Становление российской цивилизации

       Но  и пленный иноземец, превращенный в раба, пребывает в таком состоянии  у антов недолго. Срок рабства  пленников-рабов ограничен определенным временем, а затем анты «предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или оставаться там, где они находятся на положении свободных или друзей?».

       Византийцев поражали семейные отношения антов. «Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь». Это указание «Стратегикона» является свидетельством господства у антов прочной патриархальной семьи.

       В византийских источниках мы находит  отрывочные, но ценные сведения о  религии антов. Они не верят в судьбу, но в трудную минуту обращаются к богу, и если спасутся, то приносят ему жертву, считая, что их долг перед богом исполнен. «Владыкой над всеми» анты считают бога, творца молний, в котором нетрудно усмотреть древнерусского бога Перуна. Ему они приносят в жертву быков «и совершают другие священные обряды». «Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят гадания».

       И тут перед нами предстают языческие  верования русских дохристианских времен, совершавших моления (жрущих) у воды, у кладезя, почитавших берегинь (русалок), упырей, покровителей Чура, Рода и Рожаниц и пр., и приносивших им жертвы.

       Познавшие всю силу ударов славян и антов, византийцы, естественно, в первую очередь интересовались их военным искусством. Особенное  внимание этим качествам славян и  антов уделял автор «Стратегикона». Он сообщает, что славяне и анты «выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище». Они вооружены небольшими копьями (каждый воин имеет по два-три таких копья), луками и маленькими стрелами, отравленными сильнодействующим ядом. Отравленные стрелы широко применяли скифы, от которых, видимо, это оружие перешло к антам. У многих имеются прочные, но тяжелые щиты. Панцирей они не знали.

       Византийцы  подчеркивали коренное различие между  своим военным строем и военным  искусством славян и антов. «Не имея над собой главы...— сообщает «Стратегикон»,— они не признают военного строя, не способны сражаться в правильной битве». Такое суждение вполне понятно. У феодальной Византии была армия, прошедшая многовековой путь развития, строившаяся на определенных принципах, подчинявшаяся сложившимся правилам, придерживавшаяся определенной тактики, стратегии, военной доктрины. Славяне и анты были вооруженным народом. Поэтому, естественно, они предпочитали сражаться в лесах, теснинах, оврагах, «пользоваться (засадами), внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью изобретая много (разнообразных) способов» («Стратегикон») ведения боя. Славяне и анты не любят сражаться «на открытых и ровных местах», «они умеют отлично сражаться» в лесах и «среди теснин» («Стратегикон»). «Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей» («Стратегикон»). Застигнутые врасплох, анты укрывались в камышах и, опустившись на дно у берега реки или озера, дышали через выдолбленные камышины, мужественно часами выдерживая пребывание в воде и укрываясь от глаз врага.

       Анты  не знали ни дружин «риксов», ни дружинной  организации как военно-политической силы, стоявшей над народом. Единственное деление среди этого вооруженного народа — это деление возрастное: на старших по возрасту и уже по этому одному более опытных, искушенных в битвах, и молодежь. Деление это дожило до времен Киевской Руси, когда существовала передняя, отня (отцовская), старшая дружина и дружина молодшая: детские, отроки, юные (уные), паробки; причем сами термины старшая, молодшая в ту пору, как правило, означали уже социальное членение, хотя восходили ко временам антов, когда знаменовали деление лишь возрастное. Так начался боевой путь антов и славян в борьбе с Византией, о котором говорят писатели  VI веков.

       В непрерывных походах и войнах «грубые варвары»— славяне и анты, шедшие в бой с «ремеями» (византийцами), в начале своих вторжений в Византию с простым оружием, без «военного строя» научились военному искусству у своих же противников, вооружились их же оружием, и настала пора, когда «благодаря своей доблести» (Прокопий) анты, «сильнейшие из обоих (племен)» (Иордан), «научились вести войну лучше, чем римляне» (Иоанн Эфесский).

       Византийские  источники, хоть и очень скупо, но все же говорят об одежде, о внешности славян и актов. В бой они идут в рубашках и шароварах, но «иные не носят ни рубашек, ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах». «Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый, и не совсем черный, но все они темнокрасные (русые)». «Образ жизни у них грубый, без всяких удобств... но по существу они не плохие и совсем не злобные»,— заключает свою характеристику славян и антов Прокопий Кесарийский. В «Стратегиконе» славяне выступают тоже как «желтый народ, т. е. русый, светловолосый.

       Каким был социальный строй у антов  в VI—VII вв.? Каковы общественные отношения, которые рисуют византийские источники?

