Аллюзия, аппликация, перифраз в современных СМИ: проблема разграничения

     Институт  бизнеса и политики 
 
 
 
 
 
 
 

     Реферат на тему

     « Аллюзия, аппликация, перифраз в современных СМИ: проблема разграничения» 
 
 
 
 

     Выполнила студентка 5 курса

     факультета политики и культуры

     Хилюк Анна 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Москва 2010 год

     Введение 

     Средства  массовой информации (СМИ) уже давно  вошли в нашу жизнь. Все мы получаем информацию из газет, телевизионных  программ и радиопередач.

     И часто  слушая диктора или читая газету, мы не замечаем какие средства используются для того чтобы сухая информация не была столь жесткой и однообразной. Мы пересказываем увиденное или услышанное в СМИ, заимствуем выражения и словесные обороты, так как СМИ обладает функциями, которые напрямую направлены на получение и обработку нами полученной информации.

     Среди функций СМИ выделяют следующие:

     - информационную (часто изложение фактов сопровождается комментарием к ним, их анализом и оценкой)

     - познавательно-просветительную  (передавая многообразную культурную, историческую научную информацию, СМИ способствуют пополнению  фонда знаний своих читателей,  слушателей, зрителей)

     - функцию  воздействия (СМИ не случайно  называют четвертой властью: их  влияние на взгляды и поведение  людей достаточно очевидно, особенно  в периоды так называемых инверсионных  изменений общества или во  время проведения массовых социально-политических  акций, например, в ходе всеобщих  выборов главы государства)

     - гедонистическую  (здесь речь идет не просто  о развлекательной информации, но  и о том, что любая информация  воспринимается с большим положительным  эффектом, когда сам способ ее  передачи вызывает чувство удовольствия, отвечает эстетическим потребностям адресата). 

     Риторическое  усиление речи, например путем использования фигур и тропов, один из важнейших стилистических приемов и в тоже время средство повышения эстетического уровня текста.

     Осмысление  проблемы использования средств  речевой выразительности при  создании медиа-текста и отдельных вопросов, связанных с изучением выразительных средств лексико-словообразовательного и синтаксического уровней языка, находит отражение в работах многих исследователей. Проблеме культуры речи журналистов и использованию ими средств речевой выразительности при создании письменного медиа-текста посвящено большое количество научных исследований. Выразительные средства языка активно эксплуатируются печатными средствами массовой информации для привлечения внимания к своему изданию. Для более эффективного воздействия на адресата журналист формирует яркий, четкий образ через систему изобразительно-выразительных средств языка.

     В данной реферате рассмотрены примеры и способы употребления тропов и речевых фигур, которые часто употребляются в публицистической речи. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Содержание:

     1)Введение

     2)Фигуры речи. Аллюзия.

     3)Тропы. Перифраза.

     4)Аппликация  и случаи ее уптребления.

     5)Заключение

     6)Список  литературы 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Фигуры  речи. Аллюзия 

     Фигуры  речи - отступления от нейтрального способа изложения с целью  эмоционального и эстетического  воздействия. Стардантизованность обеспечивается воспроизводимостью фигур: в их основе лежат определенные схемы, которые в речи могут наполняться каждый раз новыми словами. Эти схемы закреплены многовековой культурной деятельностью человечества и обеспечивают «классичность», отточенность формы. Экспрессия возникает либо в результате ментальных операций сближения-противопоставления, либо вследствие разрушения привычных речевых формул и стереотипов, либо благодаря умелым изменениям речевой тактики

       Аллюзия (лат. allusio — шутка, намёк) — стилистическая фигура, содержащая явное указание или отчётливый намёк на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи. 

     Например, доктор Джеймс Типтри-младший дебютировал в научно-фантастической литературе рассказом «Рождение коммивояжёра» (1968), в названии которого видна аллюзия, отсылающая читателя к названию пьесы американского драматурга Артура Миллера «Смерть коммивояжёра» (1949).

