Власть и культура в 1930 годы в СССР

     Органы  государственной безопасности также  выявляли факты, свидетельствовавшие  о разложении управленческого аппарата и сотрудников общественных организаций. Десятки тысяч рублей были похищены в 1935 году руководителями ЦК профсоюза  работников Наркомтяжпрома. Чиновники  из Комитета заготовок СНК за счет государственных фондов сумели построить  для личного пользования в  Подмосковье целый дачный поселок, о чем Г. Г. Ягода доложил В. М. Молотову.

     Смена экономического курса в конце 1920-х  годов, усиление административных методов  руководства экономикой сопровождались прямым насилием, особенно над крестьянами. Органы госбезопасности стали составной  частью механизма внесудебной репрессии  как средства экономических преобразований в деревне. После завершения политики сплошной коллективизации высшее руководство страны продолжало напрямую использовать органы государственной безопасности в хозяйственном строительстве. Прежде всего, важно выделить их работу в деревне. В процессе укрепления колхозов и совхозов были созданы чрезвычайные органы - политотделы МТС и совхозов. По решению политбюро ЦК ВКП(б) заместителями начальников политотделов назначались сотрудники органов госбезопасности. На них возлагалась задача борьбы с контрреволюционными проявлениями в деревне. Курс на организационно-хозяйственное укрепление колхозов подкреплялся мерами чрезвычайного характера. Органы госбезопасности привлекались и к решению проблемы сохранения и распределения собранного урожая зерновых. На основании совместного приказа НКВД СССР и Комитета заготовок при СНК СССР комендантами элеваторов и заготпунктов «Заготзерно» назначались сотрудники НКВД. В совместном приказе этих ведомств от 27 июля 1934 года указывалось: «Коменданты элеваторов и заготпунктов подчиняются краевым, областным управлениям НКВД и работают на правах помощников заведующих элеваторами и заготпунктами и ведут специальную работу по охране зерна, борьбе с хищениями и потерями зерна и руководят сторожевой и противопожарной охраной». Службе государственной безопасности отводилась роль карательного органа в ходе переустройства сельского хозяйства. В процессе проведения хозяйственно-политических мероприятий оперработники управлений НКВД, являясь членами бюро обкомов и крайкомов ВКП(б), по заданию партийных органов часто выступали в роли уполномоченных, например, в период посевных и уборочных кампаний.

     Советское руководство использовало спецслужбу и для ликвидации любых форм противодействия  ходу движения за повышение производительности труда. С конца 1935 года и в течение  всего 1936 года органы госбезопасности, применяя свои специальные методы, вели активную работу по развитию стахановского  движения, о чем начальник Секретно-политического  отдела Г. А. Молчанов отчитывался в  регулярных спецсообщениях на имя И. В. Сталина и В. М. Молотова, секретарей ЦК ВКП(б) и наркомов. Арестам подвергались рабочие и служащие, высказывавшие  «контрреволюционные суждения»  о том, что стахановское движение свидетельствует о «невиданной  эксплуатации рабочего класса», что  в результате его снижаются расценки, а в итоге все это ведет  к понижению материального уровня жизни рабочих.

     Не  менее важной составной частью деятельности органов госбезопасности являлось укрепление морально-политического  единства советского общества. Постоянно  выявлялись и пресекались факты, дестабилизировавшие обстановку в  стране, вызывавшие социальную напряженность  в обществе, массовое недовольство населения. Например, нарком внутренних дел Казахстана С.Ф. Реденс оперативно сообщал В. М. Молотову о фактах несвоевременной выдачи, задержки на несколько дней, а иногда и месяцы заработной платы. Нарушения в хлебозаготовительной политике, приводившие в 1937 году к людоедству, самоубийствам среди колхозников в Сибири, незамедлительно становились известными не только местным советским и партийным органам, но и высшему руководству страны.

     Однако  главное воздействие на морально-политическое состояние общества органы госбезопасности  оказывали через пресечение любых  попыток подвергать сомнению, критиковать  теоретические установки правящей коммунистической партии и практику строительства социализма. Господство марксистско-ленинской идеологии  в обществе утверждалось путем подавления любого инакомыслия. Партийная оппозиция, которая являлась, по мнению ряда исследователей, главным объектом преследований  со стороны органов госбезопасности, не представляла реальной угрозы. Во второй половине 1930-х годов бывшие видные деятели правящей ВКП(б) и лидеры различных оппозиционных партий не создали ни одной реальной группировки  и не выдвинули программу действий, которая представляла бы собой альтернативу проводимому курсу сталинских преобразований в СССР. Фальсифицированные процессы 1936-1938 годов, подготовленные органами госбезопасности по личному указанию Сталина, были направлены в значительной мере на то, чтобы обосновать происками  врагов трудности и провалы в  хозяйственном строительстве, низкий рост уровня материального благосостояния народа. Борьба с ними выдвигалась  в качестве необходимого элемента сплочения  общества, поддержания его единства в условиях капиталистического окружения  и возможного начала войны. Бывшие лидеры были сломлены, верили, что им сохранят жизнь и послушно выполняли все  указания следователей. Например, в  конце февраля 1938 года Н. И. Ежов при  встрече с Н. И. Бухариным накануне процесса заявил, что тому нечего беспокоиться, так как «его точно не расстреляют».

