Проблема бедности в России и пути её решения

      С 1964 года на официальном уровне для  измерения бедности в США используется метод, разработанный в Управлении социального обеспечения, согласно которому уровень дохода, соответствующий черте бедности для городских жителей, определяется путем умножения стоимости минимального набора продуктов, разработанного по плану экономного питания, на три, исходя из того, что стоимость питания в тот период составляла около одной трети потребительских расходов семьи.

      Наряду  с описанным выше методом определения  границ бедности, в мировой практике используется и гораздо более  простой способ – соотношение между прожиточным минимумом и среднедушевым доходом.³

        Так, в странах Европейского  Союза бедными считаются лица  с доходами менее 50% среднедушевого дохода в стране их проживания.

      Согласно  федеральному закону о прожиточном  минимуме в РФ (1997 г.), потребительская  корзина для основных социально-демографических групп населения в целом по РФ в субъектах РФ определяются не реже одного раза в пять лет на основе методических рекомендаций с участием общероссийских объединений профсоюзов. Потребительская корзина в целом по России устанавливается федеральным законом, а в субъектах РФ - законодательными органами субъектов РФ с учетом местных особенностей потребления. Величина прожиточного минимума на душу населения определяется ежеквартально на основании потребительской корзины и данных Госкомстата РФ по статистике об уровне потребительских цен на продукты питания, непродовольственные товары и услуги.

      Согласно  действующим официальным нормативам (1992 г), в сентябре 1998 г. за чертой официального прожиточного минимума (552 руб. в месяц) находились 44 млн. россиян. По новой методике прожиточный минимум составлял в сентябре 663 руб., а за его порогом насчитывалось 79 млн. человек или 54% россиян. При этом в 3 квартале 1998 г. в России насчитывалось 27 регионов, где средний доход не достигал прожиточного минимума. В их числе Читинская, Пензенская, Курганская, Ивановская, Псковская, Тверская, Рязанская, Астраханская области.

      Основным  источником информации для органов  государственной статистики является проводимое Госкомстатом России во всех субъектах Федерации обследование 48,6 тыс. домохозяйств.

      Начиная с 1994 г., Госкомстат для оценки дифференциации доходов и численности населения  за чертой бедности использует данные не за отдельно взятые месяцы, а усредненные  за определенный промежуток времени (квартал, полугодие, год), нивелируя нерегулярность получения доходов в связи с хроническими невыплатами заработной платы и социальных трансфертов.

      Однако  в условиях массовых и хронических  задержек заработной платы и социальных трансфертов растущим источником доходов населения становится личное подсобное хозяйство и занятость в неформальном секторе. И более адекватной оценкой распространения бедности могло бы стать сопоставление прожиточного минимума и текущих располагаемых материальных ресурсов домохозяйств, которые определяются стоимостью потребления продуктов питания, в то числе произведенных в личном подсобном хозяйстве, расходы на непродовольственные товары, услуги, а также прочие потребительские расходы.

      Реальная  оценка уровня бедности представляется жизненно необходимой для формирования комплексной долгосрочной стратегии ограничения бедности и приведения социальных функций государства в соответствие с его ресурсами. Находясь под воздействием разнообразных экономических, демографических, социально-политических факторов, уровень бедности является индикатором экономической безопасности населения, а его снижение требует многосторонней ответственности и усилий как государственных, так и негосударственных структур, общественных объединений, а также международных организаций.

      2.2. Методика определения бедности в России.

      Согласно  утвержденной в 1992 году Министерством  труда России методике расчета прожиточного минимума, потребности россиян по некоторым важнейшим минимально необходимым для выживания продуктам и предметам потребления оказались ниже, чем даже в начале века. Столь ограничивающий минимальную потребительскую корзину подход объяснялся в течение ограниченного чрезвычайной ситуацией и намерением применить эту временную методику периода времени. Однако используется она по настоящее время, принципиально отличаясь не только от принятой в мировой практике, но и применявшейся в России на предшествующих этапах развития.

