

Римские жрецы  проводили церемонии, призывая покровительство  богов на город и его жителей, являлись организаторами жертвоприношений (в раннем Риме — даже человеческих), массовых празднеств, спортивных игр  и других сакральных мероприятий. Еще  в больше степени, чем в Греции, в Риме уделялось внимание определению времени и места для проведения акций. Неудачи и трагедии римляне чаще всего объясняли невниманием пострадавших к неблагоприятным знамениям и плохим приметам. Римский историк Гай Светоний (Gaius Suetonius) описывает последние дни Юлия Цезаря так: «Между тем приближение насильственной смерти было возвещено Цезарю самыми несомненными предзнаменованиями… За несколько дней до смерти он узнал, что табуны коней… упорно отказываются от еды и проливают слезы… уже накануне этого дня в курию Помпея влетела птичка королек с лавровой веточкой в клюве, преследуемая стаей разных птиц из ближайшей рощицы, и они ее растерзали. А в последнюю ночь перед убийством ему привиделось во сне, как он летает под облаками и потом как Юпитер пожимает ему десницу… Потом он принес в жертву несколько животных подряд, но благоприятных знамений не добился…» Не удивительно, что умение политика истолковать приметы в выгодном для себя свете нередко могло принести ему значительные политические дивиденды.

После того как Рим превратился в центр  мировой империи, в нем стали  появляться многочисленные восточные  культы, совершенно вытеснившие почитание  римских и греческих богов. Уже  в середине I в. в Риме стало распространяться христианство, которое император  Константин I в 313 г. признал государственной  религией, но этому предшествовало кратковременное господство ряда менее  известных сегодня культов, которые  нередко исповедовали и сами императоры. Например, император Варий Авит (Varius Avitus) вошел в историю под именем Гелиогабала (Heliogabalus) или Элагабала (Elagabalus) (218–222 гг.), поскольку являлся главным жрецом одноименного финикийского бога солнца. Уже первые императоры Рима после смерти обожествлялись, а впоследствии эпитет «божественный» стал одним из обращений и к царствующему монарху, сохранившись и в Византийской империи до ее падения.

Ритуальный  характер имели и общественные игры («зрелища»): они открывались религиозной  церемонией, участники и зрители  перед началом игр обращались к жрецам и колдунам, чтобы иметь  удачу. Проведение игр также, вероятно, позаимствованное римлянами от греков, превратилось в Риме в настоящую  индустрию — участники превратили эти мероприятия в способ заработка, а организаторы работали «на постоянной основе». Они создавали специальные  объединения (прототипы современных  оргкомитетов), которые обеспечивали поставку лошадей и колесниц для  бегов, гладиаторов и реквизита  для игр. Накануне этих мероприятий  население города оповещалось о  времени их проведения специальными глашатаями, и в течение нескольких дней город жил в предвкушении очередного зрелища. Неудивительно, что  вплоть до самого падения Римской  империи игры оставались основным развлечением населения, и императоры, идя навстречу  знаменитому требованию своих подданных  «Хлеба и зрелищ!» и для увеличения собственной популярности устраивали игры с раздачей пищи настолько часто, насколько могли себе позволить.