Нравственные проблемы эвтаназии

2. Эвтаназию пытаются оправдать  с помощью соображений милосердия  и справедливости. Она считается  милосердной в отношении того, кому помогают умереть, и справедливой  в отношении окружающих и общества. Однако оба этих аргумента  можно повернуть против эвтаназии.

Начнем с милосердия. Если пациент утратил способность  страдать, находится на вегетативном уровне, то к нему понятие милосердия неприложимо. Если же он страдает и  нам его страдания кажутся  невыносимыми до такой степени, что  мы считаем благом для него разом  прекратить их, то остается открытым вопрос: может быть, это нам невыносимо наблюдать страдания близкого человека и мы просто подменяем понятия. Ведь еще древние скептики установили, что человек страдает больше от сознания, что страдание есть зло, чем от самого страдания. В подтверждении этого Секст Эмпирик приводил замечательный пример: иногда те, кто находится под ножом хирурга, переносят боли, а стоящие вокруг теряют сознание.

В отношении справедливости в применении к эвтаназии можно  сказать следующее. Справедливость есть нравственная мера в распределении  выгод и тягот совместной жизни  людей, она символизируется весами, где чаши уравновешены. О какой  справедливости может идти речь, когда  она перечеркивает само отношение  между пациентом и обществом, года все гири ставятся на одну чашу.

Биоэтика противостоит патернализму традиционной медицины. Одним из ее фундаментальных принципов является принцип автономии личности, который  получил конкретизацию в доктрине информированного согласия. Автономия  личности - не просто формальное право  индивида распоряжаться своей судьбой  как ему заблагорассудится. Этот принцип означает такую зрелость развития личности, когда она ограничивает свой выбор зоной нравственной ответственности, воздерживаясь тем самым от решений, которые могли бы обернуться против нее самой.

Автономия личности - практическое признание безусловной ценности личности, достигаемой за счет того, что она сама задает себе закон  своей жизнедеятельности. Этот принцип  не может быть направлен против личности, ее жизни. Принцип, в рамках которого смерть предпочитается жизни, может  называться как угодно, но только не автономией личности.

Самая большая опасность, сопряженная с эвтаназией, состоит  в том, что она посягает на идею святости человеческой жизни, переходит  границу, обозначенную древним законом  «не убий». «Не убий» -- нормативное выражение самой сути гуманистической морали. И, по меньшей мере, нелогично требовать нравственной санкции на действия, которые направлены против основополагающего принципа самой нравственности.

Эвтаназия не может считаться  правомерной, так как в этом случае человек переходит границы своей компетентности. Есть две вещи, которые коренным образом касаются человека, но происходят без его согласия. Это его рождение и его смерть. Никто не спрашивал человека, желал ли он прийти в этот мир. И никто не спрашивает его, желает ли он уйти из него. Его спрашивают только о том, что он хочет, чтобы с ним случилось в короткий, кем-то ему дарованный миг жизни. Сторонники эвтаназии иногда говорят, что она представляет собой выбор не между жизнью и смертью, а между разными способами умирания и что если человек получает помощь при рождении, то почему он должен быть лишен ее при умирании. Отношение к смерти, поведение в процессе умирания -- важная часть человеческой жизни, она, несомненно, остается в пределах нравственно ответственного выбора. Однако «выбрать смерть» и «достойно вести себя перед лицом смерти» -- не одно и то же. Точно так же совершенно разные вещи «облегчить человеку процесс умирания» подобно тому, как облегчается процесс рождения, или убить его, «помочь, дать ему умереть» (выражаясь в стиле сторонников эвтаназии).

4. Поддержание жизни на стадии умирания, осуществляемое с помощью сложных технологий, обходится обществу слишком дорого. Средств, которые тратятся на поддержание жизни в безнадежных ситуациях, хватило бы на то, чтобы лечить десятки, сотни, тысячи людей, которые поддаются лечению.