      В России расчеты минимальных бюджетов проводились с первых лет советской  власти до 1927 года. Необходимость их исчисления для определения уровня минимальной заработной платы была специально оговорена в статье 58 Кодекса законов о труде 1918 года, согласно которой размер определяемого тарифным положением вознаграждения, во всяком случае, не может быть ниже прожиточного минимума, устанавливаемого Народным комиссариатом труда для населения каждой местности РСФСР.

      С 1919 года наряду с местным прожиточным  минимумом начал разрабатываться единый для всей страны минимальный стандарт потребления на одного городского взрослого работника. Прекращенные после 1927 года, эти расчеты вновь возобновились с 1956 года. На их основании был определен размер необходимых средств для обеспечения минимума материальных и социальных потребностей одинокого рабочего и рабочей семьи. В 1988 году был разработан минимальный потребительский бюджет применительно к различным группам населения и регионам страны.

      Однако  в 1992 году в методику расчета прожиточного минимума были внесены столь существенные коррективы, что из минимально необходимого потребительского набора были исключены даже расходы на одежду, обувь, не говоря уж о предметах хозяйственно-бытового назначения и услугах, удовлетворяющих насущные потребности человека, а продовольственная корзина была ограничена продуктами, необходимыми для выживания в течение ограниченного периода времени.

      В основе расчета прожиточного минимума, согласно действующей методике, - минимальная продовольственная корзина, стоимость которой составляет 68% всего социального набора «для бедных». По сравнению с 1989 годом, минимальная продовольственная корзина 1992 года не только уменьшилась в размерах, но и существенно изменилась по составу и структуре. В ней стало меньше мяса, молочных продуктов, яиц, овощей и бахчевых, фруктов, исчезли рыба и рыбопродукты, которые входили в продовольственные наборы прожиточного минимума не только в 1989 году, но даже в 1919

      Энергетическая  емкость продовольственного набора из 19 продуктов на две трети обеспечивается за счет потребления хлебных продуктов, картофеля, сахара. На хлеб и хлебопродукты к началу 1997 года приходилось 4% стоимости минимальной продовольственной корзины - больше, чем на мясо 2%) или молочные продукты (23%).

      Но  стоимость даже этого, столь ограниченного  по объему и структуре набора продуктов  составила на начало 1997 года в среднем по России около 30% среднедушевого дохода. Если же сравнить стоимость минимально необходимого для выживания пайка с минимальными размерами оплаты труда, то и такой паек нужно зарабатывать втроем.

      Если  из стоимости минимального социального набора вычесть затраты на продуктовый набор, то остается около 120 тыс. рублей (первый квартал 1997 года), которых явно недостаточно даже для оплаты услуг первой необходимости - коммунальных, транспортных, по ремонту обуви, бытовых приборов и т.д.

      Рассчитанная на применение в чрезвычайной ситуации не более чем в течение года, эта методика используется пять лет и продолжает служить официальным основанием для недооценки уровня бедности в стране.

      В силу искаженной, согласно официально принятой методике, структуры минимально необходимого потребительского набора в нем фактически отсутствуют непродовольственные товары и услуги, рост цен на которые существенно опережает увеличение общего индекса потребительских цен.

      В результате рост стоимости минимального потребительского набора, 68% которой приходится на продукты питания первой необходимости, был гораздо более медленным в сравнении с общим ростом потребительских цен, что также способствовало занижению реальной величины прожиточного минимума в текущих ценах.

      В 1996 году, например, темп прироста цен и тарифов на платные услуги населению (48,4 %) почти втрое превысил темп прироста цен на продовольственные (17,7%) и непродовольственные (17,8%) товары.⁴

      Структурные особенности динамики индекса потребительских  цен не могли не сказаться на отставании роста средней стоимости набора из 19 основных продуктов питания (основы потребительской корзины «для бедных»), который составил в 1996 году 10,4% от общего увеличения потребительских цен (на 21,8%). Это привело к еще большему отдалению текущей стоимости минимального потребительского набора от реально необходимой величины расходов на удовлетворение насущных потребностей человека.

      Несмотря  на то что в мировой, впрочем, как  и в российской дореформенной практике прожиточный минимум рассчитывается не только с учетом пола и возраста человека, но и для семей различного состава и типа, методика 1992 года предусматривает расчет только на индивидуальной основе.

