Вече в догосударственный период

Великий Новгород. Затронем эту тему отдельно, т.к. вече в данной области просуществовало аж до Московского государства.

[4; C.88-89] У Новгорода не было своих постоянных князей. По идее общее достояние княжеского рода, владеемое по очереди старшими его представителями, великими князьями, он стал ничьим на деле. Выбирая князей по произволу на условиях найма и корма, он был всем чужой, и все князья были ему чужие. По мере того как устанавливались у него договорные отношения к князьям, новгородский князь постепенно выступал из состава местного общества, теряя органические связи с ним. Он со своей дружиной входил в это общество лишь механически, как сторонняя временная сила. Он и жил вне города, на Городище, как называлось его подворье. Благодаря тому политический центр тяжести в Новгороде должен был с княжеского двора переместиться в среду местного общества, на вечевую площадь. Вот почему, несмотря на присутствие князя, Новгород в удельные века был собственно державной общиной. Далее, в Новгороде мы встречаем то же военное устройство, какое еще до князей сложилось в других старших городах Руси. Новгород составлял тысячу - вооруженный полк под командой тысяцкого. Эта тысяча делилась на сотни - военные части города. Каждая сотня со своим выборным сотским представляла особое общество, пользовавшееся известной долей самоуправления, имевшее свой сход, свое вече. В военное время это был рекрутский округ, в мирное - округ полицейский. Но сотня не была самой мелкой административной частью города: она подразделялась на улицы, из которых каждая со своим выборным улицким старостой составляла также особый местный мир, пользовавшийся самоуправлением. С другой стороны, сотни складывались в более крупные союзы - концы. Каждый городской конец состоял из двух сотен. Во главе конца стоял выборный кончанский староста, который вел текущие дела конца. Но он правил концом не один, а при содействии коллегии знатных обывателей конца, которая составляла кончанскую управу. Эта управа была исполнительным учреждением, действовавшим под надзором кончанского веча, имевшего распорядительную власть. Союз концов и составлял общину Великого Новгорода. Таким образом, Новгород представлял многостепенное соединение мелких и крупных местных миров, из которых большие составлялись сложением меньших.

[3; C.79] Совокупная воля всех этих союзных миров выражалась в общем вече города. По происхождению своему новгородское вече было городским собранием, совершенно однородным со сходами других старших городов Руси. Можно было бы предполагать, что больший политический простор позволял новгородскому вечу сложиться в более выработанные формы. Однако в рассказах древней новгородской летописи вече благодаря этому простору является только более шумным и произвольным, чем где-либо. В устройстве его до конца вольности города оставались важные пробелы. Вече созывали иногда князь, чаще который-нибудь из главных городских сановников, посадник или тысяцкий. Впрочем, иногда, особенно во время борьбы партий, вече созывали и частные лица. Оно не было постоянно действующим учреждением, созывалось, только когда являлась в нем надобность. Никогда не было установлено постоянного срока для его созыва. Вече собиралось по звону вечевого колокола. Звук этого колокола новгородское ухо хорошо отличало от звона церковных колоколов. Вече собиралось обыкновенно на площади, называвшейся Ярославовым двором. Обычным вечевым местом для выбора новгородского владыки была площадь у Софийского собора, на престоле которого клали избирательные жеребьи. Вече не было по составу своему представительным учреждением, не состояло из депутатов: на вечевую площадь бежал всякий, кто считал себя полноправным гражданином. Вече обыкновенно состояло из граждан одного старшего города; но иногда на нем являлись и жители младших городов земли, впрочем только двух, Ладоги и Пскова. Это были или пригородские депутаты, которых посылали в Новгород, когда на вече возникал вопрос, касавшийся того или другого пригорода, или случайные посетители Новгорода из пригорожан, приглашенные на вече. В 1384 г. пригорожане Орехова и Корелы прибыли в Новгород жаловаться на посаженного у них новгородцами кормленщика - литовского князя Патрикия. Собрались два веча, одно за князя, другое за пригорожан. Это было, очевидно, обращение обижаемых провинциалов за управой к державной столице, а не участие их в законодательной или судебной власти веча. Вопросы, подлежавшие обсуждению веча, предлагались ему со степени князем или высшими сановниками, степенным посадником либо тысяцким. Вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением жизни или конфискацией имущества и изгнанием (поток и разграбление Русской Правды). Вече постановляло новые законы, приглашало князя или изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало их споры с князем, решало вопрос о войне и мире и т. п. В законодательной деятельности веча принимал участие и князь; но здесь в компетенции обеих властей трудно провести раздельную черту между правомерными и фактическими отношениями. По договорам князь не мог замышлять войны "без новгородского слова"; но не встречаем условия, чтобы Новгород не замышлял войны без княжеского согласия, хотя внешняя оборона страны была главным делом новгородского князя. По договорам князь не мог без посадника раздавать доходных должностей, волостей и кормлений, а на деле бывало, что вече давало кормления без участия князя. Точно так же князь не мог отнимать должностей "без вины", а вину должностного лица он обязан был объявить на вече, которое тогда производило дисциплинарный суд над обвиняемым. Но иногда роли обвинителя и судьи менялись: вече привлекало на суд пред князем неудобного областного кормленщика. По договорам князь не мог без посадника давать грамот, утверждавших права должностных или частных лиц; но нередко такие грамоты исходили от веча помимо князя и даже без его имени, и только решительным поражением новгородской рати Василий Темный заставил новгородцев в 1456 г. отказаться от "вечных грамот".

