Этика следственной работы

Критике подвергнута и концепция «конфликтного следствия», трактующая проведение предварительного следствия как борьбу противников, конфликт противоборствующих сторон. Эта концепция, по сути, есть развитие взгляда на следствие как на борьбу (следователя с обвиняемым). Конфликтное следствие возникает тогда, когда обвиняемый не признает себя виновным, оспаривает обвинение, иными словами, когда обвиняемый выступает как противник следователя3.

«Такая концепция «конфликтного следствия», – писал в своей последней работе М. С. Строгович, – решительно несовместима с требованиями закона, что следователь обязан исчерпывающим образом исследовать обстоятельства – как уличающие обвиняемого и отягчающие его вину, так и оправдывающие обвиняемого и смягчающие его ответственность, – и это следователь должен делать самым тщательным образом, каково бы ни было его мнение о виновности обвиняемого». Не в меньшей степени эта концепция противоречит и нравственным началам следственной деятельности, когда следствие рассматривается не как процесс объективного, беспристрастного исследования обстоятельств дела в интересах истины, справедливости, а как поединок следователя с обвиняемым, где необходимо обеспечить победу следователя над обвиняемым. Эта мысль подчеркнута С. Г. Любичевым, который пишет: «Определение процесса расследования как борьбы, противоборства двух сил противоречит сущности предварительного расследования как процесса установления истины в уголовном судопроизводстве, может привести к превращению расследования в борьбу с личностью как таковой, к подмене нравственного принципа нетерпимости к антиобщественным проявлениям нетерпимостью к данной личности. Это в свою очередь открывает путь к отрицанию воспитательных целей правосудия и проникновению в уголовный процесс недопустимых методов расследования». Жизнь показывает, что так и происходит в действительности, когда следствие становится на позиции изобличения обвиняемого «во что бы то ни стало», преодоления «конфликтной ситуации», разрешения ее в пользу одной противоборствующей стороны, непременного подтверждения выдвинутой следователем обвинительной версии.

Иногда недопустимые приемы получения доказательств пропагандируются в печати под видом борьбы с «отсталыми, консервативными» взглядами и популяризации «нестандартных» (в смысле прогрессивных) методов и приемов следствия. Так, описывается практика использования эффекта биоритмов при допросах подозреваемых, обвиняемых. Следователь с помощью спортивного психолога определил дни психофизиологической уязвимости обвиняемого и именно в эти дни добился признания обвиняемого. Делаются попытки привлечения к раскрытию преступлений экстрасенсов. Описывается опыт использования колдунов и колдуний (они более мягко именуются вещунами и вещуньями) для раскрытия тяжких преступлений. Появляются намеки на желательность применения при допросах гипноза. Если трезво оценить суть этих «нестандартных методов», опирающихся якобы на современную науку, то в конечном счете они сводятся к добыванию выгодных следователю показаний и, главным образом, признания обвиняемого «во что бы то ни стало». Эти методы давно уже «стандартны», по существу – это методы инквизиционного процесса.

Никто не обязан свидетельствовать против себя самого. Вымогательство признания обвиняемого находится в кричащем противоречии с этой принципиальной правовой и нравственной нормой. Недопустима и противоречит закону практика получения показаний любого лица вопреки его воле и желанию, будь то обвиняемый, потерпевший или свидетель, путем насилия, угроз, обмана.

Оценивая попытку опираться на ясновидение и парадиагностику в расследовании, А. Ратинов и В. Волков не без оснований приходят к выводу, что использование помощи сомнительных «консультантов» и помощников-предсказателей скорее всего указывает на профессиональную несостоятельность тех кто, ведет следствие.

Взаимоотношения следователя с обвиняемым, подозреваемым, другими участвующими в деле лицами не могут основываться на оценке предварительного следствия как состояния борьбы следователя с обвиняемым (подозреваемым), конфликтного или бесконфликтного следствия. Нравственное содержание взаимоотношений следователя с гражданами, участвующими в деле, основанное на прочном фундаменте законности, определяют общие принципы и нормы морали. Специфические задачи следствия и правовые условия его производства не отменяют действия общих принципов и норм морали, регулирующих поведение людей, их отношение друг к другу.

Нравственное содержание отношений следователя с обвиняемым, подозреваемым, защитником обвиняемого и другими участниками процесса определяется прежде всего безупречным соблюдением следователем норм морали. Нравственный климат следствия зависит от того, насколько последовательно соблюдает лицо, ведущее расследование, правовые и моральные нормы. Активность и принципиальность в отыскании истины, объективность и беспристрастность, гуманность, справедливость, безупречная честность, высокая культура общения при строжайшем соблюдении законности, прав и интересов участвующих в деле лиц – важнейшие нравственные требования к следователю.