     Аллюзия в строгом смысле не является тропом и фигурой. Она представляет собой  прием текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо прецедентным фактом - литературным или историческим. Аллюзия - намек на известные обстоятельства или тексты. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущениям, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, «вставляется» в культуру, что и породило термин «вертикальный контекст».

            По содержанию аллюзии подразделяются на исторические и литературные. Первые строятся на упоминании исторического события или лица. Литературные аллюзии основаны на включении цитат из прецедентных текстов (часто в измененном виде), а также на упоминании названия, персонажа какого-либо литературного произведения либо эпизода из него. Встречаются и смешанные аллюзии, обладающие признаками как исторической, так и литературной аллюзии: «После августа девяносто первого в одно мгновение не стало трех китов, на которых все держалось: рухнула партия, развалилось союзное государство, приказала долго жить социалистическая ориентация. Все смешалось в России» «Общая газета». 1993.

     Примеры литературной аллюзии: «Все счастливые жители нашей деревни похожи друг на друга, а несчастные? Каждый по-своему»  Газета «Известия». 1996; «Третья сила умерла. Да здравствует «Третья сила?»  Газета «Московский Комсомолец». 1996; «Перекуем Иванов на Абаев» Там же. Из приведенных примеров видно, что  вертикальный контекст в печати нередко  строится из компонентов так называемой массовой культуры. Это вполне естественно  для данной сферы общения: пресса ориентирована на массового адресата. Последнее, несомненно, сказывается  на «качестве» аллюзий: ведь для того, чтобы разгадать «аллюзийный ребус», нужно понять смысл и хотя бы приблизительно знать его источник.

     И все  же в печати часто встречаются  сложно построенные, эстетически привлекательные, насыщенные глубоким смыслом аллюзии. Такие аллюзии чаще всего функциональны: они раздвигают временные рамки  и расширяют культурное пространство текста; обогащают его смысловыми и эмоциональными оттенками (в том  числе создают предпосылки для  возникновения у читателя разнообразных  ассоциаций); служат средством выражения оценки и создания комического эффекта; используются для усиления аргументации; наконец, способствуют формированию имиджа журналиста как человека высокой культуры, ср.: «Звезда, под которой родился будущий член Политбюро, оказались пятиконечной, красной и счастливой. Он принадлежал к первому чисто советскому поколению, с малых ногтей убежденному в том, что учение Маркса всесильно, потому что верно, а верно, потому что всесильно» Газета «Московские новости». 1994. Типично аллюзийный прием - «расширение» известного ленинского высказывания о марксизме путем перестановки слов, обозначающих причину и следствие, - значительно модифицирует смысл фразы и придает ей характер иронической оценки.

     Аллюзия в строгом смысле не является тропом или фигурой. Она представляет собой  прием текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо прецедентным фактом — литературным или историческим. Аллюзия — это намек на известные обстоятельства или тексты. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущением, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, “вставляется” в культуру, что и породило термин “вертикальный контекст”.

     По  содержанию аллюзии подразделяются на исторические и литературные. Первые строятся на упоминании исторического события или лица. Литературные аллюзии основаны на включении цитат из прецедентных текстов (часто в измененном виде), а также на упоминании названия, персонажа какого-либо литературного произведения либо эпизода из него. Встречаются и смешанные аллюзии, обладающие признаками как исторической, так и литературной аллюзии: “После августа девяносто первого в одно мгновение не стало трех китов, на которых все держалось: рухнула партия, развалилось союзное государство, приказала долго жить социалистическая ориентация. Все смешалось в России” (OR 1993).

     В газетных текстах используются следующие  разновидности литературной аллюзии: 

     1. Литературные  цитаты-реминисценции, имена персонажей, названия произведений и т.  д.: “Человек — это звучит горько”  (КП. 1995); “Все счастливые жители  нашей деревни похожи друг  на друга, а несчастные? Каждый  “по-своему” (Изв. 1996). 