[4; C.90] На вече по самому его составу не могло быть ни правильного обсуждения вопроса, ни правильного голосования. Решение составлялось на глаз, лучше сказать на слух, скорее по силе криков, чем по большинству голосов. Когда вече разделялось на партии, приговор вырабатывался насильственным способом, посредством драки: осилившая сторона и признавалась большинством. Это была своеобразная форма поля, суда божия, как сбрасывание с волховского моста осужденных вечевым приговором было пережиточной формой древнего испытания водой. Иногда весь город "раздирался" между боровшимися партиями, и тогда собирались одновременно два веча, одно на обычном месте, на Торговой стороне, другое - на Софийской; но это были уже мятежные междоусобные сборища, а не нормальные веча. Случалось не раз, раздор кончался тем, что оба веча, двинувшись друг против друга, сходились на большом волховском мосту и начинали побоище, если духовенство вовремя не успевало разнять противников. Такое значение волховского моста как очевидца городских усобиц выразилось в поэтической форме в легенде, занесенной в некоторые русские летописи и в записки одного иностранца, бывавшего в России в начале XVI в., барона Герберштейна. По его рассказу, когда новгородцы при Владимире Святом сбросили идол Перуна в Волхов, рассерженный бог, доплыв до моста, выкинул на него палку со словами: "Вот вам, новгородцы, от меня на память". С тех пор новгородцы в урочное время сходятся с палками на волховском мосту и начинают драться как бешеные.

 

 

 

Социальный состав вече.

[5; C.224-225] Идеализация вечевого строя была характерна для В. О. Ключевского, полагавшего, что главной силой, на которую опиралось вече, были массы торговцев и ремесленников города. Похожие мысли высказывались и М. Н. Покровским. Считал Древнерусские княжества республиками, историк писал, что они начали аристократией происхождения, а кончили аристократией капитала, но и в промежутках прошли стадию, которую можно назвать демократической. В середине XII в. хозяином русских городов являлся действительно народ.

В оценки природы, компетенции состава вече советскими историками имеются существенные расхождения. Одни (Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, И. Я. Фроянов) считали вече такой формой государственного управления, при котором к ниму открывался доступ низов, другие (С. В. Юшков, В. Т. Пашуто, В. Л. Янин и др.) видели в нем узкоклассовый орган, находившийся в руках феодалов.

Летописи, рассказывая о важнейших государственных делах, нередко указывают на участия в них «нищих и худых», «всех людей», т.е. представителе угнетенного сословия. Слишком доверятся этим сведения не следует. Как справедливо отмечал В. Т. Пашуто, это лишь приняты в Древней Руси литературно-церковный оборот. «Смешно даже предположить, что в стране где законом была Русская правда, нищие и убогие решали, кому занять княжеский стол Осмомысла»- писал Пашуто. В. Л. Янин, изучив историю новгородских государственных институтов в связи с историей классовой и внутриклассовой борьбы, пришел к обоснованному выводу, что общегородское вече было узкоклассовым органом, в котором нет места «всему Новгороду». Оно объединило лишь крупнейших феодалов и было не народным собранием, а собрание класса, стоящего у власти. Аналогичным было и киевское вече - считал Толочко П. П.

