Закуп имел свое имущество (возможно, даже коня) и в некоторых случаях мог возместить ущерб, причиненный господину, на которого он работал: 
Закуп  обладал целым рядом прав:

• Закон охранял личность и имущество закупа, запрещая господину наказывать его и отнимать имущество.
• Закупа нельзя избивать и  продавать  в рабство, однако побить можно было, но только за дело.

     Если закуп украдет что-либо, господин может поступить с ним по своей воле: либо, после того как закупа поймают, заплатит (потерпевшему) за коня ими иное (имущество), украденное закупом, и превращает его в своего холопа; либо, если господин не захочет расплачиваться за закупа, то пусть продаст его, и отдав сначала потерпевшему за украденного коня или вола или за товар, остаток берет себе.

• Мог получить свободу
• Мог обратиться к защите княжеского суда

     Закуп, не пожелавший оставаться у господина и обратившийся в суд, мог получить свободу, возвратив феодалу "вьдвое задаток", что было равносильно на практике полной невозможности порвать с господином, так как тот определял и размеры своего "задатка" закупу.

     - Мог выступать в качестве свидетеля, но по малозначительным делам или в случае отсутствия других свидетелей.

     Однако, право закупа не быть проданным в рабство весьма неустойчиво, т.к. мог стать полным холопом при двух обстоятельствах:

     - Если закуп убежит от господина (не расплатившись с ним) 
          - Если закуп украдет что-либо.²⁷

     Наймиты – промежуточное положение между  свободными и феодально зависимыми крестьянами занимали закупы – бывшие смерды, в силу ряда причин утратившие собственное хозяйство и попавшие в зависимость. В основе формирования категорий зависимого крестьянства лежит “закупничество” - форма договора с господином. В Древней Руси понятие «наймит» употреблялось для обозначения «наемного работника».²⁸ Вместе с тем существование понятия «найм» - проценты привело к созданию аналогичной по названию формы, но с другим содержанием: «наймит» - человек, выплачивающий долг с процентами. Этим можно объяснить использование термина «наймит» как эквивалента «закупу» в ст. 61.

     Исследователи предполагали существование договора-ряда при заключении закупнических отношений, определяя их как договор-найм или  договор-займ. На этой основе закупы отождествлялись  с рядовичами. А.А. Зимин считает  и тех и других холопами-рабами, которые раньше других «приобретали черты феодальной зависимости».²⁹ Однако экономическое и юридическое положение закупов позволяет отметить их существенные отличия от статуса холопов.

     Термин  «рядович» редко упоминается  в древнерусских юридических  и нормативных источниках. В КП рядович назван в группе статей, где указаны свободные и зависимые люди, связанные с княжеским хозяйством (ст. 22—27). За убийство рядовича платили 5 гривен (ст. 25), как за смерда и холопа (ст. 26). Это самая низкая плата. Но в определении сущности рядовичей мнения исследователей расходятся, сводясь к двум основным точкам зрения: рядович - «рядовой», обыкновенный зависимый или свободный; рядович - свободный или зависимый, заключивший со своим господином ряд. ³⁰

     При понимании термина «рядович»  как «рядовой» терминологическая четкость судебника сохраняется.³¹ Однако анализ текстов ст. 22-27 КП позволяет предположить самостоятельность статьи 25 с указанием рядовича, а, следовательно, различие понятий «рядович», «смерд» и «холоп». Более того, можно утверждать, что рядович — не смерд и не холоп, хотя виру за них платили одинаковую. Об этом же свидетельствует расположение ст. 14 о рядовиче и ст. 16 о смерде и холопе в ПП (между ними находится ст. 15 о ремесленниках), что указывает на то, что законодатели не придавали значения связи статей о рядовичах, с одной стороны, и о смердах и холопах — с другой.

     Постановление КП о рядовичах было включено в  состав ПП (ст. 14), но сформулировано более  расширительно: «А за рядовича 5 гривен. Тако же и за бояреск», что свидетельствует  об актуальности в конце XI-начале XII в. вопроса о защите жизни рядовича. Хотя по тексту не следует значение социальной категории «рядович» как понятия «рядовой», «обыкновенный» по отношению к смерду или холопу в ст. 25 и 26 КП, самостоятельность этих терминов позволяет установить, что рядович - не смерд и не холоп.

