Смутное время: XVII век

   Недовольны  наличным царем – стало быть, надобен самозванец: самозванство становилось стереотипной формой русского политического мышления, в которой отливалось всякое общественное недовольство. И слухи о спасении Лжедмитрия I, то есть о втором самозванце, пошли с первых минут царствования Василия Шуйского, когда второго Лжедмитрия не было еще и в заводе. Во имя этого призрака поднялись против  Василия Северская земля и заокские города с Путивлем, Тулой и Рязанью во главе. Мятежники, пораженные под Москвой царскими войсками, укрылись в Туле и оттуда обратились к пану Мнишку в его мастерскую русского самозванства с просьбой выслать им какого ни на есть человека с именем царевича Дмитрия. Лжедмитрий II, наконец, нашелся и, усиленный польско-литовскими казацкими отрядами стоял в подмосковном селе Тушине, подводя под свою воровскую руку самую сердцевину Московского государства, междуречье Оки – Волги.

   Международные отношения еще более осложнили  ход московских дел. Так как второго  самозванца хотя и негласно, но довольно явно поддерживало польское правительство, то царь Василий обратился за помощью против тушинцев к королю шведскому Карлу IX. Переговоры, веденные племянником царя князем Скопиным-Шуйским, окончились посылкой вспомогательного шведского отряда под начальством генерала Делагарди, за что царь Василий принужден был заключить вечный союз со Швецией против Польши и пойти на другие тяжкие уступки. На такой прямой вызов Сигизмунд отвечал открытым разрывом с Москвой и осадил Смоленск. В тушинском лагере у самозванца служило много поляков под главным начальством князя Рожинского, который был гетманом в тушинском стане. Презираемый и оскорбляемый своими польскими союзниками, царик в мужицком платье и на навозных санях едва успел ускользнуть в Калугу из-под бдительного надзора, под каким его держали в Тушине. После того Рожинский вступил в соглашение с королем, который звал его поляков к себе в Смоленск. Русские тушинцы вынуждены были последовать их примеру и выбрали послов для переговоров с Сигизмундом об избрании его сына Владислава на московский престол. Посольство состояло из боярина Михаила Салтыкова, из нескольких дворян столичных чинов и из полдюжины крупных дьяков московских приказов. Заброшенные личным честолюбием или общей смутой в бунтовской полурусский-полупольский тушинский стан, они, однако, взяли на себя роль представителей Московского государства, Русской земли. Это была с их стороны узурпация, не дававшая им никакого права на земское признание их фиктивных полномочий. Но это не лишает их дела исторического значения. Ни в оном акте Смутного времени русская политическая мысль не достигает такого напряжения, как в договоре Салтыкова и его товарищей с польским королем Сигизмундом. Этот договор, заключенный под Смоленском, излагал условия, на которых тушинские уполномоченные признавали московским царем королевича Владислава. Этот политический документ представляет довольно разработанный план государственного устройства. Он, во-первых, формулирует права и преимущества всего московского народа и его отдельных классов, во-вторых, устанавливает порядок высшего управления. В договоре, прежде всего обеспечивается неприкосновенность православной веры, а потом определяются права всего народа и отдельных его классов. Права, ограждающие личную свободу каждого подданного от произвола власти, здесь разработаны гораздо разносторонне, чем в записи царя Василия. Можно сказать, что сама идея личных прав, столь мало заметная у нас прежде, в договоре впервые выступает с несколько определенными очертаниями. Все судятся по закону, никто не наказывает без суда. Совершенной новизной поражают два других условия, касающихся личных прав: больших чинов людей без вины не понижать, а малочиновных возвышать по заслугам; каждому из народа московского для науки вольно ездить в другие государства христианские, и государь имущества за то отнимать не будет. Мелькнула мысль даже о веротерпимости, о свободе совести. Договор обязывает короля и его сына никого не отводить от греческой веры в римскую и ни в какую другую, потому что вера есть дар Божий и ни совращать силой, ни притеснять за веру не годится. Договор был делом партии или класса, даже нескольких средних классов, преимущественно столичного дворянства и дьячества. Но ход событий дал ему более широкое значение. Племянник царя Василия князь Скопин-Шуйский со шведским вспомогательным отрядом очистил от тушинцев северные города и вступил в Москву. Молодой даровитый воевода был желанным в народе преемником старого бездетного дяди, но он внезапно умер. Войско царя, высланное против Сигизмунда к Смоленску, было разбито под Клушином польским гетманом Жолкевским. Тогда дворяне с Захаром Ляпуновым во главе свели царя Василия с престола и постригли. Москва присягнула Боярской думе как временному правительству. Ей пришлось выбирать между двумя соискателями престола, Владиславом, признания которого требовал шедший к Москве Жолкевский, и самозванцем, тоже подступавшим к столице в расчете на расположение к нему московского простонародья. Боясь вора, московские бояре вошли в соглашение с Жоклевским на условиях, принятых королем под Смоленском. Договор 4 февраля – это целый основной закон конституционной монархии, устанавливающий как устройство верховной власти, так и основные права подданных, и притом закон совершенно консервативный, настойчиво оберегающий старину, как было прежде, при прежних государях, по стародавнему обычаю Московского государства. 