     2. Видоизмененные  высказывания ученых, политиков,  деятелей культуры и т. д.: “Возникла  почти революционная ситуация, когда  низы не хотят жить по-старому,  а верхи не могут управлять . никак. Ни по-старому, ни по-новому” (КП. 1995). 

     3. Библеизмы (факты, имена, фразы из Ветхого и Нового. Завета): “Служба воздушного движения грубо нарушила наставления по производству полетов — своего рода “Отче наш” авиаторов” (Изв. 1996). 

     4. Цитаты, в том числе трансформированные, из популярных песен: “Любимый  урка может спать спокойно” (КП. 1993); “Что ж в июне капитан может стать майором” (Изв. 1996). 

     5. Измененные  названия теле- и видеофильмов, фразы из популярных фильмов и телепрограмм, рекламы: “Виртуальный офис — это реальность” (МН. 1996); “Внимание: всем послам!” (МК. 1993); “Куриные окорочка все-таки полетят в Россию” (Изв. 1996). 

     6. Трансформированные  крылатые выражения: “Теперь  все будет просто: пришел, увидел, поменял” (МК. 1996); “Третья сила”  умерла. Да здравствует “Третья  сила”?” (МК. 1996). 

     7. Названия  живописных полотен, скульптур  и других произведений искусства:  “Однако юные бойцы оппозиции  отвергают насилие и уверяют,  что не возьмут в руки оружие  пролетариата” (Изв. 1996); “Перекуем Иванов на Абаев” (МК. 1996). 

     Разумеется, здесь перечислены далеко не все  разновидности литературной аллюзии. Но и по приведенным примерам видно, что вертикальный контекст в печати нередко строится из компонентов  так называемой массовой культуры. Это вполне естественно для данной сферы общения: пресса ориентирована  на массового адресата. Последнее, несомненно, сказывается на “качестве” аллюзий: ведь для того, чтобы разгадать  “аллюзийный ребус”, нужно понять смысл аллюзии и хотя бы приблизительно знать ее источник. 

     И все  же в печати часто встречаются  сложно построенные, эстетически привлекательные, насыщенные глубоким смыслом аллюзии. Такие аллюзии чаще всего многофункциональны: они раздвигают временные рамки  и расширяют культурное пространство текста; обогащают его смысловыми и эмоциональными оттенками (в том  числе создают предпосылки для  возникновения у читателя разнообразных  ассоциаций); служат средством выражения  оценки и создания комического эффекта; используются для усиления аргументации; наконец, способствуют формированию имиджа журналиста как человека высокой  культуры, ср.: “Звезда, под которой родился будущий член Политбюро, оказалась пятиконечной, красной и счастливой. Он принадлежал к первому чисто советскому поколению, с младых ногтей убежденному в том, что учение Маркса всесильно, потому что верно, а верно, потому что всесильно” (МН. 1994). Типично аллюзийный прием — “расширение” известного ленинского высказывания о марксизме путем перестановки слов, обозначающих причину и следствие, — значительно модифицирует смысл фразы и придает ей характер иронической оценки.

     Как и вообще в прессе, в сфере создания и использования аллюзий в  печати наряду с тенденцией к экспрессивности (которая здесь, несомненно, является ведущей) действует и тенденция  к стандартизованности. Создаются своего рода аллюзийные стереотипы, которые с небольшими видоизменениями (или вообще без изменений) тиражируются разными изданиями: “Любимый урка может спать спокойно” (КП. 1993) — “Любимый город может спать спокойно?” (Изв. 1996); “Сколь бы фантастически много денег ни было — Боливар не вынесет двоих” (КП. 1994) — “Боливар не вынесет двоих” (заголовок: МК. 1995). Все сказанное об аллюзиях еще раз подтверждает вывод В. Г. Костомарова о природе языка, прессы: “Явным отличием газетного языка служит то, что вследствие высокой и интенсивной воспроизводимости отдельных вырабатываемых средств языка он как раз не претендует на их закрепление и, напротив, императивно тяготеет к их непрерывному обновлению” [14, 257].