ГОУ ВПО  «ЧГПУ им. И.Я. Яковлева» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Реферат.

«Традиции и особенности национальной культуры в России  в 18 веке» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Чебоксары 2006.

Содержание. 
 

1. Просвещение и наука.
2. Русская литература и искусство.
3. Передовая общественная мысль в Росси. Формирование русского правительства.
4. Заключение.
5. Список использованной литературы.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

КУЛЬТУРА  В СЕРЕДИНЕ И ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII В. 

1.  Просвещение и наука.

    Восемнадцатый век в области культуры и быта России — век глубоких социальных контрастов, подъема просвещения и науки. Недоросль Митрофанушка и гениальный Ломоносов, лапти с зипунами и роскошь туалетов императрицы, курная изба и великие творения русских архитекторов — все это существовало в одно и то же время, отражая разный уровень культуры эксплуатируемых и господствующих классов. 

Просвещение.

_Н

а грани XIX в. в  России числилось 550 учебных заведений и 62 тыс. учащихся. Эти цифры показывают подъем грамотности в России и вместе с тем ее отставание по сравнению с Западной Европой: в Англии в конце XVIII в. насчитывалось в одних только воскресных школах более 250 тыс. учащихся, а во Франции количество начальных школ в 1794 г. доходило до 8 тыс. В России же в среднем училось лишь два человека из тысячи.

      Социальный  состав учащихся в общеобразовательных школах был чрезвычайно пестрым. В народных училищах преобладали дети мастеровых, крестьян, ремесленников, солдат, матросов и т. д. Неодинаков был и возрастной состав учащихся — в одних и тех же классах обучались и малыши и 22-летние мужчины.

     Общераспространенными учебниками в училищах были азбука, книга Ф. Прокоповича «Первое учение отрокам», «Арифметика» Л. Ф. Магницкого и «Грамматика» М. Смотрицкого, часослов и псалтырь. Обязательных учебных программ не было, срок обучения колебался от трех до пяти лет. Прошедшие курс учения умели читать, писать, знали начальные сведения из арифметики и геометрии.

      Немалую роль в развитии просвещения в  России сыграли так называемые солдатские школы — общеобразовательные  училища для солдатских детей, преемники и продолжатели цифирных школ петровского времени. Это — наиболее рано возникшая, самая демократическая по составу начальная школа того времени, обучавшая не только чтению, письму, арифметике, но и геометрии, фортификации, артиллерии. Не случайно во второй половине XVIII в. отставной солдат наряду с дьячком становится учителем грамоты и в деревне и в городе — вспомним отставного сержанта Цыфиркина, честного и бескорыстного, тщетно пытавшегося обучить Митрофанушку «цыфирной мудрости». Солдатские дети составляли основную массу студентов Московского и Петербургского университетов. К типу солдатских принадлежали также национальные военные школы, открытые во второй половине XVIII в. на Северном Кавказе (Кизлярская, Моздокская и Екатериноградская).

      Второй  тип школ в России XVIII в.— это  закрытые дворянские учебные заведения: частные пансионы, шляхетские корпуса, институты благородных девиц и т. д., всего более 60 учебных заведений, где обучалось около 4,5 тыс. дворянских детей. Хотя в шляхетских корпусах (Сухопутном, Морском, Артиллерийской, Инженерном) готовили главным образом офицеров для армии и флота, они давали широкое по тому времени общее образование. В них учились первые русские актеры братья Волковы и драматург Сумароков; ученики участвовали в спектаклях придворного театра. Сословными учебными заведениями были и благородные пансионы — частные и государственные: Смольный институт благородных девиц, Благородный пансион при Московском университете и т. д. Из них выходили хорошо образованные дворяне, воспринявшие идеологию своего класса. Эти учебные заведения пользовались наибольшей финансовой поддержкой правительства: на один Смольный институт отпускалось 100 тыс. руб. в год, в то время как на все народные школы давалось по 10 тыс. руб. на губернию, да и эти деньги шли не только на народное образование, но и на нужды «общественного призрения» — больницы, богадельни и пр.