                              ГЛАВА V 

   Вслед за средним и высшим столичным дворянством вовлекается в Смуту и дворянство рядовое, провинциальное. Первым выступило дворянство заокских и северских городов, то есть южных уездов, смежных со степью. Движение было поднято дворянами городов Путивиля, Венева, Каширы, Тулы, Рязани. Первым поднялся еще в 1606 году воевода отдаленного Путивиля князь Шаховской. Его дело подхватывают потомки старинных рязанских бояр, теперь простые дворяне, Ляпуновы и Сунбуловы. Истым представителем этого удалого полустепного дворянства был Прокофий Ляпунов, городовой рязанский дворянин. Когда князь Скопин-Шуйский только еще двигался к Москве, Прокофий послал уже поздравить его царем при жизни царя Василия и тем самым испортил положение племянника при дворе дяди. Сунбулов уже в 1609 году поднял в Москве восстание против царя. Это было восстание низшего дворянства против знати. В 1610 году Захар Ляпунов с толпой приверженцев, все неважных дворян, свели царя с престола, причем против них было духовенство и большие дворяне.

   Присягнув Владиславу, московское боярское правительство  отправило к Сигизмунду посольство просить его сына на царство и из страха перед московской чернью, сочувствовавшей второму самозванцу, ввело отряд Жоклевского в столицу; но смерть вора тушинского в конце 1610 года всем развязала руки, и поднялось сильное народное движение против поляков: города списывались и соединялись для очищения государства от иноземцев. Первым восстал Прокфий Ляпунов со своей Рязанской знатью. Но, прежде собравшееся ополчение подошло к Москве, поляки перерезались с москвичами и сожгли столицу (март 1611 год). Ополчение, осадив уцелевший Кремль и Китай-город, где засели поляки, выбрало временное правительство из трех лиц, из двух казацких вождей, князей Трубецкого и Заруцкого, и дворянского предводителя Прокофия Ляпунова. Люди одного класса, дворяне-ополченцы, объявили себя представителями всей земли, всего народа. Ополчение два с лишним месяца простояло под Москвой, еще ничего важного не сделало для ее выручки, а уже выступило всевластным распорядителем всей земли. Но когда Ляпунов озлобил против себя своих союзников казаков, дворянский лагерь не смог защитить своего вождя и без труда был разогнан казацкими саблями.

