Специфика пребывания военнопленных в Алтайском крае

    Своеобразным  был национальный состав контингентов в лагерях Западной Сибири. Первые из них – 93-й и 199-й – комплектовались из военнопленных, а впоследствии интернированных европейских государств. В Алтайском крае лагеря №№ 36 и 128 были  «японскими» , а лагерь № 511 – смешанным. Такими же оказались и три лагеря Кемеровской области. Но, пожалуй, самым многонациональным стал крупнейший 525-й лагерь. Из 15 336 чел., содержащихся в нем на 1 января 1946 года, 9 008 были бывшими военнослужащими германской армии, 1 498 – японской, 1 723 – интернированными из Германии и других европейских стран, 3 540 чел. принадлежали к контингентам власовцев и белоэмигрантов.

    Обитателями сибирских лагерей оказались  представители более двадцати национальностей. Особенно многонациональными были лагеря, в которых содержались военнопленные из частей вермахта и его союзников, а также интернированные. Кроме немцев в них находилось много венгров, австрийцев, румын, поляков. В лагеря Западной Сибири попало немало эстонцев, латышей, литовцев, а также русских, украинцев, белорусов. Другие национальности представляли менее крупные группы, иногда – отдельные люди. Обобщающие данные о национальном составе по всем сибирским лагерям отсутствуют, хотя известно, что в сибирской земле захоронены представители 21 национальности. Лишь в Новосибирской области на четырех кладбищах покоятся военнопленные 16 национальностей. Самую большую этническую группу среди узников ГУПВИ в Сибири образовывали японцы – примерно две трети и немцы – около четверти. [7]

    Все военнопленные, находившиеся в сибирских лагерях, были в трудоспособном возрасте. Пожилые люди встречались очень редко. Конкретные данные о возрастном составе контингентов содержатся лишь в отдельных документах. Один из них удалось обнаружить историку из Бурятии О.Д. Базарову. В строевой записке по лагерю № 28 отмечается, что на 1 января 1946 года из 3 902 военнопленных в возрасте от 18 до 25 лет насчитывалось 1 762 человека (45,1%), от 25 до 35 – 1 376 (35,3%), от 35 до 45 – 760 (19,5%), от 45 до 50 лет – 4 чел. (0,1%). В возрасте до 18 и свыше 50 лет не оказалось ни одного человека. Следует, однако, заметить, что в других лагерях встречались и совсем юные узники. Так, в 30-м лагере Бурят-монгольской АССР в это же время находились 119 человек, которым не исполнилось 18 лет. [5]

    Своеобразным  источником информации о возрасте контингентов являются списки умерших. Разработка этих материалов, оставшихся от новосибирского лагеря 199, показала, что среди скончавшихся военнопленных было немало молодых. В возрасте до 20 лет ушли из жизни 185 человек (6,3%), причем некоторые даже не перешагнули подростковый порог, прожив менее шестнадцати лет. В возрасте от 21 до 30 скончались 850 военнопленных (29,3%), от 31 до 40 – 1 458 (50,3%), от 41 до 50 – 399 (13,8%), старше 50 лет – 8 человек (0,3%). Обращает на себя внимание, что более половины умерших в свой смертный день находились в возрасте от 30 до 40 лет, в чем, вероятно, отражается общая возрастная структура военнопленных в лагере. [10; с. 101]

    Образовательный уровень бывших солдат вермахта был выше, чем у японцев, среди которых преобладали люди, закончившие лишь начальную школу. Анализ анкетных данных японских военнопленных, скончавшихся в Алтайском крае, позволил иркутскому историку С.И. Кузнецову определить, что большинство (93,2%) составили имеющие начальное образование, 106 человек (6,0%) обладали средним и только 14 чел. (0,8%) – высшим образованием. [7]

    Таким образом, в Сибири сформировалась широкая  сеть лагерей, отдельных рабочих  батальонов и спецгоспиталей для  военнопленных. В них содержались представители многих европейских и азиатских народов, образуя своеобразный «подневольный интернационал». В суровых природно-климатических условиях, испытывая тяготы и лишения повседневной жизни, они выплачивали «репарации трудом»: добывали уголь и руду, заготавливали лес, строили железные дороги, производственные здания и жилые дома. Однако Сибирь не стала основным регионом размещения военнопленных. Только 6% бывших военнослужащих вражеских армий, попавших в советский плен, оказались здесь.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Глава 2.

    Военнопленные в Алтайском крае, как «трудовой  фонд».

    В период с 1943 по 1948 гг. на территории Алтайского края действовали 5 лагерей, состоявших из 19 лагерных отделений (на момент организации лагерей), и один спецгоспиталь для военнопленных № 1512, дислоцировавшихся в городе Славгороде. Пребывание и трудовое использование иностранных военнопленных на территории Алтая можно условно разделить на два периода:

    а) май 1943 года – август 1944 года;

    б) сентябрь 1945 года – февраль 1948 года.

