Модели человека в экономической теории

 

 

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего

профессионального образования

«РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

(РГГУ)

ИНСТИТУТ ЭКОНОМИКИ, УПРАВЛЕНИЯ И ПРАВА ФАКУЛЬТЕТ УПРАВЛЕНИЯ

Смирнов Максим Андреевич

Модели человека в экономической теории

Итоговая контрольная работа по дисциплине: «Институциональная экономика» студента 4-го курса дистанционной формы обучения

Руководитель

(ученая степень, ученое  звание)

 

 

Москва 2015

 

Содержание

Введение………………………………………………………………………….3

1. Место человека  в экономической теории…………………………………5

1.1 Экономический человек  и концепции человека в других  общественных науках………………………………………………………………………............5

1.2 Верификация модели  человека в экономической теории…………………12

2. Основные модели человека в экономической науке……………………17

2.1 Модель человека и  « Homoeconomicus»…………………………………..17

2.2 Современные модели  человека…………………………………………….19

Заключение……………………………………………………………………..25

Список использованной литературы……………………………………….27

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Для экономической теории как обобщенного отражения многообразных, явлений хозяйственной, жизни просто необходима: упрощенная, схематичная модель поведения человека. Знание модели человека, лежащей в основе экономических теорий, раскрывает область допустимых значений, в которой применимы; выводы этих теорий. В любой, теоретической системе модель человека тесно связана с общими представлениями ее автора о законах функционирования экономики и экономической политики, кроме этого, она также отражает мировоззрение своего создателя, и идеологический контекст своего времени.

Актуальность темы исследования также определяется тем, что человеческий фактор является ключевым и во многом определяет эффективность деятельности фирм, предприятий, государственных организаций и национального хозяйства в целом. С учетом наличия у человека собственных целей, не совпадающих в общем случае с целями фирмы, и асимметричности распространения в фирме информации, всегда существует возможность его оппортунистического поведения. Эта вероятность увеличивается во время трансформационных периодов развития экономики, когда происходит замена одного общественного строя на другой, меняются ценности, социальные установки населения, формальные и неформальные нормы и правила поведения, механизмы контроля над деятельностью фирм, сам существующий в стране хозяйственный уклад возникают новые социально-экономические институты и отмирают существовавшие. Создание эффективных механизмов снижения вероятности оппортунизма невозможно без анализа экономического поведения человека. Следовательно, построение теоретико-экономической модели поведения человека, принимающей во внимание условия окружающей его среды (в первую очередь, условия организации, в которую он включен) выглядит актуально в современных российских условиях.

Цель работы состоит в определении сущности процесса принятия экономических решений человеком, установлении и, уточнении влияния экономической институциональной среды на его поведение.

В соответствии с поставленной целью был определен круг задач:

• Определить место человека в экономической теории;
• Описать основные модели человека в экономике;
• Проанализировать, представление о человеке в институциональных экономических теориях;

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Место человека  в экономической теории

1.1 Экономический человек и концепции человека в других общественных науках

Для того чтобы полнее раскрыть специфику экономического человека, мы сопоставим его с эпистемологическими моделями человека, существующими в других общественных науках. Для сопоставления нами были выбраны социология и психология. Взаимоотношения между этими науками и экономической теорией имеют давнюю и сложную историю; противополагание экономического человека социологическим и психологическим моделям во многом способствовало идентификации его основных свойств.

Разумеется, говоря об экономическом, социологическом и психологическом человеке, мы имеем в виду лишь самые общие различия между моделями человека в общественных науках. Мы абстрагируемся при этом как от эволюции принятой в данной науке модели человека во времени, так и от того факта, что в каждый конкретный период в рамках одной науки всегда сосуществуют различные исследовательские парадигмы, придерживающиеся различных моделей человека. Пока же (в рамках этого пункта) под экономической моделью человека мы имеем в виду модель, принятую на вооружение основным течением современной экономической теории (mainstream), часто называемым неоклассическим направлением.

Точнее было бы трактовать основное течение как доминирующую, ортодоксальную экономическую теорию, состав которой меняется с течением времени.