   Вслед за провинциальными служилыми людьми и за них цепляясь, в Смуту вмешиваются люди «жилецкие», простонародье тяглое и нетяглое. Выступив об ругу с провинциальными дворянами, эти классы потом отделяются от них и действуют одинаково враждебно как против боярсва, так и против дворянства. Защитник дворянского восстания на юге князь Шаховской принимает к себе в сотрудники дельца совсем недворянского разбора: то был Болотников, боярский холоп, воротившийся в отечество агентом второго самозванца, когда он еще не имелся налицо, а был только задуман. Движение, поднятое дворянами, Болотников повел в глубь общества, откуда сам вышел, набирал свои дружины из бедных посадских людей, бездомных казаков, беглых крестьян и холопов – из слоев, лежащих на дне общественного склада, и натравлял их против воевод, господ и всех власть имущих. Поддержанный восставшими дворянами южных уездов, Болотников со своей сбродной дружиной победоносно дошел до самой Москвы, не раз побив царские войска. Но здесь и произошло разделение этих на минуту и по недоразумению соединившихся враждебных классов. Прокофий Ляпунов и другие дворянские вожди, присмотревшись, с кем они имеют дело, что за народ составляет рать Болотникова, покинули его, передались на сторону Василия и облегчили царскому войску поражение сбродных отрядов. Болотников погиб, но его попытка всюду нашла отклик: везде крестьяне, холопы, поволжские инородцы – все беглое и обездоленное поднималось за самозванца. Выступление этих классов и продлило Смуту, и дало ей новый характер; Смута превратилась в социальную борьбу, в истребление высших классов низшими. 

                              ГЛАВА VI 

   В конце 1611 года Московское государство  представляло зрелище полного видимого разрушения. Поляки взяли Смоленск; польский отряд сжег Москву и укрепился за уцелевшими стенами Кремля и Китай-города; шведы заняли Новгород и выставил одного из своих королевичей кандидатом на московский престол; на смену убитому Лжедмитрию II в Пскове уселся третий, какой-то Сидорка; первое ополчение после смерти Ляпунова расстроилось. Между тем страна оставалась без правительства. Боярская дума, ставшая во главе по низложении В. Шуйского, упразднилась сама собой, когда поляки захватили Кремль, где сели и некоторые из бояр со своим председателем князем Мстиславским. Государство, потеряв свой центр, стало распадаться на составные части; чуть не каждый город действовал особняком, только пересылаясь с другими городами. Государство преображалось в какую-то бесформенную, мятущуюся федерацию. Но с конца 1611 года, когда изнемогли политические силы, начинают пробуждаться силы религиозные и национальные, которые пошли на выручку гибнувшей земле. Призывные грамоты архимандрита Дионисия и келаря Авраамия, расходившиеся из Троицкого монастыря, поднял нижегородцев под руководством их старосты мясника Кузьмы Минина. На призыв нижегородцев стали стекаться оставшиеся без дела и жалованья служилые люди, городовые дворяне и дети боярские, которым Минин нашел и вождя, князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Так составилось второе дворянское ополчение против поляков, двинувшееся к Москве и пополнявшееся по пути толпами служилых людей. Под Москвой стоял казацкий отряд князя Трубецкого, остаток первого ополчения. Казаки были для земской дворянской рати страшнее самих поляков; но скоро стало видно, что без поддержки казаков ничего не сделать. В 1612 году казаки взяли приступом Китай-город. Но земское ополчение не решалось на штурм Кремля; сидевшая там горсть поляков, доведенная голодом до людоедства, сдалась сама. Казацкие атаманы, а не московские воеводы обили от Волоколамска короля Сигизмунда, направляющегося к Москве, чтобы воротить ее в польские руки, и заставили его вернуться домой.

   Вожди земского и казацкого ополчения  князья Пожарский и Трубецкой  разослали по всем городам государства повестки, призывавшие в столицу духовные власти и выборных людей из всех чинов для земского совета и государственного избрания. В самом начале 1613 года начали съезжаться в Москву все выборные всей земли, был назначен трехдневный пот, которым представители Русской земли хотели отчиститься от грехов Смуты перед совершением такого важного дела. Первый вопрос, поставленный на соборе, выбирать ли царя из иноземных королевских домов, решили отрицательно, приговорили: ни польского, ни шведского королевича, ни иных немецких вер и ни из каких не православных государств на Московское государство не выбирать. Но выбрать и своего природного русского государя было нелегко. Единомыслия не оказалось.