      Величина  прожиточного минимума российской семьи  исчисляется путем простого арифметического сложения минимально необходимых затрат для каждого члена семьи. « При адекватной структуре минимального потребительского набора эта методика завышала бы черту бедности для семьи. Но, поскольку состав такого набора практически не включает предметов общего пользования, этого не происходит.»⁵

      Таким образом, «временная» методика расчета  прожиточного минимума, используемая в течение более 6 лет, привела к искажению экономического и социального смысла самого понятия минимально необходимого потребительского набора, нарушив его структуру и фактически исключив основные непродовольственные предметы потребления и услуги первой необходимости. Даже по новой методике, разработанной Центром уровня жизни, но еще не утвержденной, прогнозируемый минимум составлял в сентябре прошлого года около одного доллара в день, а по действующей методике - 85 центов. Недооценка официальными органами действительных масштабов бедности затрудняет выявление ее причин, без чего невозможна разработка целенаправленных эффективных мер по ее ограничению.

      2.3. Социальные программы как способ борьбы с бедностью. 

      Рост  бедности - следствие множества социально-экономических  факторов, воздействовать на которые далеко не просто. Тем не менее государство может проводить политику, способную сократить бедность и смягчить ее последствия. Как и всякая политика, она требует выбора приоритетных направлений действий.

      Конечно, главное направление - это содействие формированию эффективного рынка труда. Здесь есть две ключевые задачи: поддержка активных программ занятости и повышение уровня оплаты труда. Решение этих задач нельзя связывать только с высокими темпами экономического роста. Перераспределение доходов в пользу низкооплачиваемых категорий работников и легализация неформальных заработков могут осуществляться и в условиях экономической стагнации. Важно отметить, что снижение неравенства и сокращение масштабов теневых отношений на рынке труда сами могут стимулировать экономический рост.

      Но  и при самом благоприятном  развитии событий всегда существуют группы населения с особенно высоким  риском бедности, нуждающиеся в финансовой поддержке с помощью специальных социальных программ.

      Такие программы в явном или неявном  виде существовали в советский период, но тогда посредством привилегий и льгот выстраивалась социально-экономическая стратификация общества, так что большинство социальных льгот предоставлялось небедным гражданам и семьям. Эта традиция сохраняется до сих пор. Большинство социальных программ в России направлено на поддержку отдельных привилегированных категорий населения, имеющих те или иные заслуги перед государством, - идет ли речь, скажем, о льготном доступе к распределению и оплате жилья, обеспечении медицинскими, транспортными и санаторно-курортными услугами и т. д. Даже если принимать во внимание поддающуюся статистическому учету систему льгот и привилегий, то по данным бюджетной статистики лишь 30% социальных трансфертов (без учета пенсий) приходится на бедное население.

      Когда же речь идет о борьбе с бедностью, особенно в условиях жесткой ограниченности финансовых ресурсов, направляемых на социальную поддержку населения, приоритетной группой для социальных программ должны стать именно бедные.

      В то же время ясно, что 30% жителей страны не могут стать участниками адресных социальных программ. Финансовые возможности органов социальной защиты позволяют реально обеспечить поддержку только 8-10% населения. Примерно такую долю населения и составляют домохозяйства с низким социальным и экономическим потенциалом (высокая нагрузка иждивенцами; отсутствие образования, конкурентных профессионально-квалификационных навыков, исключенность из сетей межсемейной поддержки и пр.), а значит и с высоким риском бедности. Им-то и должны быть адресованы программы прямой поддержки. Оставшиеся 20% населения, признанного бедным по критерию обеспеченности доходами, на самом деле обладают значительными ресурсами (образованием, здоровьем, квалификацией и пр.). Создание условий, способствующих реализация этих ресурсов, а не прямая адресная поддержка, и должно стать основой стратегии сокращения бедности у этой части населения. Только сочетание адресной субсидиарной поддержки домохозяйств, объективно обладающих низким социально-экономическим потенциалом, с активными программами занятости может способствовать позитивной экономической модернизации.