Этот аргумент является сугубо прагматическим и имеет, разумеется, свое значение в пределах практической организации системы здравоохранения. Но его нельзя принимать во внимание, когда речь идет о нравственном оправдании эвтаназии. Более того, чтобы ответить на вопрос об этической правомерности  эвтаназии, необходимо отвлечься от сопряженных с этим финансовых, социальных, психологических и прочих неморальных  аспектов.

Этическая санкция эвтаназии  увеличивает опасность злоупотреблений  со стороны врачей и родственников. Опасность злоупотреблении, которая существует вообще, усиливается применительно к ситуации безнадежной болезни. Врачи, дорожа профессиональной репутацией, не любят пользовать умирающих больных. Родственники могут желать смерти больному из-за наследства и прочих соображений. Мораль, как известно, является одним из последних барьеров, препятствующих посягательству на человеческую жизнь. Если же признать эвтаназию, то этот барьер снимается. И что тогда станет с обществом? Общество, в котором пробита брешь в безусловном запрете на убийство; будет совершенно другим обществом. В языческую эпоху, которую мы называем варварской, существовал обычай жертвоприношений -- в жертву богам приносились самые красивые молодые люди. Допуская эвтаназию, мы разве в каком-то отношении не возвращаемся к тем варварским временам? Многое ли меняется от того, что теперь приносят жертву не богам, а человеческому «милосердию», и не здоровых молодых юношей, а немощных, тяжело умирающих людей?!

К тому же следует учесть, что, хотя эвтаназия каждый раз рассматривается  как исключительный случай и соответствующее  решение принимается не одним  человеком и после того, как  испробованы различные методы излечения, тем не менее возможности ошибок здесь не исключены.

11 апреля 1989 г. суд города  Олбани (США, штат Нью-Йорк) отменил  собственное, принятое ранее решение  прекратить искусственное питание  Керри Куиз -- 86-летней женщины, которая уже пять месяцев находилась в состоянии, квалифицированном врачами как необратимая кома; первоначальное решение (о прекращении искусственного питания) было принято но настоянию родственников, которые аргументировали свое решение тем, что таково было желание самой Керри Кунз. Но 9 апреля, за два дня до решения суда, пациентка неожиданно для всех пришла в себя, начала говорить и понемногу кушать. Правда, столь наглядная в данном случае возможность ошибок не останавливает сторонников эвтаназии; одни из них заметил, что одна осечка -- не повод выбрасывать ружье. На это можно ответить, что для человека, жизнь которого зависит только от одного выстрела (например, идущего на тигра), это является вполне достаточным поводом. Эвтаназия -- именно такой случай.

В заключение сошлемся еще  на один пример. Он свидетельствует, что  эвтаназия является невыносимой  нагрузкой на человеческую совесть. Это так называемый случай доктора  Джона Краая. Доктор Краай, уже пожилой человек, был обвинен в 1965 г. в умышленном убийстве своего пациента и друга Фредерика Вагнера 81 года. К тому времени тот уже пять лет страдал болезнью Альцгеймера -- распад высших корковых функций, никого уже не узнавал, не помнил себя и ничего не сознавал, мучился тяжелыми болями. Чтобы прекратить страдания друга, доктор Краай тайно, никого не уведомив, ввел тому тройную дозу инсулина. Вызванный ночью к больному, он зафиксировал его смерть. Когда истина вскрылась, доктора арестовали. Отпущенный под залог, он через две недели сделал инъекцию себе и ушел из жизни. Мотивы Джона Краая -- врача и друга в одном лице -- были безупречны; как врач он знал о безнадежности и субъективной тяжести болезни, как друг он не имел никакой корысти, если не считать корыстью то, что он хотел освободить себя от муки видеть муки близкого человека. И если при всех этих предпосылках он усомнился в нравственной правомерности своих действий, то это значит, что своими действиями перешел предел, переходить который и запрещено нравственностью.