   Московское  государство выходило из страшной Смуты  без героев; его выводили из беды добрые, но посредственные люди. При недостатке настоящих сил дело решалось предрассудком и интригой. В то время как собор разбивался на партии, в него вдруг пошли одна за другой петиции за Михаила от дворян, больших купцов, от городов Северской земли и даже от казаков; последние и решили дело. В деле царского избрания они заявили себя патриотами, решительно восстали против иноземного царя, намечали настоящих русских кандидатов, сына вора тушинского и Михаила Романова. Впрочем, сын вора был поставлен на конкурс несерьезно, больше из казацкого приличия, и казаки не настаивали на этом кандидате, когда Земский собор отверг его. Сам по себе и Михаил, 16-ти летний мальчик, ничем не выдававшийся, мог иметь мало видов на престол, и, однако, на нем сошлись такие враждебные друг другу силы, как дворянство и казачество. Против Михаила были многие члены собора, хотя он давно считался кандидатом и на него указывал еще и патриарх Гермоген, как на желательного преемника царя Василия Шуйского. Михаила провозгласили царем, но это было лишь предварительное избрание, только наметившее соборного кандидата, окончательное решение предоставили всей земле. В торжественный день, в неделю православия, первое воскресение Великого поста, были назначены окончательные выборы. Каждый чин подавал особое письменное мнение, и во всех мнениях было одно имя – Михаила Федоровича. Тогда несколько духовных лиц вместе с боярином были посланы на Красную площадь, и не успели они с Лобного места спросить собравшийся во множестве народ, кого хотят в царя, как все закричали: «Михаила Федоровича».

   В царе Михаиле видели не соборного  избранника, а племянника царя Федора, природного, наследственного царя. Бояр, руководивших выборами, должно было склонять в сторону Михаила еще  одно удобство, к которому они не могли быть равнодушны: племянник будет второй дядя, напоминая его умственной и физической хилостью, выйдет добрым, кротким царем, при котором не повторятся испытания, пережитые боярством в царствование Грозного и Годунова. Хотели выбрать не способнейшего, а удобнейшего. Так явился родоначальник новой династии, положивший конец Смуте.

                                          Заключение

Так можно  объяснить происхождение Смуты: почвой для нее послужило тягостное настроение народа, общее чувство недовольства, вынесенное народом из царствования Грозного и усиленное правлением Бориса Годунова. Повод к Смуте дан был пересечением династии со следовавшими за тем попытками искусственного ее восстановления в лице самозванцев. Коренными причинами Смуты надобно признать народный взгляд на отношение старой династии к Московскому государству, мешавший освоиться с мыслью о выборном царе, и потом самый строй государства с его тяжелым тягловым основанием и неравномерным распределением государственных повинностей, порождавшим социальную рознь: первая причина вызывала и поддерживала потребность воскресить погибший царский род, а эта потребность обеспечивала успех самозванства; вторая причина превратила династическую интригу в социально-политическую анархию. Смуте содействовали и другие обстоятельства: образ действия правителей, становившихся во главе государства после царя Федора, конституционные стремления боярства, шедшие в разрез с характером московской верховной власти и с народным на нее взглядом, низкий уровень общественной нравственности, боярские опалы, голод и мор в царствование Бориса, областная рознь, вмешательство казаков. Но все это были не причины Смуты, а или условия, ее питавшие, но ее не породившие, или, наконец, следствия, ею же вызванные к действию. Смута является на рубеже двух смежных периодов нашей истории, связанная с предшествующими своими причинами. Конец Смуте был положен вступлением на престол царя, ставшего родоначальником новой династии.

   Список  использованных источников и литературы: 
 

   1) Жукова Л.В. «История России с древнейших времен до настоящего времени»;

   2) Ключевский В. О. «Русская история»;

   3) Орлов А. С., Георгиев В. А., Георгиева  Н. Г., Сивохина Т. А. «История  России».