     На  протяжении всего предвоенного периода  органы государственной безопасности выполняли установки правящей партии. В своей деятельности они руководствовались  теми принципиальными положениями, которые принимались только на заседаниях политбюро ЦК ВКП(б), в котором  решающая роль принадлежала И. В. Сталину. 
 
 

Роль  органов государственной  безопасности во внутрипартийной  борьбе 

     Окончание Гражданской войны поставило  на очередь дня практические задачи строительства нового общества. Жестко сформулированных принципов, готовых  рецептов такого строительства у  правящей партии не было. Внутрипартийная  борьба по этим проблемам приобрела  перманентный характер уже с 1921 года. Фракции и группировки, возникшие в партии, представляли своеобразный суррогат многопартийности. Они приобрели своих лидеров, политические амбиции которых играли далеко не последнюю роль в накале страстей. Постепенно внутрипартийная борьба превратилась в борьбу за власть в партии и государстве, и во второй половине 1920-х - начале 1930-х годов стала угрожать интересам государственной безопасности.

     Раскол  в правящей партии первоначально  коснулся ее верхушки и частично партаппаратчиков среднего звена, однако он ощущался и  в органах госбезопасности. Уже  дискуссия 1923 года показала, что единства среди сотрудников ОГПУ не было. По данным на декабрь 1923 года, из 546 человек, состоявших на учете в партячейке ОГПУ, линию ЦК поддерживали 367 коммунистов, 129 - колеблись, за оппозицию выступали 40. Колебания проявлял сам председатель ОГПУ Ф.Э. Дзержинский, который с  карандашом в руках лично отслеживал политические позиции каждого сотрудника центрального аппарата ОГПУ.

     Он  был весьма озабочен единством партии и видел основную опасность отнюдь не в возникшей дискуссии. В письме начальнику ПУРа В.А. Антонову-Овсеенко Дзержинский, в частности, указал, что  стремление удержать диктатуру пролетариата "... требует от партии величайшего  идейного единства и единства действий под знаменем ленинизма", и добавил: "А это значит надо драться  с Троцким". Через полтора года, когда возникла "новая оппозиция", он снова повторил эту же мысль  в письме И.В. Сталину и Г.К. Орджоникидзе. При этом Дзержинский подчеркивал, что вожди "новой оппозиции" Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев "забыли, что партии пришлось развенчать Троцкого единственно за то, что тот, напав  на Зиновьева, Каменева и других членов ЦК нашей партии, поднял руку против единства партии...". Незадолго до своей смерти он писал В. В. Куйбышеву, что внутрипартийная борьба привела  к потере правильной линии в управлении страной и хозяйством, снижению темпов социалистического строительства  и утверждал, что рост оппозиции  приведет к появлению "диктатора - похоронщика революции".

     Ф.Э. Дзержинский противился превращению  органов госбезопасности в орудие внутрипартийной борьбы. Однако после  его смерти ситуация начала меняться. В 1926-1927 годах шла уже неприкрытая  борьба за власть и объединенная левая  оппозиция использовала все средства для захвата власти. К этому  времени изменился кадровый состав руководства центрального аппарата и полномочных представительств ОГПУ на местах. Сторонники оппозиции  были переведены на хозяйственную работу в другие ведомства, либо оказались  вовсе не у дел. С одной стороны, ОГПУ продолжало оставаться частью государственного аппарата, обеспечивая решение проблем  безопасности, с другой стороны, это  был "вооруженный отряд коммунистической партии", который Сталин рассматривал как своеобразный "орден меченосцев внутри государства советского". Эта двойственность во многом начинала сказываться на формах и методах борьбы с оппозицией.

Руководившие  ОГПУ В.Р. Менжинский, Г.Г. Ягода, М.А. Трилиссер  не пользовались в партийных кругах таким авторитетом как Ф.Э. Дзержинский, но играли важную роль в обеспечении  советской государственности. Они  приглашались практически на все  заседания политбюро, принимали  участие в работе пленумов и съездов, входили в состав высших законодательных  органов власти.

     Борьба  с оппозицией сосредотачивалась  в Секретно-оперативном управлении, а затем в СПО ОГПУ. По сложившейся  практике, органы госбезопасности не могли вести агентурно-оперативную  разработку и репрессировать членов партии без санкции партийных  органов. Борьба с оппозицией была прерогативой Центральной контрольной комиссии и контрольных комиссий на местах. С 1927 года в состав президиумов комиссий в обязательном порядке стали  включать руководящих работников органов  ОГПУ. В центральном аппарате ОГПУ вопросы борьбы с оппозицией курировал  заместитель председателя Г. Г. Ягода.