Таким образом, не существует убедительных моральных аргументов, оправдывающих эвтаназию. Такой  вывод не отменяет ситуаций, когда  надо принимать решение о том, продолжать или нет лечить безнадежного и мучительно страдающего больного (например, у человека нет средств, чтобы одновременно оплатить лечение  двух равно близких ему людей, один из которых находится в состояний комы, а у второго сохраняются надежды в случае дорогостоящей операции). Этот вывод лишь обязывает выбор в пользу эвтаназии всегда считать злом.

Косвенное подтверждение  того, что решение об эвтаназии  не может считаться нравственно  безупречным деянием, можно найти  в способе его принятия. В реальном опыте современной медицины в  странах, где практика эвтаназии  имеет легально упорядоченные формы, соответствующие решения принимаются  особыми этическими комитетами. Туда входят лечащий врач, представители  медицинского персонала и администрации  больницы, священники, философ-этик, юрист, работник службы социального страхования и др.

Это -- коллективный орган, достаточно полно представляющий интересы общества и больного. Способ принятия решения говорит о его чрезвычайности. Оно чрезвычайно как минимум в двух отношениях: адекватно осмысленное, оно является ответственностью невыносимой тяжести п отсюда необходимость коллективного распределения этой тяжести; будучи выходом за этически допустимые пределы, оно чревато беспредельностью злоупотреблений, отсюда -- всестороннее представительство, чтобы более надежно блокировать возможные злоупотребления.

Анализ этических аргументов «за» и «против» эвтаназии показывает, что в данном случае речь идет о  проблеме, которая, повидимому, не решается в рамках логически строгих и эмпирически достоверных суждений. Она остается, в конечном счете, делом выбора, который хотя и апеллирует к рациональным аргументам, стремясь прояснить свои основания, тем не менее предшествует им. Эвтаназия есть вопрос научно строгого знания лишь во вторую очередь. В первую очередь она является делом выбора, изначальной ценностной позицией, задающей смысл и предопределяющей направленность человеческих действий.

Заключение

В процессе исследования мной были сделаны следующие выводы и обобщения.

Слово «эвтаназия»  буквально означает: прекрасная (легкая, приятная) смерть. Биоэтика обсуждает  проблему эвтаназии с учетом различия методов лечения, типов пациентов, ситуаций; ориентируясь на предельную конкретность анализа, она идет еще  дальше -- требует рассмотрения каждого возможного случая эвтаназии в его единичности.

Активная эвтаназия  ни в одной стране не получила юридической  санкции, хотя на практике судебные органы проявляют к такого рода случаям большую снисходительность. Добровольная эвтаназия осуществляется с предварительного согласия больного (заранее и в юридической форме выражать волю на случай, подпадающий под определение эвтаназии, стало широко распространенной практикой в ряде стран Запада).

При анализе допустимости эвтаназии некорректно сравнивать жизнь как страдание (и в этом смысле зло) с жизнью как удовольствием (и в этом смысле благом). Сознательно  выраженная воля к жизни и бессознательная  воля к жизни -- не одно и то же. Второе также не может быть проигнорировано в этическом дискурсе. Эвтаназию пытаются оправдать с помощью соображений милосердия и справедливости. Она считается милосердной в отношении того, кому помогают умереть, и справедливой в отношении окружающих и общества. О какой справедливости может идти речь, когда она перечеркивает само отношение между пациентом и обществом, года все гири ставятся на одну чашу.

Список использованной литературы

1. Этика/ под ред.  Гусейнова А.А., Дубко Е.А., М: Гардарики, 2000;

2. Кропоткин Т.А., Этика,  М: Издательство гуманитарной  литературы, 2005;

3. Этическая мысль// Научно-публицистические чтения, М:  Гардарики, 2004;

4. Словарь по этике/Под ред. Привалова С.А., К: Град, 2003.

5. О различных проблемах  биоэтики. Биомедицинская этика / Под ред. В.И. Покровского. //«Вопросы философии» (1994. № 3. С, 49-105).

6. Введение  в биоэтику. - М.: Прогресс-Традиция. 2001.