Проблемы экономической безопасности России

     Так, при промышленном капитализме рост прибыли обеспечивался расширением  и модернизацией производства, вел  к повышению производительности труда, с ростом богатства отдельных  капиталистов росло богатство общества. Капитал нуждался в квалифицированных работниках, а это расширяло сферу образования, капитал был заинтересован в развитии науки и техники, используя их достижения в конкурентной борьбе. Система была интегративной, ее динамика - положительной. На этой реальной почве вполне органично сформировалась идеология либерализма. Сложившаяся новая экономическая система была динамична, ее интегративность не вызывает сомнений. Связи и взаимосвязи производства, обмена, распределения и потребления опосредовались рынком; заложенные в относительной обособленности каждой из малых систем противоречия успешно разрешались до первого кризиса перепроизводства, который произошел в 1825 году и рассматривался сначала в качестве временного сбоя в сфере сбыта. Но в дальнейшем оказалось, что с 1825 года рыночная система вступила в продолжающийся до настоящего времени этап циклического развития.

     В период кризиса система утрачивает свойства интегративности, целое перестает  быть больше суммы его частей. В  терминах организационной науки - тектологии А.Богданова ингрессия есть всеобщая форма цепной связи и равна организации. Ее противоположностью является дезингрессия или дезорганизация, признаком которых является «уменьшение практической суммы активностей самим способом их сочетания. А оно становится мыслимо только в таком виде, что некоторая часть их становится сопротивлениями для некоторой другой их части». Такой некоторой частью, оказывающей сопротивление, является потребление, ограниченное платежеспособными потребностями. Сопротивление в сфере потребления действует постоянно и только постепенно доходит до критической массы, проявляющейся через кризис.

     До  мирового кризиса 1929-1933 гг. система  сама справлялась с кризисами, и  каждая точка подъема экономики  превышала предыдущую. Система развивалась по восходящей линии, хотя и через периодические спады, т.е. она находилась в относительной экономической безопасности.

     Однако  мировой кризис 1929-1933 гг., особенно разрушительный в США и справедливо называемый там «Великой депрессией», оказался необратимым. Это был в полном значении этого определения кризис системы рыночного саморегулирования.

     Выход из кризиса не был осуществлен  «невидимой рукой рынка», не через  механизмы конкуренции, а методами жесткого государственного регулирования  в рамках «Нового курса» Президента Рузвельта. Принятые законы «О восстановлении национальной промышленности», «О регулировании сельского хозяйства» и др. противоречили  американской Конституции, но отвечали потребностям национальной безопасности США, центральное место в которой отводилось экономической безопасности.

     С «Нового курса» Рузвельта начинается история смешанной экономики  в США и в Европе, где экономическая  политика формировалась под влиянием идей Дж.Кейнса, изложенных им в вышедшей в 1936 году монографии «Общая теория занятости, процента и денег».

     Кейнсианство  утвердилось в послевоенный период на три десятилетия. Каждое правительство  любой развитой страны во главу угла ставило борьбу с безработицей посредством  увеличения совокупного спроса населения. Не вдаваясь в детали его достаточно аргументированных рекомендаций по увеличению совокупного спроса в целях стимулирования инвестиций за счет различных социальных выплат и т.д., можно констатировать, что они, в конечном счете, направлялись на внутрисистемное сбалансирование производства и потребления. Но для этого оказались необходимыми методы государственного вмешательства в экономику, как прямого, так и косвенного, через финансово-кредитные инструменты и рычаги.

     Принадлежащие Кейнсу термины, такие как «встроенный  стабилизатор», «бюджетный мультипликатор», свидетельствуют о введении в систему рыночных отношений нерыночных институтов.

     Предшественниками Кейнса в известном смысле на этом направлении были американские институционалисты, которые обратили внимание на ограниченность неоклассического анализа экономического поведения человека, который руководствуется якобы только отношениями спроса и предложения, тогда как в действительности на его поведение оказывают влияние различные институты - семья, профсоюзы, традиции, воспитание, культура, религия. Дж.Коммонс, например, рассматривал такую рыночную категорию как стоимость не как результат взаимодействия спроса и предложения, а как продукт юридического соглашения «коллективных институтов».