    Каждому этапу присущи свои особенности  размещения, режима содержания, охраны, трудоиспользования, связанные с  конкретной политической и экономической ситуацией, как в стране, так и в регионе. [8]

Славгород.

    Первые  партии военнопленных прибыли в Алтайский край для лечения в мае 1943 года и были размещены в спецгоспитале № 1512, расположенном на территории города Славгород. К этому времени относятся подекадные отчеты численности больных, видах заболеваний, количестве смертных исходов. Первый эшелон за № 5198, доставивший 338 военнопленных итальянцев, немцев, румын, венгров на лечение в Алтайский край, прибыл со станции Алексиино из спецлагеря НКВД СССР № 53. Второй эшелон № 5183 с бывшими 483 солдатами вермахта пришел в город Славгород из спецлагеря НКВД № 188 (станция Рада) 22 мая 1943 года. К 31 мая 1943 года военнопленных германской армии здесь насчитывалось 821 человек, в основном немцев, румын, итальянцев, венгров, австрийцев, евреев, словаков, русинов. В пути следования эшелонов до города Славгорода 157 военнопленных, судя по этапным спискам, погибли в пути и были похоронены на городском кладбище.

    Так, в конце 1943 года, в период поступления  в славгородский спецгоспиталь  №1512 большой партии военнопленных  немцев, итальянцев и румын из тюменского лагеря НКВД СССР № 93, последовала незамедлительная директива из Москвы о необходимости раздельного содержания военнопленных, особенно немцев и итальянцев "ввиду ярко выраженной агрессивности последних и предотвращения возможных эксцессов между итальянцами и немцами". Судя по оперативным данным, довольно часто можно было услышать следующие высказывания итальянских военнопленных: "Разрешили бы русские перебить всех немцев в лагере, я бы это сделал". С декабря 1943 года итальянским военнопленным предоставлялись лучшие условия содержания и более высокие нормы питания. Запрещалось выводить совместно военнопленных различных национальностей на работы. После выздоровления по инициативе итальянцев были организованы несколько "гарибальдийских подразделений", которые отправлялись на фронт для борьбы против Германии. В декабре 1943 года заявления в подобные части подали 65 итальянских офицеров и рядовых солдат.

    Распоряжением Круглова начальникам УНКВД краев  и областей рекомендовалось изготовить фотоальбомы, в которых необходимо было разместить, кроме фотографий немцев до и после их пленения, положительные отзывы о пребывании иностранцев в госпиталях. На основании этого в августе 1943 года и был создан славгородский фотоальбом, в котором на 78 листах собраны положительные отзывы проходивших лечение 21 военнопленного.

    Все выздоравливавшие военнопленные славгородского спецгоспиталя № 1512 в первых числах сентября 1944 года были переданы на содержание в лагерь МВД СССР № 99, дислоцировавшихся  на станции Караганда - Угольная, больные – в спецгоспиталь № 3757 на станции Шумиха Южно- Уральской железной дороги, а сам он переведен в города Ворошиловград.

    Через несколько лет после ликвидации данного спецобъекта сведения о  его пребывании в городе Славгороде найти было достаточно проблематично. Так, в служебной записке начальника Славгородского ГО МВД капитана Камвалина на имя начальника Управления МВД по Алтайскому краю Антонова от 08.10.1947 года указывалось, что в Славгородском ГО МВД никаких архивных документов о месте нахождения спецгоспиталя № 1512 и о наличии в нем смертности военнопленных не сохранилось. Из бесед с бывшими оперативными работниками спецгоспиталя № 1512 установлено, что специальных кладбищ для захоронения умерших отведено не было. Всех погибших вывозили в различные места, "где были готовы рвы или ямы и там сбрасывали". По свидетельствам же местных жителей, в районе Селекционной станции, расположенной на расстоянии 4– 5 км от госпиталя, имелись погребения иностранцев. Однако уже к концу 1947 года не только каких-либо опознавательных знаков, но и надмогильных холмиков там не сохранилось, так как "все привозимые сюда трупы иностранных военнопленных слегка присыпались землей, а затем зачастую извлекались собаками или зверями. Трупы либо перезахоранивали горожане, либо кости растаскивали по полю животные". Поэтому, по мнению начальника славгородского ГО МВД, на этом месте "кладбище с оперативной точки зрения и политически сохранять и восстанавливать не целесообразно, так как оно может создавать неприятное впечатление". Точных же данных о количестве захороненных в Славгороде военнопленных, как и места их погребения, установить до настоящего времени не удалось. [8]

Барнаул.

    Другой, не менее крупный лагерь за № 128 МВД  СССР с лимитной численностью военнопленных  6000 человек сформировали в IV квартале 1945 года в городе Барнауле. В 5 лагерных отделений, расположенных непосредственно на территории города Барнаула и лаготделении в селе Троицкое, военнопленные японцы и немцы поступали большими партиями на протяжении октября – ноября 1945 года. К началу 1946 года их численность составила 5981 человек.