     К третьему типу учебных заведений  относятся духовные семинарии и  школы. Их насчитывалось 66, в них  обучалось 20 393 человека (имеются в виду только православные школы). Это были также сословные школы, предназначаемые для детей духовенства; разночинцев в них, как правило, не принимали. Главной задачей этих школ была подготовка преданных церкви и царю священников, но воспитанники семинарий получали и общее образование и нередко становились проводниками грамотности в своих приходах. Небольшое количество (около двух десятков) специальных школ (горные, медицинские, штурманские, межевые, коммерческие и др.), а также основанная в 1757 г. Академия художеств, представляли четвертый тип учебных заведений. Хотя в них училось всего около 1,5 тыс. человек, они играли важную роль в подготовке специалистов, в которых Россия тогда особенно нуждалась.

     Наконец, подготовка специалистов велась и через университеты — Академический, учрежденный в 1725 г. при Академии наук и существовавший до 1765 г., Московский, основанный в 1755 г. по почину Ломоносова, и Виленский, который формально был открыт лишь в 1803 г., но фактически действовал как университет с 80-х годов XVIII в. Студенты философского, юридического и медицинского факультетов Московского университета, помимо наук по своей специальности, изучали также латынь, иностранные языки и русскую словесность.

      Московский  университет был крупным культурным центром. Он издавал газету «Московские ведомости», имел собственную типографию; при нем работали различные литературные и научные общества. Из стен университета вышли Д. И. Фонвизин, позднее А. С. Грибоедов, П. Я. Чаадаев, будущие декабристы Н. И. Тургенев, И. Д. Якушкин, А. Г. Каховский.

      Необходимо  трезво оценивать результаты развития просвещения в России в XVIII в. Дворянская Россия имела Академию наук, университет, гимназии и другие учебные заведения, а крестьянский и мастеровой люд страны в массе оставался неграмотным. Школьная реформа 1786 г., так широко афишированная правительством Екатерины II, была народной только по имени, а на деле носила сугубо классовый характер. Нельзя забывать, что идеи «Просвещения» были «девизом царизма в Европе»¹. Однако гений народа смог проявиться не благодаря политике «просвещенного абсолютизма», а вопреки ей. Это особенно наглядно видно на примере М. В. Ломоносова.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.  Русская литература и искусство 

Творчество  трудового народа.

_М

ятежное поэтическое  творчество неизменно сопутствует  народу на протяжении всей его истории, являясь художественным откликом на крупнейшие события действительности. В различные эпохи народное творчество принимало разные формы. Для XVIII в. характерно возникновение новых тем и образов, вызванных к жизни изменившимися историческими условиями.

      Центральное место в устном народном творчестве XVIII в. занимают песни и предания о Пугачеве. Недаром А. С. Пушкин ценил  в них «печать живой современности». Эти песни создавались в ходе боев восставших с Царскими войсками. Народ видит в Пугачеве не «государственного вора, изверга, злодея и самозванца», как именовали его царские манифесты, а народного царя, крестьянского заступника и мстителя. В народных преданиях Пугачев — богатырь, герой-полководец, кровно связанный с народом и противостоящий дворянству; он стал во главе восставших, которые

                       ...задумали дело  правое,

                       Дело правое, думу честную:

                       Мы дворян господ — на веревочки,

                       Мы дьяков да ярыг — на ошейнички,

                       Мы заводчиков —  на березоньки.

      Народ не поверил даже смерти Пугачева —  настолько велика была уверенность в его силе. Подвиг Пугачева воспет не только русскими: башкиры, мордва, татары, удмурты видели в нем выразителя народных чаяний. Вместе с Пугачевым в башкирских песнях прославлен и его соратник Салават Юлаев.

      Кроме песен о Пугачеве, в XVIII в. пользовались популярностью ранее созданные песни о Разине, о «добрых молодцах, вольных людях». Такова знаменитая песня «Не шуми, мати зеленая дубравушка».