     В 20-е годы 20-го века институционалисты обосновывали вмешательство государства в экономику целями обуздания власти монополий, в 30-е годы основной задачей государства считалось антикризисное регулирование. В связи с этим усложнилась структура большой экономической системы за счет встраивания в ее подсистемы нерыночных институтов, или стабилизаторов. Так, в непосредственном производстве отношения между трудом и капиталом утратили чисто рыночный характер за счет законодательного установления минимальной заработной платы и участия профсоюзов при заключении коллективных договоров между наемными работниками и их нанимателями.

     В послевоенный период государственная  поддержка бизнеса стала осуществляться через налоговые льготы, метод  ускоренной амортизации, которая впервые  стала применяться в США в 1942 г. Затем ее стали использовать и другие страны: в 1948 г. ФРГ, в I960 г. Франция, в 1962 - Великобритания.

     К числу встроенных стабилизаторов следует  отнести и социальные выплаты, включая  пособия по безработице. Действительно, налоги, за счет которых финансируются пособия по  безработице, резко возрастают, когда уровень занятости высок. Поэтому резервный фонд растет в период бума и оказывает давление на слишком большие расходы, сдерживая инфляцию. Наоборот, в период слабой занятости резервный фонд используется для выплаты доходов, чем увеличивает платежеспособный спрос, поддерживая потребление, что ведет к снижению темпов падения производства, тем самым, смягчая спад.

     Другие  типы пособий - такие, как благотворительные  выплаты вне рамок системы  социального страхования - по характеру своего автоматического антициклического регулирования также относятся к стабилизирующему типу.

     Таким образом, не только производственный сегмент  экономической системы выпадает из пространства свободной конкуренции  в той мере, в какой существует государственное регулирование. Это относится и к обмену, и к распределению, и к потреблению.

     Одним из условий вступления России во Всемирную  торговую организацию является, как  известно, дерегулирование сельскохозяйственного  производства. Однако в США, Канаде и Европе благоприятные климатические условия не препятствуют субсидированию сельского хозяйства в суммах, несопоставимых с расходами на эту ключевую для России отрасль с точки зрения ее экономической безопасности. В США число работающих в системе Министерства сельского хозяйства уступает лишь Пентагону, но дело не в количестве, а в многообразии тех функций, которые осуществляют работники этого министерства по регулированию такой важной отрасли.

     Государство в США использует мощный инструмент стабилизации экономики через систему закупки товаров и услуг для своих нужд на сумму порядка 2 трлн. долларов США, т.е. является постоянным участником отношений обмена. Приведенные данные не дают полной картины институциональных особенностей современной экономической системы, но могут служить разоблачению мифа о преимуществах свободной конкурентной рыночной системы, которой давно нет в природе.

     Включение в экономическую систему нерыночных институтов вызвано объективной  необходимостью обеспечения ее экономической безопасности и достигалось за счет сохранения целостности системы, большей или меньшей согласованности ее структурных элементов и компонентов. Периодически возникающие после кризиса 30-х гг. прошлого века спады не носили угрожающего для экономической безопасности характера, за исключением мировых кризисов 1974-75 гг. и наступившего в 2001 г. кризиса, продолжающегося в настоящее время, который по многим признакам носит системный характер.

     Можно утверждать, что кризис начала 70-х  гг. прошлого века явился прологом современного кризиса.

     В начале 70-х годов минувшего века произошли два события, которые  наложили отпечаток на все последующие  годы. Это крушение золотого стандарта  в результате отказа США обменивать государствам ― членам МВФ бумажные доллары на золото.

     Массы бумажных долларов были выпущены на еврорынки, затем были выпущены еврооблигации, эмиссия которых не облагалась налогом, появились евро-коммерческие векселя  с условием оплаты в евровалюте и  т.д. Это был первотолчок к обособленному  положению сферы обращения в экономической системе, которая быстро приобрела наднациональный характер.