     Существует  традиция объяснять термин «рядович» через понятие «ряд» как юридический термин - соглашение, - который заключался между свободным, с одной стороны, и князем или боярином - с другой. В отличие от древнейших социальных терминов, восходящих к родовому строю и происходящих от круга семейно-родовых отношений, понятие «ряд» содержит информацию об установлении формы зависимости (и в этом аналогично названию другой социальной категории - закупа). Русская Правда указывает случаи, когда в результате ряда устанавливаются отношения имущественной и социальной зависимости. Рядом-догово-ром сопровождалась ссуда денег под проценты, передача меда или зерна с условием возвращения долга в увеличенном количестве, женитьба на робе и переход в тиунство с условием сохранения личной свободы (ст. 50, 110 ПП). Судя по присутствию послухов, обязывающих обе стороны исполнять условия ряда (ст. 50), и наличию ряда, защищающего поряжающегося от холопства, обе стороны представляли свободных людей. Ст. 110 («како ся будеть рядил, на том же стоить») указывает, что при заключении ряда помимо условия о сохранении свободы поряжающегося могли быть другие, ставящие его в зависимость от господина.

     Рядовичи  вовлекались в сферу феодального  домена, и поэтому вира за них, как  и за смердов, оценивалась в 5 гривен, однако они в отличие от закупов не становились его рабочей силой. По Даниилу Заточнику, рядовичи наряду с княжеским тиуном, за убийство которого по ст. 12 ПП платилась высшая вира в 80 гривен, являются самой большой опасностью для соседей княжеского села. Следовательно, рядом с княжеским тиуном оказывались свободные тиуны-управители, свободные, женившиеся на робах, но сохранившие свободу по ряду, различного рода имущественно зависимые, но лично свободные, порядившиеся с князем или его администрацией. Рядовичи угрожали соседям княжеского двора или села, но их самих защищала власть князя, реальная сила княжеской вотчины.³²

     В историографии к закупам относился  также «вдачь» статьи 111 ПП, причем в интерпретации термина большое  значение приобретало толкование графики его написания. При прочтении слова слитно получался термин «вдачь» - зависимый, не потерявший свободы. При чтении слов раздельно («в даче») «дача» оказывалась самостоятельным понятием, интерпретируемым как «хлеб», «придаток», «милость», за которую запрещается похолопливать свободного, при этом термин «вдачь» оказывается «мнимым». ³³           

     B ст. 111 ПП речь идет о свободном человеке, находящимся в определенной экономической зависимости, но с сохранением всех прав свободного. Он свободно отходит от своего господина, вернув взятую от него помощь - «милость». Полученные от господина «хлеб» и «придаток» не могут стать основанием для превращения его в холопы. Таким образом, ст. 111 ПП свидетельствует о сложении в XII в. института, близкого к прекаристам, который охватывал широкий круг зависимых смердов и купцов без утраты ими свободы в вотчинных хозяйствах. Эти люди были жертвами социальной активности князей и бояр и в хозяйственной деятельности способствовали дальнейшему укреплению вотчинного хозяйства. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     3. Правовое положение низших слоев населения Древней Руси

3.1. Правовое положение челяди и холопов

     Hа  Руси в Х в. понятием «челядь»  обозначалась широкая группа  зависимых людей. 

     Oценка  этих социальных категорий в  основном единодушна: челядь и  холопы — это рабы. Отличия холопа и раба, в самом деле очень близких в правовом положении, можно отследить лишь в историческом контексте, а не в одном юридическом.

     При изучении челяди и холопства и  их отличий от рабов основным является определение их социально-экономического положения и характера эксплуатации.

     Челядь  упоминалась в русско-византийских договорах первой половины Х в.  Употребление термина «челядь» в  КП свидетельствует о том, что  он продолжал использоваться в общественной жизни Древней Руси. Социальное содержание этой категории раскрывается в материалах письменных источников XI—XIII вв.

     По  ст. 11 КП, если челядин скроется у  варяга или колбяга, то беглого должно вернуть господину, а укрыватель платит «за обиду» 3 гривны. Ст. 16 КП определяет процедуру «свода», если опознан бежавший или украденный челядин, который был затем продан или перепродан. Вместе с тем в КП, как и в русско-византийских договорах, термин «челядин» не указывает на конкретную форму социально-экономической зависимости и использования труда челядина. Ст. 11 и 16 КП .повторены в статьях 32 и 38 ПП, что свидетельствует о продолжающейся практике этих постановлений. Однако и в ПП положение челяди в хозяйстве господина не разъяснено, хотя в ней указаны другие категории зависимого населения с определенным кругом обязанностей по отношению к господину и оговоренным социальным статусом. ³⁴