Закон возлагает на следователя обязанность разъяснять участвующим в деле лицам их права и обеспечить возможность осуществления этих прав. Следователь должен разъяснять обвиняемому, потерпевшему, другим лицам их права таким образом, чтобы они были понятны всякому, не осведомленному в юриспруденции. Простое оглашение текста закона (к примеру, ст. 47 УПК обвиняемому или ст. 42 потерпевшему) не есть его разъяснение. На следователе лежит правовая и нравственная обязанность сделать все, чтобы тот, кому закон предоставил определенные права, своевременно был о них осведомлен, осознал их содержание и значение и мог со знанием дела ими воспользоваться.

Недопустимо, например, разъясняя обвиняемому право на приглашение защитника, одновременно убеждать его, что участие защитника вследствие «ясности дела» или по иным причинам излишне, или же напоминать, что оплата услуг адвоката повлечет для обвиняемого или его родственников большие расходы.

Следователь обязан обеспечить участвующим в деле лицам возможность осуществления их прав. В том, насколько добросовестно он выполняет эту свою процессуальную обязанность, выражается объективность и беспристрастность следователя. К примеру, закон (ст. 159 УПК) устанавливает, что следователь не вправе отказать подозреваемому и его защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику или их представителю в допросе свидетелей, производстве экспертизы и других следственных действий по собиранию доказательств, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для дела. Характеристика круга обстоятельств, имеющих значение для правильного расследования дела, дается в законе в общей форме, и следователь в каждом конкретном случае заявления ходатайства принимает решение о его удовлетворении или отклонении, руководствуясь обстоятельствами данного дела, учитывая реальность удовлетворения ходатайства в определенные сроки и другие факторы. Если следователь при этом будет руководствоваться не правовыми и моральными требованиями обеспечить всестороннее, объективное, полное и беспристрастное исследование всех обстоятельств дела, а какими-либо преходящими или второстепенными мотивами (необходимость в кратчайший срок завершить следствие, трудности в подборе экспертов и т. п.), то следствие окажется односторонним, следователь рискует впасть в ошибку при конструировании окончательных выводов и в итоге допустит беззаконие. Отказ в ходатайстве без надлежащих аргументов или по надуманным мотивам может повлечь за собой далеко идущие отрицательные последствия.

Одним из опасных недостатков следствия, обусловленных отступлением от требований беспристрастности и объективности, является так называемый обвинительный уклон, состоящий в том, что следователь разрабатывает одну лишь обвинительную версию, не исследуя и не принимая во внимание то, что этой версии противостоит. В этом случае все следствие сосредоточивается обычно вокруг одного лица – подозреваемого или обвиняемого, и усилия следователя в значительной мере направляются на получение у обвиняемого признания в преступлении. Такой способ расследования таит в себе ряд весьма нежелательных последствий. Он, прежде всего, может привести к привлечению к уголовной ответственности невиновного, на которого по тем или иным причинам пало подозрение или было возведено обвинение. Разрабатывая обвинительную версию в отношении одного лица, следователь упускает возможности изобличения действительных преступников. А привлечение к ответственности невиновного на предварительном следствии может закончиться и его необоснованным осуждением – крайним и грубейшим нарушением законности и справедливости.

На следователя возложена обязанность обеспечения прав потерпевшего – лица, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред. Защита и восстановление прав потерпевшего имеют глубокий нравственный смысл. Государство заботится о том, чтобы тот, кто пострадал от преступления, получил необходимое возмещение, чтобы максимально смягчить травмы, нанесенные преступлением его чувствам, достоинству. Проводником этих идей, заложенных в законе, является следователь. От того, насколько внимательно, гуманно и справедливо относится он к потерпевшему, как заботится об обеспечении, осуществлении и восстановлении его прав, в значительной степени зависит и оценка деятельности следователя, его нравственный авторитет. Встречающиеся случаи пренебрежительного отношения к соблюдению прав потерпевшего, мнение, что потерпевший затрудняет и замедляет следствие, объективно ведут к нарушению законности, подрывают авторитет следственных органов. Забота о потерпевшем – правовая и нравственная обязанность следователя4.