    Управление  лагеря заключило ряд хозяйственных  договоров с промышленными предприятиями  региона на обслуживание и поставку рабочей силы из контингента военнопленных  бывших японской и немецких армий:

• Трест "Стройгаз" (881 японских военнопленных);
• Кожзавод (171 японских военнопленных);
• Обозоремонтный завод (40 японцев);
• Барнаульский овчинношубный завод (73 военнопленных немцев),
• УМГБ Алтайского края (28 японцев);
• Сельхозработы в совхозе УМВД Алтайского края (50японцев);
• УВС – 2 (400 японских военнопленных) Главвоенстроя;
• Завод № 77 (552 японцев и корейцев);
• Барнаульский вагоноремонтный завод (555 японцев);
• САРМ – 85 (20 японцев);
• Сельскохозяйственные работы подсобного хозяйства управления лагеря № 128 (61 человек);
• В качестве лагерной обслуги и на внутрилагерных производственных работах использовались 380 военнопленных японцев.

    Администрация лагеря в первое время не смогла должным образом использовать данный спецконтингент. Например, из-за отсутствия конвоя на мехлесопункте не выводились на работы 498 человек; в декабре 1945 года практически полностью разутыми в лаготделении № 1 лагеря №128 оставались 450 пленных немцев и японцев; по иным причинам (не предоставленные во время объекты работ, низкие температурные условия) незадействованными оказались 200 немецких военнопленных.

Новоалтайск

    В конце 1945 года на Алтае был сформирован  лишь один новый "японский" лагерь МВД СССР – № 36. Его управление располагалось в городе Чесноковке (Новоалтайск). Пять отделений дислоцировались вдоль строящейся железной дороги и были переданы тресту "Сибстройпуть". В лагере МВД СССР № 36 содержались 3500 военнопленных Квантунской армии. В сентябре 1946 года в связи с переводом первого лагерного отделения на 87 км трассы железной дороги отделение решено было разместить в зоне второго лагерного отделения. За период существования лагерных отделений лагеря № 36 его контингент задействовали следующие предприятия:

• второй участок строительного треста "Сибстройпуть" (785 японцев);
• Алтайский вагоностроительный завод им. газеты "Правда" (744 человек);
• Строительно-монтажный трест № 5 (1052 чел.);
• Сельскохозяйственные работы подсобного хозяйства лагеря и подсобные мастерские по производству ширпотреба (140 японцев).

    Таким образом, труд более 50% от общего количества иностранных военнопленных, содержавшимся  в лагерях Алтайского края, использовался  на промышленных предприятиях. [8]

    Воспоминания  респондента газеты «Молодежь Алтая» В. Ясакова. Летом 1946 года, будучи шестнадцатилетним, он работал в одной из портновских  мастерских. В той же мастерской работали 8-10 человек военнопленных  японцев. В. Ясаков подробно рассказывает о их быте в плену, об отношении к ним наших соотечественников: «Большинство из них было, по-видимому, из сельской местности. Как о специалистах, о них тогда трудно было судить, очевидно, сказывалась неволя. Люди были подавлены своим положением. Хотя были и светлые минуты. И тогда они пели задушевные песни на родном языке.

    Есиока  немного говорил по-русски. Был  всегда подтянут, опрятен и чисто  выбрит и всегда чем-то интересовался, пытался учить меня японскому  языку. Сома приходил редко. Он был переводчиком и говорил по-русски без акцента. Мне он казался человеком образованным. Сома интересовался нашими обычаями, культурой.

    Недолго мне пришлось общаться с японцами, но воспоминания о них остались самые  теплые». [2]

    Мария Георгиевна Степанова, респондент газеты «Свободный курс», работала медсестрой в одном из японских лагерей: «Немцы и румыны были тише воды, ниже травы, но были они не долго, так как японцы с немцами находиться не могли, издевались. Немцев перевели в Рубцовск, а японцев оставили у нас. В нашем лагере на заводе ВРЗ содержалось 2000 японцев. Они строили вагоны. А вообще в Барнауле их было много: на Станкостроительном заводе, на Осипенко.… Были они в Барнауле до 1948 года, потом одних отправили в Японию, а других куда-то еще, на поселение, тоже в Сибирь. Вы не поверите, но некоторые даже не хотели уезжать». [4]

Рубцовск.

    Первые  специальные лагеря МВД СССР для  военнопленных стали организовывать на территории Алтайского края в начале 1945 года. Однако из-за малочисленности  контингента два из них вскоре расформировали, а военнопленных передали в другие вновь создававшиеся на территории края лагеря. Так, в марте 1945 года закрыли Рубцовский лагерь для военнопленных МВД СССР №131, в августе того же года был ликвидирован лагерь МВД СССР № 431, дислоцированный в городе Барнауле.