Так, в основное течение помимо неоклассической микроэкономики входила кейнсианская, или монетаристская, макроэкономика, в настоящее время к нему примыкает новый институционализм.

Косвенными показателями того, какие направления экономической теории входят в mainstream, являются содержание университетских учебников и ежегодный выбор Нобелевского комитета. Нам придется ограничиться краткой и весьма поверхностной характеристикой данных моделей. При этом, поскольку в центре нашего внимания лежат проблемы экономической теории, главное значение для нашего исследования будет иметь то, как воспринимают социологическую и психологическую модели человека сами экономисты.

«Моральная » критика модели экономического человека и ее методологический статус.

Очевидные отличия модели человека в экономической науке как от человеческого поведения в реальной хозяйственной жизни, так и от морального идеала давали и продолжают давать почву для критики. Часто такая критика ведется с моральных позиций. С одной стороны, критики экономической теории, обычно симпатизирующие социалистическим и религиозным движениям, упрекают экономическую теорию в пропаганде бесчувственного эгоизма. Многие критики резервируют термин «экономический человек», или Homoeconomicus, именно для морального осуждения холодного рационального эгоиста, образ которого якобы лежит в основе экономической теории. С другой стороны, поборники либерализма подчеркивают тот факт, что экономический человек занимает в жизни гораздо более свободную и активную позицию, чем психологический человек, являющийся игрушкой своего подсознания, и социологический человек, стремящийся соответствовать ролевым ожиданиям. Система предпочтений, в соответствии с которой он действует, независима, т. е. не испытывает непосредственного влияния со стороны других людей и общественных институтов. Это послужило основанием к тому, что ряд авторов сочли экономическую модель Изобретательного, Оценивающего, Максимизирующего Человека (Resourceful, Evaluating, MaximizingMan, REMM) воплощением творческого, активного начала в человеческой природе.

Таким образом, после того как в течение примерно двухсот лет (с момента выхода в свет «Богатства народов» Адама Смита) экономический человек был «универсальным пугалом» (выражение Фрица Махлупа ), воплощением бездушного эгоизма и рационализма, в наши дни он становится чуть ли не идеалом творческой личности. Эта в высшей степени интересная метаморфоза объясняется переосмыслением исторической роли рыночной экономики в связи с крахом ее единственной альтернативы — централизованной экономики.

Аналогично критики социологии, обычно принадлежащие к лагерю поборников либерализма, обвиняют ее в том, что она оправдывает жестко контролирующие человека тоталитарные режимы.

Вопрос об этической оценке экономического человека неоднозначен. Но в любом случае эта оценка предполагает, что экономическая и социологическая модели человека существуют в реальной жизни, тогда как, с нашей точки зрения, они отражают лишь искусственно изолированные аспекты человеческой личности. Поведение человека в области экономики как особой подсистемы общества имеет определенную специфику. Но модель человека в экономической науке (например, REMM) есть изолирующая абстракция этого поведения, заостряющая его специфические черты. Можно говорить о том, насколько хорошо та или иная модель описывает и предсказывает реальное человеческое поведение, но отождествлять ее с конкретным поведением, на наш взгляд, неправомерно.

Мы не считаем модель экономического человека пасквилем на человеческую природу и не употребляем это понятие с какой-либо эмоциональной окраской.

Моральная критика по большей части бьет мимо цели. Глубоко разрабатывать определенный, несомненно, существующий в реальной жизни аспект  человеческого поведения можно только абстрагировавшись от других его аспектов, отнеся их в разряд «прочих равных». Взаимоотношения между эпистемологической моделью человека и политическим строем общества гораздо сложнее, чем это представляется «моральным критикам».

Тоталитарное общество тоже можно исследовать с использованием экономической модели человека и принципа методологического индивидуализма (насколько информативно будет такое исследование — другой вопрос). Между тем само тоталитарное государство, стремясь поставить каждого индивида под контроль, будет явно или неявно исходить из социологической модели человека, в чем последняя нисколько не повинна.

Рассматривая «модели человека в экономической теории», авторы наряду с неоклассической, институционалистской и другими разновидностями экономического человека, присущими различным парадигмам экономических исследований, называют и «советского экономического человека», под которым явно понимается не модель человека в советской экономической литературе, что было бы правильно, а реальное поведение людей в советской экономике.