     Другим  важным событием начала 70-х годов  была организация международного картеля  производителей и экспортеров нефти  «ОПЕК» и его решение о многократном повышении цен на нефть.

     Оба эти фактора оказали воздействие  на характер очередного циклического кризиса, который отличался сочетанием высокой безработицы с высокой  инфляцией формально противоречившим  кейнсианской модели сочетания низкого  уровня безработицы с дозированной инфляцией.

     Для классического цикла в фазе депрессии  характерно снижение цен и на этой основе рассасывание товарных излишков, кризис в  1974-1975 гг. в этом отношении  не был классическим, цены держались  на высоком уровне не только из-за цен  на нефть, но и из-за избытка денег в обращении, связанного с крушением золотого стандарта.

     Обвинения в сложившейся ситуации в адрес  кейнсианского антициклического регулирования  были, по меньшей мере, не корректными. Кейнс рекомендовал бумажную эмиссию  в качестве денежного резерва правительства, который должен использоваться для инвестиций в производство в период спада, но с условием, что инвестиции должны пойти в реальный сектор экономики, а не на спекулятивные операции на рынках.

     Двусмысленность курса на дерегулирование и либерализацию экономических отношений имеет и другой аспект - расхождение между идеологией экономического либерализма и реальной практикой государственного регулирования во всех экономически развитых странах с «рыночной экономикой».

     Курс  на дерегулирование в рамках рейганомики или тетчеризма был решительно продекларирован, но реализовался с большой осторожностью. На практике сохранялись кейнсианские методы воздействия на экономический цикл, например, широко известная практика регулирования ставки ссудного процента центральным банком США - ФРС, ее повышения в период высокой конъюнктуры и снижения в период спада.

     Под государственной защитой и контролем  оставались важные сферы, имеющие ключевое значение для экономической безопасности страны, например, сельское хозяйство и энергетика, не говоря уже о военных, космических программах.

     Только  в 1996 г. законодательный орган Калифорнии принял решение об отмене государственного контроля над системой электроснабжения в пределах его юрисдикции.

     Предполагалось, что освобожденные от государственного контроля производители энергии вступят в благородную конкуренцию за потребителя, заработают рыночные механизмы и цены начнут падать, как это написано в учебниках «Экономикс». Согласно модели ценообразования А.Маршалла, образующийся в результате роста цен за счет превышения спроса над предложением излишек прибыли, который он назвал «квазирентой», должен быть инвестирован на прирост производственных мощностей, в результате предложение увеличится и цены снизятся.

     Однако  в реальной действительности оказалось, что для строительства мощных электростанций требуются миллиарды долларов инвестиций, т.е. длинных денег, тогда как дефицит электроэнергии в часы пик позволяет ее продавать по цене, в 8-10 раз превышающих затраты на ее производство. Калифорния столкнулась с практикой веерных отключений, которая произвела сильное впечатление на другие штаты, которые не торопятся воспользоваться преимуществами свободной рыночной экономики по калифорнийской модели.

     Инвестиции  в реальный сектор экономики становятся непривлекательными в сравнении с фантастической доходностью биржевых спекуляций и возможностями перевода предприятий в страны с низкими затратами на рабочую силу. Такая практика связана с деятельностью транснациональных корпораций (ТНК), которая взрывает национальные экономические системы и не вписывается в традиционную экономическую теорию международного разделения труда. Новая мировая экономика, которая стала обозначаться как глобальная, не получила достойной теоретической интерпретации. Ее, естественно, нет ни в системе А.Смита, ни в системе К.Маркса, ни в системе Дж.Кейнса, которые рассматривали интернациональные процессы как национальные процессы, вышедшие из своих границ, и не придавали им того особого значения, которое они приобрели в настоящее время. 

2.2. Глобализация как  угроза экономическому  суверенитету государства

     Действительно, в прошлом внешняя экономика  не отрывалась от своей национальной почвы, международные экономические  отношения имели межгосударственный характер и гарантировали  неприкосновенность  суверенитета  и  обеспечение  экономической безопасности, в международном обмене действовал принцип взаимной выгоды.