Выше говорилось о таких качествах юриста, как честность, беспристрастность, справедливость. Все они должны воплощаться в действиях и решениях следователя, в отношениях его со всеми участниками процесса и другими участвующими в деле лицами.

Особо следует остановиться на вопросе о том, вправе ли следователь использовать обман для достижения целей следствия, допустима ли ложь в его общении с подозреваемым, обвиняемым и другими лицами. Сторонники применения «следственных хитростей», «следственных ловушек», о которых говорилось выше, с рядом оговорок допускают, в конечном счете, разного рода приемы «введения противника в заблуждение», за что и подвергаются критике. Если же ставить вопрос прямо: имеет ли право следователь обманывать обвиняемого, подозреваемого и других лиц, сообщая им заведомо ложные сведения, делая ложные заявления или давая обещания, которые не может или не собирается выполнять, то ответ, разумеется, может быть лишь отрицательным. Следователь – представитель государственной власти, и вся его деятельность, с кем бы он ни общался, должна отвечать высоким нравственным требованиям. Обвиняемый, подозреваемый не несет правовой ответственности за ложь, за сокрытие правды, но такого рода его поведение не может не заслуживать нравственного осуждения. Следователь «правом на ложь» не обладает.

Уставом уголовного судопроизводства положение: «Следователь не должен домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами, ни тому подобными мерами вымогательства» (ст. 405).

Наконец, следует обратить внимание на необходимость строгого соблюдения следователем в общении с участвующими в деле лицами корректности, выдержки, тактичности, независимо от того, какое положение в деле они занимают, какие эмоции вызывает у следователя их личность и поведение. Верно, пишет об этом Д. П. Котов: «В отношении любого человека – опасного преступника и обычного скандалиста, рецидивиста и бытового склочника, потерпевшего и просто обиженного – лица, осуществляющие производство по уголовному делу, обязаны быть максимально выдержанными, тактичными, хладнокровными, собранными, спокойными, корректными и целеустремленными в осуществлении задач судопроизводства. И как бы при этом ни велико было эмоциональное и умственное напряжение, как бы ни тяжело было сдерживать гнев по отношению к убийце, насильнику, грабителю, срыв недопустим так же, как недопустимы угрозы, грубость, обман, какими бы соображениями и причинами они не объяснялись».

3 Нравственные основы оперативно-розыскной деятельности

Впервые мысль о необходимости исследовать в сфере ОРД, кроме правовых, морально-этические отношения была высказана Д.В. Гребельским (1967 г.) и поддержана Н.А. Стручковым (1968 г.). Несколько абстрактная постановка вопроса привела ряд читателей и ученых к суждению о том, будто выражается сомнение в этичности ОРД вообще. Возможность такой трактовки вызвала категорическое несогласие А.Г. Лекаря, который в острополемической форме указал, что если отдельные недостаточно опытные или неквалифицированные оперативники и допускают неэтичные действия, то это вовсе не означает наличия неэтичности и аморализма в самой ОРД. В целом, по мнению А. Г. Лекаря, во-первых, морально-этические принципы ОРД, ввиду очевидности и недвусмысленности их формулировки в законе, проблемы (в смысле сомнений в этичности) не составляют; во-вторых, возникающие в ОРД своеобразные морально-этические отношения между оперативниками и агентурой, между самими оперативниками, между ними и разрабатываемыми по ДОУ лицами непременно должны быть предметом исследования.

Традиционно к числу наиболее важных черт оперативно розыскной деятельности принято относить то, что ее содержание составляют преимущественно негласные оперативно-розыскные мероприятия, имеющие как нейтральный характер, так и включающие в себя некоторые элементы принуждения и властных отношений, связанные с ограничением конституционных прав граждан.

Данное обстоятельство (в ряду других, подобных, – прежде всего) оставляет место для циничных утверждений о том, что «вопроса морали и этики для профессионального оперативного работника не существует».

Подобная позиция является результатом отражения поверхностного взгляда на существо оперативно-розыскной деятельности. Действительно:

• характер оперативно-розыскной деятельности обозначены в законе лишь в общих чертах;
• подзаконные нормативные акты, регламентирующие оперативно розыскную деятельность, содержат предписания размытого характера поведения оперативного работника;
• практика оперативно-розыскной деятельности связана с необходимостью общения оперативного работника с людьми далеко не безупречной нравственности, что может повлечь профессиональную деформацию;
• специфичность средств и методов оперативно-розыскной деятельности внешне обуславливает как бы наличествующее нравственное противоречие между «благой» целью и «низкими» средствами ее достижения5.