[10; C.59] Янин писал: «Пока не проведены достаточно широкие раскопки в разных концах города, вопрос можно только ставить, но решить его еще нельзя. Речь идет о том, жило ли основное население Новгорода по усадьбам феодалов или же оно имело собственные дома и не так зависело от бояр, как жители их усадеб. А от его решения зависит и наше представление о структуре политического строя Новгорода, о социальном составе его веча. Если новгородцы жили по феодальным усадьбам или на земле, принадлежащей боярским родам, то трудно себе представить, чтобы усадьбовладельцы и зависимые от них жители их усадеб принимали равноправное участие в вечевых сходках, что вече было органом не одних землевладельцев, а всего новгородского населения.

        Еще  И. Первольф отмечал, что древнепольское великое вече означало съезд князя и кметей до XV в., что в других местах в сходках участвовали с правом голоса господари - хозяева, родовые или семейные начальники, "как это водится до сих пор в сельских сходках", остальные же члены общины присутствовали, по всей вероятности, без права голоса. То же было и в адриатическом Поморье, где "участие простого народа в вече или соборе устранили властели". Скандинавские тинги в XII-XIII вв. также состояли из представителей населения, а не из всей его совокупности.

        По-видимому, все это приложимо и к новгородскому вечу тем более, что оно, будучи органом федерации разноэтничных компонентов, не могло иметь иного характера, кроме представительного от сословия родовой аристократии или от класса крупных владельцев земли. В то же время, однако, вряд ли можно сомневаться, что в целом государственный строй Новгорода сохранял несравнимо больше черт демократии, нежели монархический строй княжеств. Даже в XV в., когда боярская олигархия торжествовала полную победу, новгородцы всех сословий считали вечевой строй знаменем своей древней вольности, сбереженным в ходе антикняжеской борьбы. Только наличием таких демократических черт можно объяснять специфическое для Новгорода широкое распространение грамотности, а также особую политическую активность всех слоев его населения.»

 

 

Заключение.

Под вече большинство исследователей понимают совещание городских людей. Но большинство склонно считать. Что вече существовало всегда, даже в период военной демократии, поскольку его отсутствие обозначало бы нехарактерно высокое для этой эпохи развития других политических институтов. Достаточно трудно определить состав участников вече. Проведение вече совсем не хаотично, а вполне упорядоченно. Оно происходит с соблюдение традиций и правил: сошедшие рассаживаются, ожидают   начала   собрания,   которым   руководит   князь, митрополит, тысяцкий. Вече участвовало в  решении  широкого  круга  проблем: вопросы войны и мира, судьбы  княжеского  стола  и  администрации,  вопросы, связанные  с  денежными  сборами  среди  горожан,  распоряжения   городскими финансами и земельными ресурсами. Неясно только, всегда ли  вече  занималось подобными проблемами, или  источники  зафиксировали  случаи  исключительные, связанные, как правило, с чрезвычайными ситуациями.

Таким образом, в пересмотре материала о народных собраниях, мы должны придти к основному выводу, что эти народные собрания у нас, как и везде, имеют свою историю. Эта история неразрывно связана с этапами жизни нашей страны. Периоды в истории веча — это» периоды в истории народов, образовавших Киевское государство и его переживших.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы.

 

1. Греков Б. Д. – Киевская Русь – М.: Госполитиздат, 1953. – 569с.
2. Данилевский И. Н. – Древняя Русь (IX – XII вв.) глазами современников и потомков. М., 1998.
3. Карамзин Н. М. – История государства Российского Т.1. – М., 1990. – 640с.
4. Ключевский В. О. – Русская история – М.: Эксмо, 2010. – 704с.
5. Толочко П. П. – Древняя Русь: Очерки социально-политической истории. – К., 1987. – 246с.
6. Пушкарев С. Г. – Обзор русской истории – СПБ.: Издательство «Лань», 1999. – 431с.
7. Рыбаков Б. А. – Мир истории. Начальные века русской истории. – М.: Мол. Гвардия, 1987. – 351с.
8. Сергеевич В. И. – Вече и князь // Русские юридические древности. – Т.2. – М., - 1867. – 224с.
9. Фроянов И. Я. – Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. – Л., 1980. – 256с.
10. Янин В. Л., Алешковский М. Х. – История СССР, №2, М – Л., 1971, стр. 32 – 61.