     Это свидетельствует о том, что термин «челядь», восходящий к родоплеменному обществу и относящийся к младшим  членам большой семьи, в Х в. и  позже продолжал быть широким понятием для обозначения различных видов категорий зависимого населения. По мнению А.А. Зимина, старый термин «челядин» в княжеском уставе, вошедшем в КП, заменен новым — «холоп», обозначавшим теперь «все категории рабов», причем термин «челядин» «на целое столетие» исчез из летописи и Русской Правды.³⁵ Эти термины сосуществовали как обозначение социально неполноправных, а затем зависимых людей с периода разложения родоплеменного общества. Подтверждением этому является факт отсутствия слова «челядин» в статьях княжеского домениального устава, поскольку в нем конкретно перечислены категории зависимых людей, а общий, обезличивающий термин был неуместен.

     Ст. 11 и 16 КП и соответствующие им статьи ПП указывают также на значительное распространение владения челядью в среде свободного населения, поскольку в них сообщается о борьбе широких слоев свободных за челядь. В первой половине Х в. «полоняник» и «челядин» четко различаются. Отсюда можно предположить, что в XI в. для обозначения взятого в плен человека стал использоваться термин «челядин» взамен термина «полоняник», который остался в лексике церковных и переводных памятников, и челядином стал называться зависимый, попавший в «челядинство» через плен или другим путем, причем словом «челядин» обозначались пленные вне зависимости от их прежнего, до плена, состояния.³⁶

     Источники ХI-XV вв. свидетельствуют о тяжелом юридическом и фактическом положении челяди: ее продавали и дарили, передавали по наследству (ст. 90 ПП), истязали, за убийство челядина господин подвергался только церковной епитимии. Правда, имелись сведения и о выкупе за освобождение челядина. На протяжении Х-ХIII вв. и в последующее время понятие «челядь» обозначало широкий круг категорий зависимого населения, связанного с господским владением. Именно этим, по видимому, объясняется то, что Русская Правда не указывает штрафа за убийство челядина, а юридические памятники и нарративные источники хотя и содержат многочисленные упоминания о челяди, но не указывают конкретные формы труда челядина в хозяйстве господина. Как замечает Б.Д. Греков, в переводной литературе термин «челядь» использовался для обозначения широких групп зависимого населения. ³⁷

     Первые  упоминания термина «холоп» содержатся в Повести временных лет (далее  – ПВЛ) при изложении библейского сюжета под 986 г., записанного в конце 30-х годов ХI в., и в ст. 17 КП, более новой по сравнению со ст. 1-16 КП. Однако из этого не следует, что «холопы» были новым по отношению к «челяди» понятием или социальной категорией, поскольку в обобщающих формулировках русско-византийских договоров и ст. 1-16 КП использовано широкое понятие «челядь». «Правда Ярослава» (ст. 1-18 КП) является первым по времени светским письменным источником, где указан холоп.³⁸

     Название  конкретной общественной категории  холопства уже в XI-XIII вв. стало общим обозначением зависимого, бесправного состояния и начало употребляться в этом смысле наряду со словом «рабство», которое встречалось не в древнерусской юридической и социальной практике, а в литературе. Упоминаемые же в XI в. холопы были социальной группой лично зависимых людей, более узкой, чем челядь. С расширением круга холопов с разным объемом право- и дееспособности, умножением источников холопства содержание термина «холоп» стало более емким, приблизившись по значению к термину «челядин».

     Основным источником холопства был не плен, а личная зависимость соплеменников, устанавливаемая в результате социально-экономических процессов. Формы эксплуатации труда холопов в господском хозяйстве были самые различные, причем холопы могли находиться на службе, не иметь средств материального производства и владеть личным хозяйством. Источниками холопства являлись: самопродажа, женитьба на рабе "без ряду", вступление "без ряду" в должность тиуна или ключника. В холопа автоматически превращался сбежавший или провинившийся закуп. За долги в рабство могли продать обанкротившегося должника. Широкое распространение получило долговое холопство, которое прекращалось после уплаты долга. Холопы обычно использовались в качестве домашних слуг. В некоторых вотчинах были и так называемые пашенные холопы, посаженные на землю и обладавшие собственным хозяйством. Рекрутированных из разных социальных групп и занимающих в значительной мере различное социально-экономическое положение холопов объединяет один юридический признак - почти полное отсутствие правоспособности, определяемое личной зависимостью. Такое социально-экономическое положение позволяет определить холопство как сословие юридически бесправных людей, занимающих различное место в материальном производстве и обслуживании господского хозяйства.