     В 1927 году внутрипартийная борьба достигла апогея. Время публичных дискуссий  прошло. На заседании президиума ЦКК  старый партиец А.А. Сольц заявил, что "ОГПУ может, придется арестовать оппозиционеров во главе с Троцким". Л.Д. Троцкий и его последователи  немедленно заговорили о "новом термидоре". Видный троцкист Н.И. Муралов в частном  разговоре бросил фразу, что "при  таком накале борьбы можно дойти  до перестрелки", и его собеседник заявил в ОГПУ и ЦКК, что оппозиция  переходит к террору.

     В ночь с 12 на 13 сентября 1927 года органами ОГПУ в Москве были арестованы участники  нелегальной организации Щербаков и Тверской. Во время обыска у  них были изъяты множительная техника  и печатные издания, с платформой объединенной левой оппозиции. На допросе  Тверской дал показания о существовании  в среде оппозиционеров группы военных  заговорщиков (Мрачковский, Гердовский, Охотников), занятых якобы подготовкой  государственного переворота. 13 сентября руководство ОПТУ информировало  ЦКК о подготовке военного переворота в СССР в ближайшее время. Эти  материалы были приобщены ЦКК  к делу о нелегальной типографии. Секретариат ЦК ВКП(б) дал санкцию  на проведение по линии ОГПУ обысков  у коммунистов, связанных с этим делом. 22 сентября во все партийные  организации было разослано специальное  письмо о связях оппозиционеров, печатавших предсъездовскую платформу в  подпольной типографии, с контрреволюционными  заговорщиками. В ответ на эти  действия руководители оппозиции Зиновьев, Смилга и Петерсон обратились в ЦК с официальным запросом относительно личности фигурировавшего в деле белогвардейского офицера. 28 сентября они были приняты руководством ОГПУ. Присутствующий при беседе Г.Г. Ягода  сообщил, что "врангелевский офицер" является их сотрудником и "помог уже не раз ОГПУ раскрыть белогвардейские заговоры". Однако назвать его фамилию отказался по конспиративным соображениям. Президиум ЦКК объявил выговор сотруднику центрального аппарата ОГПУ М. И. Гаю за дачу ложных показаний о подпольной типографии троцкистов.

     Во  время празднования 10-летия Октября  лидеры оппозиции попытались обратиться с речами к колоннам демонстрантов  в Москве и Ленинграде и организовать свои колонны, однако усилиями сотрудников  партаппарата, ОГПУ, милиции и курсантов  военных училищ были изолированы, а  их сторонники разогнаны.

     В течение 1928 года к оппозиционерам были приняты меры не только партийного, но и строгого административного  воздействия. Их исключили из партии, освободили от занимаемых постов в  государственном и хозяйственном  аппарате, затем последовали аресты, заключение в политизоляторы и высылки. Все это подкреплялось мощнейшей  пропагандистской кампанией. Именно тогда  сложился механизм борьбы с инакомыслием в правящей партии, который просуществовал с небольшими модификациями вплоть до 1980-х годов, а разработка инакомыслия  стала одной из задач органов  госбезопасности. В директиве ЦК ВКП(б) «О мерах борьбы с оппозицией»  указывалось, что эта законспирированная организация «коренится в недрах ВКП(б) и ВЛКСМ и до сих пор  использует их аппарат, пытается разрушить  их изнутри». Наряду с идеологическими  и организационными мерами в документе  определялись следующие задачи органов  госбезопасности: «ГПУ обязано о  всех участниках подпольных организаций  троцкистской и сапроновской оппозиции  доводить до сведения местных партийных  организаций. Аресты и ссылки должны быть сокращены до минимума».

     В периодической печати все чаще начинает проводиться идея о перерождении коммунистической оппозиции в антисоветскую  подпольную партию. «Теоретическое обоснование» исходило от И. В. Сталина. В декабре 1928 года в статье «Докатились» он писал: «В течение 1928 года троцкисты завершили  свое превращение из подпольной антипартийной  группы в подпольную антисоветскую  организацию. В этом то новое, что  заставило в течение 1928 года органы Советской власти принимать репрессивные мероприятия по отношению к деятелям этой подпольной антисоветской организации». Безусловно, переход к нелегальным  методам деятельности, захват помещений, призывы к стачкам, обращения  к рабочим, демонстрации со стороны  оппозиции расшатывали советскую  государственность.

     Необходимо  отметить, что лидеры российской эмиграции  внимательно следили за процессами внутрипартийной борьбы в СССР и  делали ставку на углубление внутрипартийного кризиса как предвестнику падения  советского режима. В этом смысле применение репрессивных мер к оппозиционерам отвечало интересам укрепления государственной  безопасности.