Это различие ярко проявилось в развернувшейся в немецкой литературе полемике о том, имеет ли экономическая наука свой истинный «образ человека» (Menschenbild) в смысле содержательного описания его природы или сущности.

«Человек как индивид в одном из своих аспектов, на одном уровне своего существования осознанно использует средства для достижения данных или "наличествующих" целей, тогда как на другом уровне он размышляет о самих целях».

Эта точка зрения находит методологическое основание в идеях К. Поппера о доэмпирических элементах в рамках эмпирических теорий и известном тезисе М. Фридмен о том, что реалистичность предпосылок исследования не имеет значения.

Мы считаем такие разделения малопродуктивными. Существуют значительные различия моделей человека по степени абстракции и между науками, и внутри каждой из них (в частности, при эконометрическом исследовании модель человека, безусловно, должна быть более конкретной, чем в чистой теории). Путь научного познания вообще идет в направлении убывания абстрактности, но важно подчеркнуть, что даже самая абстрактная исходная модель имеет отношение к моделируемому объекту — в данном случае к реальному человеческому поведению. Разделение на аппроксимации и карикатуры, на наш взгляд, может иметь смысл не в аспекте реалистичности моделей человека, а в аспекте их верифицируемости. Что же касается различий между образом и моделью человека у одних и тех же авторов, то для нашей темы важно лишь влияние первого на вторую в тех случаях, когда оно имеется. В данной работе мы рассматриваем только эпистемологические модели человека, причем любой степени абстрактности. Полезность нашего подхода иллюстрирует и тот факт, что в истории экономической мысли (у Бентама, Госсена, Джевонса, Менгера) абстрактные модели человека использовались не только для построения эмпирически проверяемых гипотез, но и для непосредственного объяснения явлений хозяйственной жизни.

Требовать от модели экономического человека учета всех основных, сущностных человеческих черт, как это делают многие ее критики,— значит требовать отказа от разделения труда между науками, что очевидно неприемлемо. Но существует и опасность обратного знака, когда выводы, полученные с помощью абстрактной модели экономического человека, без необходимых посредствующих звеньев и оговорок применяются к поведению реальных людей.

Сами А. Гиббард и X. Вэриан, предложившие разделение дескриптивных экономических моделей на аппроксимации и карикатуры, признают, что различие между ними является количественным.

Принимая ту или иную модель человека, обществоведы тем самым делают выбор между строгостью и реалистичностью анализа. Чем меньше факторов принимается в рассмотрение, тем более определенный теоретический результат (объяснение или прогноз) можно получить, но расстояние между теоретическим выводом и реальным поведением моделируемых экономических субъектов может оказаться слишком большим: проблема, которую мы решили, может иметь очень слабое сходство с той, которую пытались решить. Напротив, меньшая степень абстракции позволяет выявить большое количество воздействующих на человеческое поведение факторов, но, как правило, не дает однозначных объяснений или прогнозов.

Сказанное полностью относится к модели экономического человека. С одной стороны, рациональная модель человека, принятая в экономической науке, обладает наибольшей обобщающей способностью. Гипотеза рационального поведения позволяет обеспечить единство экономической теории в степени, недоступной другим общественным наукам. Переходя, например, от теории потребления к теории фирмы, экономисту, работающему в рамках основного течения, нет нужды менять инструменты исследования. Кроме того, несмотря на существование различных исследовательских программ в рамках экономической науки, область согласия среди экономистов гораздо шире, чем среди социологов или психологов.

Й. Шумпетер назвал этот порок «рикардианским грехом» однако, возражение против применения этого термина к трудам самого Риккардо.

С точки зрения некоторых немецких экономистов христианского толка, такая экстраполяция экономического человека на всю общественную жизнь лежала в основе знаменитой концепции социального рыночного хозяйства А. Мюллера-Армака.

Характеризуя позицию М. Вебера, Н. Ф. Наумова пишет: «Именно рациональность как некоторая объективная и субъективная правильность делает поведение человека и саму социальную реальность понятными и объяснимыми». С некоторыми оговорками это можно отнести и к максимизационной экономической рациональности.