       Вооруженный народ, народоправство, собрания племен и их союзы, патриархальное гостеприимство и патриархальное рабство, накопление богатств в результате войн — все это свидетельствует о том, что общественный строй антов следует охарактеризовать как развивающуюся из родового строя «военную демократию». «Военную» «потому, что война и организация для войны теперь становятся нормальными функциями народной жизни» (Ф. Энгельс), «демократией» потому, что перед нами вооруженный народ, управляющийся народным собранием, советом старейшин — «риксов», еще не знающий не только власти, противопоставляющей себя народу, но даже органически отделенной от него.

       Труды советских археологов и их коллег из Польши, Чехословакии, Болгарии, Румынии  значительно продвинули вперед изучение славянских древностей той поры. В  результате этих исследований было установлено  определенное единство культуры славян VI—VII вв. на всей территории, занимаемой славянами и антами. Этой областью единства материальной культуры славян (с учетом, конечно, местных особенностей их археологической культуры) явилась обширная территория, охватывающая Днепровское Право- и Левобережье, Подесенье, Посемье, верхнюю Оку, Припять, Полесье, Поднестровье, Западный Буг, Восточную и Южную Польшу, Придунайскую Болгарию, Восточную Румынию (Прут, Серет, Нижний Дунай), Чехословакию от границы с СССР до Южной Моравии (так называемая «культура керамики пражского типа»).

       «Повесть  временных лет» вспоминает о тех  далеких временах («по мнозех же временех»), когда в процессе переселения  и расселения славяне, придя откуда-то (откуда— летописец не помнит), «сели» по Дунаю, где, есть ныне Угорьске земля и Болгарьска».

       Былины  киевского цикла, повествующие о  Днепре-Славутиче и голубом Дунае, русских богатырях времен Владимира  Красное Солнышко, на берегах Мезени и Онеги распевались русскими поморами, никогда не видевшими ни Дуная, ни винограда. Такой след в  народной памяти могли оставить только те края, которые сыграли немаловажную роль в истории народа. Действительно, с начала VI в. славяне и анты преодолели византийскую укрепленную линию по Дунаю. Они воевали с Византией, расселялись на ее землях, ассимилировали местное население, «ославянивали страну», оказывали влияние на социальный строй и законодательство Византии, поступали на службу, сражались в рядах византийского войска. Славяне и анты, с одной стороны, Византия — с другой, вступили в сложные взаимоотношения. Ко временам антов относится рассказ «Повести временных лет» о трех братьях Кие, Щеке и Хориве и сестре их Лыбеди, которые основали город, названный в честь старшего брата Киевом. Все три брата жил» «на горах» у берега Днепра. Это были те времена, когда вокруг еще стоял «лес и бор велик», где охотились обитатели Киева.

       Кто же такой Кий? До летописца дошло  несколько вариантов рассказа о  Кие. Кий — простой перевозчик. Но если бы Кий был простым перевозчиком, рассуждает летописец, то вряд ли он ездил  к византийскому императору («царю») в Константинополь (Царьград). А Кии ездил, причем «велику честь принял от царя». Возвращаясь обратно («идущю... вспять»), Кий пришел к Дунаю, облюбовал место, срубил «градок мал» Киевец и хотел обосноваться здесь «с родом своим», но «не даша ему близь лежащие» остаться в Киевце, и сопротивление дунайцев заставило его вернуться «в свой град Киев», где Кий и умер.

       В этом сказании заключено зерно исторической истины. Действительно, на месте Киева  в IX в. было три поселения: на Киселевке, на Андреевском городище и на Щековице. Анты действительно жили и сражались на Дунае, вели переговоры с императорами, поселялись на территории империи, получали от императоров города или занимали их с боем, основывали свои поселения («градок мал»). Все, что летописец приводит в качестве сказания о Кие, могло иметь место в VI—VII вв. Сказа-ние это очень древнее.

       От  этих же времен в «Повести временных  лет» дошел до нас рассказ об аварах (обрах) и славянах-дулебах. В 550-х  годах в степях появляются авары, кочевники тюрки. Заключив союз с Византией, авары разгромили болгар-утургуров, савиров и обрушились на антов. «Властители антские были приведены в бедственное положение и утратили свои надежды»,— сообщает Менадр.

       Анты  отправили к аварам посла Межамира, сына Идара, с просьбой о выкупе некоторых пленных антов. Чувствуя свою силу и зная, что он пользуется огромным влиянием среди антов, Межамир держал себя в ставке аварского кагана гордо и вызывающе. Он был убит, и «с тех пор больше прежнего авары стали разорять землю антов, не переставая грабить ее и порабощать жителей...».