      В XVIII в. продолжали широко бытовать традиционные жанры народного творчества — былины, сказки, пословицы, поговорки, бытовые песни и т. д. Нельзя считать случайностью, что в XVIII в. были записаны пословицы, отражающие представление о воле: «воля господину, а неволя холопу», «воля неволи не хочет», «в поле-воля».

      В рукописную демократическую литературу XVIII в. проникли произведения народного творчества, которые не могли быть напечатаны из-за цензурных рогаток. Таков «Плач холопов», который выразительными сравнениями раскрывает «свирепство» бар и подневольное положение крепостных. «Куда бы ты ни сунься — везде господа», — горестно восклицает неизвестный автор «Плача»; смерть — вот единственное избавление от тяжелой судьбы. Трудная жизнь голодающих дворовых отразилась в крестьянской «Повести пахринской деревни Камкина». То жалоба, то горький смех сквозь слезы слышатся в рукописных пародиях на официальные документы. В «Глухом паспорте» автор с горечью говорит о невозможности беглому крестьянину найти работу; нищета толкает его на путь грабежа и разбоя. Тяжкая солдатская служба ярко описана в рукописных повестях солдатского происхождения — в пародийной челобитной к богу и в «Горестном сказании». Народная сатира проникает и в лубочные листы — такова картинка «Бык не захотел быть быком», где в иносказательной форме выражаются мечты народа о социальной справедливости.

      Основные  мотивы устной народной драмы —  резкое обличение царя-злодея (драма «Царь Максимилиан»), насмешка слуги над разорившимся дворянином («Мнимый барин»), призывы к расправе над дворянами («Лодка»). Этот жанр устного народного творчества отразил в доходчивой игровой форме классовые противоречия того времени.

     Русский демократический театр XVIII в. также  показывал дворян и церковников  в их истинном неприглядном виде, сатирически разоблачал глупость судейского чиновника, алчность и невежество чужеземного доктора-шарлатана, дурость и спесь барина-тунеядца. Для народного театра характерны резкий гротеск в обрисовке характеров, выразительность жеста и диалога, частая импровизация текста с использованием общеполитических и местных житейских тем. Эти народные представления послужили одной из национальных основ русской бытовой и сатирической драматургии второй половины XVIII в.

     Художественные  вкусы трудового народа находят яркое воплощение в произведениях прикладного искусства. В творениях народных мастеров встречаются изображения народного быта, сатирические зарисовки представителей правящих классов, сказочные образы, растительный и геометрический орнамент.

     Украшались  резьбой или росписью прялки, ткацкие  станки и т. д. Расписные детские  игрушки XVIII в. в гротескной форме высмеивают жеманную, изнеженную барыню, самодовольного купца, модника-вельможу. Изображения животных и птиц (петуха, сокола, коня, лебедя и т. д.) можно найти на всевозможных предметах бытового обихода, мебели, пряничных досках и т. п. Бедна была посуда крестьянина, но как любовно расписаны глиняные и деревянные чаши и ковши, какой тонкой резьбой покрыты берестяные туеса и деревянные шкатулки, сколько строгого вкуса вложено в узорные ткани, тонкие кружева и красочные вышивки! 

Культура  правящих классов. Классицизм.

_Р

усская  культура  второй  половины XVIII в. отражает черты подымающейся нации. Возрастает общественная роль художественной литературы, которая постепенно теряет прежний анонимный и рукописный характер. Передовые писатели выступают активными борцами за идеи просветительства; возникают первые литературные журналы.

     Главное содержание культурного процесса середины XVIII в. — становление русского классицизма, идейной основой которого была борьба за мощную национальную государственность под эгидой самодержавной власти, утверждение в художественных образах могущества абсолютной монархии.

     Хотя  русские писатели и художники обращались к опыту опередившего их в развитии западноевропейского классицизма, они стремились придать этому течению черты национального своеобразия. Хорошо об этом сказал Ломоносов: «Чтобы ничего неугодного не ввести, а хорошего не оставить, надобно смотреть, кому и в чем лучше последовать».