       Летописец повествует о том, как обры (авары), воевавшие против византийского императора Ираклия и чуть не захватившие его в плен, подчинили себе (примучили») и дулебов-славян. Если обрин собирался куда-нибудь ехать, то не позволял запрячь коня или вола, а запрягал три, четыре или пять женщин-славянок и повелевал им везти себя. Обры были «велики телом, а умом горды». И за эту гордыню бог их истребил всех до единого. Отсюда и пошла поговорка на Руси: «Погибоша, аки обре». Эта русская поговорка, ходившая в народе еще в XI в., подтверждает, что русское предание говорит именно о русских, а не чешских дулебах.

       Франкский летописец VII в. Фредегар сообщает, что каждый год «гунны» (авары) приходили в земли славян для того, чтобы провести зиму. Они брали у славян жен и детей, совершали насилия и собирали дань. Рассказ Фредегара относится ко всем славянам, попавшим под власть авар. В 80-х годах VI в. анты выступали союзниками Византии в ее борьбе с аварами и славянами. В 602 г. ситуация повторилась. Византия вела войну со славянами, союзниками авар. Чтобы отвлечь внимание византийцев, аварский каган решил вторгнуться в землю антов, союзников византийцев. Аварский военачальник Апсих со своим войском выступил в поход на антов. Однако, очевидно, перспектива похода в землю антов мало устраивала аварских воинов. Войско кагана отказалось идти на антов, и началось массовое дезертирство к визатийцам, что и вынудило кагана отказаться от похода. Этот рассказ Феофилакта Симокатты - последнее известие об антах.

       После 602 г. имя антов в источниках не встречается. Это объясняется тем, что изменились взаимоотношения  между аварами и антами/ Анты перестали  считаться их «союзными», а сами авары, обры нашей летописи, «по-гибоша». Немаловажное значение имело то, что анты и славяне стали выступать под своими племенными названиями, а также опасность со стороны «сарацин» (арабов), угрожавших Византии с юга, заставила византийцев сосредоточить свое внимание на борьбе с ними.

       Итак, VI—VII вв.— время активного расселения славян на обширных территориях Южной и Средней Европы. Такое же продвижение имело место и на территории Восточной Европы, причем здесь славяне не встречали такого отпора, как на юге, где они преодолевали сопротивление могущественной Византии. Малочисленные и не имевшие государственной организации племена балтов и финно-угров не были таким препятствием для расселяющихся славян, как «ромеи». Славяне продвигались на восток и север, используя не только и не столько силу. Они жили бок о бок с балтами и финно-уграми, смешиваясь с ними и ассимилируя их.

       На  всей огромной территории расселения славян господствует одна и та же культура. В более западных районах этой области она датируется VI—VII вв., возможно, V столетием, в более восточных, например, на левом берегу Днепра, где она  впервые была обнаружена в районе Ромен и у села Борщево на Дону, откуда и происходит ее название роменско-борщевская культура, она датируется временем  не ранее VIII в.

       Все поселения славян VI—VII вв. Восточной Европы, а их между Днепром и Прутом и в соседней Румынии известно уже более сотни, как правило, не укреплены. Лишь иногда, и то в более поздние времена, рядом с поселением лежит городище-убежище (Искоростень, 0вруч, Городок у села Хотомель, Киев).

       Располагаются поселения или на склонах пойменных  террас, подходя к руслу реки, или на возвышенных останцах, в  пойме, среди болот. Это полностью  соответствует тому, что сообщает о поселениях антов и славян «Стратегикон» («они селятся в лесах, у неудобнопрохо-димых рек, болот и озер»). На поселениях бессистемно разбросаны жилища, ими служили полуземлянки размером 3,5x3, 4x3, 5X3-4 м с печами-каменками или печами, сделанными из глины, расположенными в углу, с кровлей, опирающейся на края ямы или поднятой на столбах, врытых по углам. Это и есть «жалкие хижины» Прокопия Кесарийского. К полуземлянкам примыкают хозяйственные постройки — хозяйственные ямы (погреба), хлевы, клети. Керамика лепная: горшки, миски, сковородки и пр. Около поселений расположены могильники, преимущественно курганные. Господствует, обряд трупосожжения в урнах и без урн. Этот обряд у языческих славян Восточной Европы описывает «Повесть временных лет», отмечающая сохранившийся у вятичей обычай сжигать покойника и, собрав пережженные кости, складывать их в небольшой сосуд, который помещали на столбах, установленных при дорогах.